Омерта десантника - Сергей Алтынов

– Добрый вечер, Ирочка, – проговорил Парфенов, зайдя в комнату после предварительного стука. – Кино сегодня нам не покажут, но я готов заменить вам его. Какое кино предпочитаете? По-моему – про любовь и сильные чувства. Угадал?!

Ирочка с ответом не торопилась. В данную минуту она была в комнате одна и занималась ее уборкой. Визит Парфенова не слишком ее обрадовал, но она вежливо кивнула головой на его приветствие.

– Извините, товарищ старший лейтенант, но сегодня я занята, – ответила Ирочка, продолжая уборку и даже не повернув голову в сторону Парфенова.

– А мне кажется, что сегодняшние дела можно отложить, – заметил Вадим.

– Вадим… Извините, не знаю вашего отчества, – проговорила девушка, повернувшись наконец к Парфенову. – По правилам дуэли, вами же установленными, вы – проигравший. А проигравший должен удалиться.

– Есть смысл поменять правила, – произнес Парфенов, стараясь выглядеть спокойным и уверенным в себе.

Он считал себя большим знатоком противоположного пола и был уверен, что любая «крепость» падет после мощной осады.

– А я вот не вижу смысла, – ответила девушка и продолжила уборку.

Парфенов решил продолжить осаду, но уже более радикальными методами. Он вплотную подошел к Ирочке и положил руки на мягкие девичьи плечи.

– Не трогайте меня, – произнесла девушка и, сбросив руки старшего лейтенанта, чуть ли не отпрыгнула к окошку.

Казалось, она готова была выпрыгнуть со второго этажа.

– Ну-ну-ну, – проговорил Парфенов тоном, каким не слишком умные взрослые общаются с маленькими детьми. – И с чего бы это?

Ответить Ирочка не успела. За спиной Парфенова хлопнула дверь, и послышался властный, но при этом вежливый голос Надежды Иннокентьевны:

– Что, вчерашнего мало? Сегодня еще приключений захотелось?

Обернувшись, Вадим вновь увидел Иннокентьевну, одетую в обтягивающие джинсы и темную футболку. Вновь отметил ее сильное, но при этом по-женски изящное тело, обтянутое тканью спортивной одежды, и некрасивое рябоватое лицо.

– Невежливо себя ведете, девчонки, – только и произнес Вадим, кидая при этом неприязненные взгляды то на Ирочку, то на Иннокентьевну.

– Двигай отсюда, Парфенов, – уже совсем поправ нормы вежливости, проговорила в ответ Иннокентьевна.

– Глупо и неосмотрительно, – ответил Вадим, делая шаг к дверям. – Могу только сказать…

– Кому-нибудь другому, – резко оборвала его Иннокентьевна. – Всего хорошего!

С этими словами она демонстративно, несколько по-театральному распахнула дверь. Парфенов отметил, что Ирочка обменялась со старшей подругой благодарным взглядом.

– Всего, – кивнул было Парфенов и занес ногу за порог. – Напрасно, девчата, все это, – остановившись в дверях, проговорил он. – Ваш гвардеец Сафронов высоко взлетел, но скоро очень низко сядет. Сами увидите! Всего хорошего!

Уже подходя к лестнице, Парфенов сообразил, что сболтнул лишнее. Дурацкая привычка оставлять за собой последнее слово. Ну ничего – девки глупые, вряд ли сообразят…

– Постой, Парфенов!

Вадим уже ступил на лестницу, как его окликнул вежливый властный голос.

– Ну-ка, подойди сюда! – негромко приказала Иннокентьевна так, точно имела на пару звезд больше, чем парфеновский папа.

– Что еще? – небрежно поинтересовался Вадим, приблизившись к женщине.

Иннокентьевна огляделась вокруг. Убедившись, что никого нет, волевым движением чуть ли не затолкала Парфенова в угол коридора, под лучи крайней лампы.

– Почему это Сафронов низко сядет? – не повышая голоса, спросила женщина. – И что мы должны будем увидеть?

Оба этих вопроса заставили Вадима покрыться испариной. Неужели эта мымра о чем-то догадалась?! Нет, такого не может быть.

– Что это с тобой, Парфенов? – поинтересовалась Иннокентьевна, так и не получив ответ на первый вопрос.

Вадим не знал, что и произнести. Ведь если узнает Шубин…

Все…

ВСЁ!!!

Гостайна, особо секретная операция, высшие чины партии и КГБ… Получается, что Иннокентьевну тоже придется… А если она сейчас расскажет Ирочке, то и Ирочку?! Но в первую очередь его, Вадима Парфенова! Шубин безжалостный, не признающий никаких смягчающих обстоятельств генерал. Крылова с Сафроновым не пощадил, даром что те офицеры-гвардейцы… Надо срочно взять себя в руки, и тогда никто ничего не узнает, не догадается и не домыслит.

– Я хотел сказать, что Сафронов еще зеленый, неопытный, – подбирая дурацкие казенные формулировки, забормотал Вадим. – Ну а служба, она покажет, кто чего стоит. Служба – это, знаете ли, не мышцами играть.

