Первомайка - Альберт Зарипов

Скоро мне надоело лежать на сыром и холодном камыше, и я позвал наблюдателя. Солдат уже успел выпить кипятка и теперь грелся у огня. Я подождал, пока он взберется на вал, и потом сам пошел отогреваться.

У костра сидел Стас и слушал эфир. Рядом с ним стояла включенная радиостанция Р-853.

- Вертолетчики боятся над самим селом летать. Облетают его стороной.

Недавно передали им из центра, что у боевиков может быть ЗУшка.[4] Или какие-нибудь пусковые установки, - сказал он мне и лейтенанту.

Лейтенант Винокуров был очень занят - наблюдал за закипающей в жестянке водой.

- Чая у нас нет. Хоть кипятком побалуемся, - сказал он.

- Ну, это у тебя чая нет. А у старого воина он всегда есть, - ответил ему Стас и достал из нагрудного кармана пакетик чаю.-На, заваривай.

Похлебав пустого чая, Стас вместе с лейтенантом получили разрешение у комбата и пошли вправо по валу. Там на разбитом мосту стоял отряд десантников, и лейтенант надеялся встретить у них своих однокашников. На что надеялся Стас, я не знал - он просто любил ходить в гости к боевым коллегам. Как и следовало ожидать, их там встретили как старых друзей: накормили и напоили молодым вином. Наши соседи тоже захватили вчера небольшой запас еды и даже вина. Часа через два, после окончательного «согласования взаимодействий» наших подразделений, лейтенант-стажер и оперативный офицер первой группы наконец-то вернулись довольными и веселыми.

Слева по валу в километре от нас стояла какая-то пехота. Довольный Стас решил завтра сходить теперь уже к ним для очередного «согласования». Но спустя несколько часов сами пехотинцы пришли на наши позиции. Пехотный капитан признался, что он и его люди почти сутки ничего не ели: подняли их по тревоге, и запастись провизией они не успели. Им еще вчера обещали подбросить сухой паек, но так и не подбросили.

Погрустневший оперативный офицер тоже пожаловался на судьбу-злодейку, и еще минут десять они вдвоем с пехотинцем костерили и матюкали, каждый по отдельности, своих начальников продслужб и продскладов. Затем Стас вспомнил про десантников и направил пехотного капитана к ним, однако сразу же предупредив того, что у соседей справа с продовольствием тоже плохо. Когда пехотинец ушел, Стас вернулся к нашему костру:

- Ну ладно, нас на вертушках выбросили в чистое поле. А они же сюда на бээмпешках приехали. Могли ведь спокойно загрузиться сухпаем на неделю.

Спустя полчаса пехотный капитан в сопровождении двух своих солдат прошел мимо нас обратно к своим позициям. На мосту его подстерегла неудача: десантники съели весь свой сухпай. Пехотинцы понуро прошли мимо нас со свернутыми плащ-палатками в руках, а их командир подошел к нам, выудил из костра горящую ветку и прикурил сигарету.

- Слышь, братан, ты к нам попозже загляни. Тут нам должны сухой паек на вертушках подкинуть. Если привезут - мы с вами поделимся, - сказал Стас пехотинцу-капитану. - Вот только когда привезут, мы не знаем.

Глядя в спину уходившему на свои позиции капитану, Стас сказал нам:

- У пехоты самые зажравшиеся начпроды. Они кормят только начальство, а боевые подразделения постоянно на подножном корму сидят. Хорошо, что мы догадались ящик сухпая с собой захватить, а то как медведи лапу сосали бы.

- Да-да. «Мы» догадались, - съязвил я.

- Ну ладно. Ты догадался. Уж и примазаться нельзя. Давай-ка лучше чаю попьем - у меня еще пакетик есть.

Около одиннадцати тридцати утра к нам прилетел вертолет. Вздымая винтами снег, Ми-8 приземлился в нескольких десятках метров от наших костров. Летчик не стал глушить двигатель, и мы побежали к вертолету сквозь снежную бурю.

Из открытой двери на землю стали быстро выгружать какие-то зеленые ящики, картонные коробки, большие армейские термоса, емкости с водой.

Ко мне подбежал знакомый прапорщик из нашей роты и проорал на ухо:

- Там ротный приказал вам передать. Вот в этих ящиках - мины и другое барахло. Вот на вашу группу валенки. Только на вашу. Ночные бинокли и прицелы - в этом ящике, запасное питание там же. Сухпай, хлеб и воду привезли на обе группы. Один термос и баки с водой - из нашей роты. Да, вот еще спальные мешки на группу.

Я слушал его и отдавал поручения бойцам. Те быстро оттаскивали в сторону имущество из нашей роты. Затем я проорал прапорщику:

- Дай свой бушлат на время. А то я свой не взял.

