Ничего неизменного - Наталья Игнатова

На чем основывалась самоуверенность Хольгера? Точно не на глупости, иначе он не просуществовал бы пятьсот лет. В те стародавние времена, когда он получил афат, к убийствам людей относились попроще, и к исчезновениям тоже, и понятно, что свои странные привычки в еде Хольгер приобрел именно тогда. Но ведь он по сей день не изменил им. Значит, мог себе это позволить. Мало того, он еще и своих най не учил останавливаться, они тоже убивали. В убежище Хольгера или в то место, где он и его най кормились, постоянно доставляли живых.

Под его самоуверенностью было серьезное основание: многочисленные и полезные связи. В чем-то это даже лучше, чем тридцать Слуг. Но от связей немного пользы, когда доходит до боевого столкновения.

Правда, чтобы дошло до боя, Хольгера нужно было найти. И Заноза предпочел бы найти его в Алаатире, причем до открытия выставки. После — было бы проще. Проследить за сукиным сыном, и вся недолга. Проще — не хотелось. У всех свои понты. Его называли Бешеным Псом не только потому, что он регулярно подтверждал первую часть прозвища, но и потому, что от него никому еще не удавалось спрятаться.

От них с Турком. В чем, в чем, а в поисках, в расследовании, в сборе информации команда Хасана была незаменима. Но Турок, он же не на виду. И «Турецкая крепость» тоже. А Заноза — вот он весь. Встает на след, настигает, убивает.

И Хольгера он хотел убить так же.

Обычные вампиры, нормальные, те, кто приезжал в Алаатир официально, наносили визит тийрмастеру, представлялись, получали зону для охоты и некоторые гарантии безопасности. При условии соблюдения элементарных правил вежливости.

Чтобы найти таких гостей, достаточно было прочесать охотничью зону.

Хольгеру мистер Алаа во встрече отказал, территорию не выделил, и вроде как, осложнил Занозе поиски, хотя сам же хотел, чтоб тот нашел Хольгера и прикончил. Но мистер Алаа, он хоть и сумасшедший, а поумнее многих умников. Алаатир ничего голландцу не обещал. Тот приехал на свой страх и риск, устраивался своими силами — своими связями и знакомствами — и они, эти связи и знакомства, стали шилом, проткнувшим мешок. Кто-то ведь обеспечил Хольгера живыми подростками. Кто-то добывал для него детей. Уже здесь, в тийре. Американских мальчиков и девочек. Этих-то добытчиков, людей или вампиров, или, может, Слуг местных вампиров, и следовало искать.

Их не могло быть много.

Заноза сводил обстоятельства исчезновений в единую схему, искал, за что зацепиться, и уже разослал работавший на него молодняк поговорить с другой молодью. Из тех, кто мог что-нибудь видеть или слышать, и у кого хватало ума понимать, что иногда об увиденном и услышанном лучше рассказать, чем врать про плохую память.

На этих вампиров, Хасан их прямо называл никчемными, никто и никогда не обращал внимания. А они, притворяясь живыми, к живым и жались. Кочевали из тусовки в тусовку, нигде не задерживаясь надолго из страха выдать себя. Ни о чем особо не думали, кроме своей безопасности и голода. Мало что замечали. Но на правильно заданные вопросы даже эти несчастные дети давали нужные ответы. А своих der Schlitzohren[4], Заноза научил задавать вопросы правильно. Никто из них не мог освоить его дайны в полной мере, но самые-то основы были доступны кому угодно. Любому, кто может двигаться, говорить и улыбаться.

Хотя, конечно… некоторым, чтобы произвести хорошее впечатление, лучше не разевать пасть, даже чтоб улыбнуться.

Подростки исчезали всегда. Но перед приездом Хольгера эти случаи участились. Отсюда — повышенное внимание копов к компаниям молодежи, отсюда и прибившиеся к копам венаторы, которые воспользовались возможностью, чтобы поискать вампирскую молодь. Подростки действительно исчезали всегда, однако перед приездом Хольгера исчезать стали мальчики и девочки из хороших семей, жившие в хороших районах. Их самих хорошими бы никто не назвал, но и плохими они не были. Нормальные подростки. Обычные. Они в большинстве своем такие. Своих целей нет. Цели, поставленные родителями, бесят. Жизнь пугает, а детство уходит слишком медленно. Вот они и ищут. Что-нибудь. Кого-нибудь. Себя.

Найти, вместо этого, смерть от «поцелуя», вариант, пожалуй, не худший. Заноза не стал бы разыскивать Хольгера ради спасения этих детишек. Голландца следовало найти и убить за то, что он бросил своего най. У любого поступка есть причина — это правило без исключений. И обычно оно означает, что любого человека можно простить, если разобраться, почему он совершил поступок, который кажется тебе плохим.

Но «обычно», не означает — «всегда». Заноза, если выпадет возможность, собирался спросить у Хольгера, почему тот бросил Тидемана в горах, и был намерен уничтожить голландца, независимо от ответа. Даже если окажется, что тот ни при чем, и парнишку увезли из дома дурно воспитанные Слуги. Потому что, если твой най пропал — его надо искать. А Тидемана не искали.

— Зачем, вообще, знать, почему он парня выкинул? — Мартин покачал ополовиненной бутылкой. — Это то же самое, почему ты всегда выясняешь, как что устроено?

— Что как работает, да. Во всем есть смысл. А когда его нет, это значит, что я его не вижу. Или — что его нет.

— Я за два месяца так и не понял, последний вариант тебя напрягает или наоборот устраивает.

— Если смысла нет, значит все можно, — Заноза забрал бутылку, чтобы сделать еще один глоток. — Но если смысла нет, значит, ничего не нужно.

— Объяснил, — Мартин кивнул с серьезным видом. — Зашибись, объяснил. Спасибо!

Телефон засигналил. Заноза глянул на номер. Хмыкнул. Звонок от Арни мог быть по делу, и тогда это действительно важное дело, а мог быть — как всегда, и тогда это сплошное раздолбайство. С другой стороны, здесь и сейчас они с Мартином тоже не офигеть какие важные проблемы решают.

— Извини, я отвечу, — он вернул демону бутылку и открыл телефон.

— Разговор не телефонный, — заявил Арни. Голос у него был трезвый, — мы тут по твоему делу нарыли кое-что… короче, чувак, у нас у всех могут быть проблемы. Расскажу, как вернешься, ок?

— Ты в «Крепости»? — Заноза глянул на небо. На Тарвуде время близилось к четырем, а дома должен был быть день.

— Да. Сейчас поеду в Луну.

— Ок. Отбой.

Мартин проследил, как он сунул телефон в карман. Протянул еще одну сигарету:

— Домой?

— Угу.

— Я думал, ты туда возвращаешься сразу, как ушел. Минут через пять по временной шкале.

— Я утром ухожу. Когда понадобится играться со временем — поиграюсь. А пока можно так, лучше не усложнять. Не знаю, насколько быстро кровь будет сгорать, если временные координаты туда-сюда дергать.