- Только с возвратом. У меня другого нет.

- Хорошо. Не потеряю.

Прапорщик быстро скинул пятнистый бушлат и отдал мне. Из вертолета уже все выгрузили, и борттехник начал втягивать вовнутрь лесенку. Прапорщик подбежал к проему двери и быстро забрался в вертушку. Дверца тут же захлопнулась, Ми-8 взмыл в небо и умчался вдаль по своим делам.

Ну а мы приступили к дележу привезенного имущества. Из боеприпасов нам прислали три ящика с огнеметами - на группу выходило по шесть РПО.[5] Еще было несколько ящиков с гранатами к подствольнику и патронами к различным видам оружия. Очень мы обрадовались нескольким топорам, пилам: рубить дрова ножами было тяжеловато. Прислали несколько больших штыковых лопат и три-четыре малых саперных лопатки. Продовольствие я и командир второй группы поделили по-братски и поровну. Правда, мы забыли про нашу штабную команду, но штаб помнил о нас, и вскоре пришел гонец от комбата, который намекнул, что Бог завещал всем делиться. Рэкет есть рэкет, и наши группы с «радостью» выделили начальству сухой паек и хлеб. Минут через десять гонец вернулся вновь и напомнил, что мы забыли поделиться яблочным пюре. Пришлось выдать и это. Маленькие стеклянные баночки детского питания с пюре из протертых яблок были для нас большим деликатесом. Неудивительно, что солдаты «случайно» забыли им поделиться.

Но больше всего я обрадовался присланной вязанке армейских валенок. Я выбрал себе пару поновее, обрезал голенища сантиметров на десять, и получилась очень удобная и теплая обувь. Как раз на тот самый случай, когда нам приходится сидеть в ожидании чего-то, да еще и на морозе.

Потом мы с лейтенантом проверили ночные бинокли и прицелы. На группу ротный прислал два ночных бинокля БН-2 и четыре ночных прицела к снайперским винтовкам. Один из них был от моего винтореза. Там же в ящике лежало и два десятка запасных аккумуляторных батарей к ночникам. Лично мне ротный прислал также и «Квакер» - специальный прибор ночного видения и лазерный прицел к нему. Прибором этим я уже не раз пользовался на полевых выходах, и он имел определенные преимущества. Но в данных полевых условиях, когда местность ночью подсвечивается осветительными минами и ракетами, «Квакер» был не нужен. При естественном ночном фоне прибор работал очень хорошо, но при дополнительной подсветке в виде осветительных ракет или других источниках прямого света ночная оптика не выдерживала и «засвечивалась». Поэтому я убрал прибор и прицел подальше в ящик.

Солдаты натаскали кучу дров на ночь и теперь занимались подбором валенок. Их прислали гораздо больше, чем было людей в группе, и около десятка разных валенок сложили в канаве неподалеку.

Бойцы притащили и стройматериал для строительства дневки. Четверо солдат, вооруженных лопатами, под моим чутким руководством принялись скашивать откосы канавы. Остальные бойцы, кто был свободен от дежурства на фишке, помогали им.

Дневка у нас получилась на славу. То ли солдаты хорошо замерзли ночью и поэтому постарались на совесть, то ли подручного материала оказалось много, но теперь у группы было самое оборудованное место для отдыха. Слева от костра были скошены края канавы, и получился квадрат два на два метра. Затем на него был уложен дощатый настил, принесенный из дома лесника. Сверху был сооружен навес из стволов и листов шифера, который мы расположили под углом к задней части. Навес одновременно защищал спящих людей от дождя и снега и отражал на них же тепло, излучаемое костром. Задняя часть сооружения была прикрыта картоном из-под сухпайков, присыпанных землей. Теперь отдыхающие были защищены со всех сторон от ветра, дождя, снега и холода.

Вокруг костра также было вырыто пространство для людей и боеприпасов.

В канаве в пяти метрах от дневки сложили ящики с огнеметами, ВВ, СВ[6] и минами. Штуки эти пожароопасные и деликатные, поэтому их установили подальше от огня. Огнеметы и гранатометы мы достали из тары и уложили поверх этих же ящиков.

Боевики тем временем тоже не сидели сложа руки: заставляли новосибирских милиционеров и кизлярцев рыть окопы, оборудовать в крайних домах позиции для стрельбы. Из села уже ушли все жители, и теперь никто не мешал готовить село к долговременной обороне. В крайних домах были сорваны полы, пробиты бойницы в стенах, оборудованы огневые точки на чердаках. Сами дома соединялись между собой сетью окопов и ходов сообщений. Заложники, как мирные жители, так и новосибирцы, надев на головы белые повязки, чтобы отличаться от террористов, старательно рыли мерзлую землю.