– Понятно, – проговорила Иннокентьевна, продолжая загораживать своей крупной спортивной фигурой путь к лестнице.

– Я к нему зла не имею, – уже откровенно покривил душой Парфенов.

Иннокентьевна это почувствовала. Вадим сморщился, не зная, что еще и вымолвить.

– Жизнь рассудит, жизнь мудрее нас, – подвел итог Парфенов, процитировав фразу, которую слышал в какой-то телевизионной постановке.

– Мудрее, – впервые согласилась с ним Иннокентьевна.

Казалось, разговор окончен. Однако женщина не получила ответа ни на один из вопросов, поэтому не торопилась отпускать Вадима. Ее маленькие глазки пытливо изучали Парфенова, старшему лейтенанту казалось, что Иннокентьевна видит его насквозь.

– Ты ведь женатый человек, Парфенов, – неожиданно произнесла женщина. – Чего сюда зачастил?

У Вадима немедленно отлегло от сердца. Вот, оказывается, в чем дело! Рябая мымра страдает и злится из-за своей непривлекательности, поэтому теперь выливает на Парфенова всю накопившуюся обиду. Ни о чем она не догадалась и не могла догадаться.

– В самом деле, – тут же согласился с Иннокентьевной Вадим. – Только жена далеко, а… Хочется тепла, знаете ли…

– Камин в военторге купи, – произнесла в ответ женщина и сделала полшага в сторону, открыв таким образом путь к спасительной лестнице.

«Все в порядке, все путем!» – успокаивал себя Парфенов, покинув столь неприветливые для него стены общежития. С Ирочкой сорвалось, но алиби он себе обеспечил, та же рябая мымра и подтвердит… Вадим никогда не курил, вел здоровый спортивный образ жизни. Тем не менее сейчас он достал из кармана причудливую, сувенирного вида зажигалку. С ее помощью ему предстояло сейчас кое с кем связаться.

– Он говорит, что его командир пошел на сделку с шурави. Сразу с несколькими. Несколькими большими шурави, – точно робот, механическим голосом проговаривал переводчик Дима. – Скорее, шурави пошли на сделку с их командиром, – поправил самого себя Корольков. – Они купили у командира большую партию наркотиков. И обещали купить еще, а также не трогать отряд, если он возьмет под контроль плантации опия на… Видимо, на юге, он пальцем показывает, – пожал плечами Дима.

В самом деле, бородач тыкал плохо слушающейся рукой куда-то в южную сторону.

– Но большие шурави сказали, что надо убить командора Крылова. И показали фотографию. Твою фотографию, командор, – Корольков поднял глаза на Виктора.

– Ты знаешь больших шурави? – задал вопрос Крылов.

– Он не видел их лиц, они прятали их под черной тканью… Но это точно были русские, – перевел хриплый ответ Дима.

– Командир так доверяет тебе? – спросил, чуть наклонившись над бородачом, капитан.

– Да, только ему… – кивнул Дима.

– Очень интересно, лейтенант Сафронов? – неожиданно переглянулся с взводным Крылов.

– С этим в особый отдел надо. Не самим же… – пожал плечами окончательно отошедший от горячки ближнего боя Сафронов.

– А может, это деза? – зло прищурился капитан. – То бишь клевета на советских граждан. Пропагандистское мероприятие, как выражается наш Гоголев… Да и имен этих «больших шурави» этот «язык» не знает.

– Не знает, – утвердительно кивнул Дима.

– Значит, так, гвардейцы, – произнес Крылов. – Насчет всего этого пишем подробный рапорт. Каждый подписывается. – Капитан оглядел всех бойцов разведгруппы. – Ну а дальше особый отдел и главный штаб ВДВ будут решать. Возвращаемся на базу! Насчет пленных вопросов не задавать…

В самом деле, какие уж тут вопросы. Да и в плен бородатые не сами сдались. Старшего стоило бы доставить на базу, допросить еще раз… Но он не траспортабелен, сам двигаться не сможет… У войны суровые законы, ничего не попишешь. Четыре выстрела прозвучали одновременно, слившись в один. Теперь путь разведгруппы лежал обратно, на базу. Именно так между собой разведчики называли место постоянной дислокации. В кабине «Урала» Сафронов ни одним словом не перемолвился с водителем Великохатько. Лейтенант думал, что, скорее всего, произошла какая-то чудовищная ошибка. Их с Крыловым вызовут в штаб, все объяснят… Три «больших шурави». Генерал КГБ, представитель ЦК и некто с уголовными татуировками?! Нет, этого не может быть! Пропагандистская акция, никак не иначе… Неожиданно Сафронову вдруг подумалось, что в сегодняшней разведгруппе собрался полный интернационал: Великохатько с Украины, Алвазян из Армении, снайпер Володя – сибиряк, фельдшер – из Ижевска, рыжий удмурт, Бекамбаев – киргиз, радист из Карачаево-Черкесии, переводчик Дима – коренной москвич… Додумать «интернациональные мысли» Сафронов не успел. Ехавший впереди них «уазик», в котором находился капитан Крылов, внезапно вспыхнул ослепляющим бело-желтым огнем. Такая вспышка бывает от прямого попадания разрывного снаряда. Несмотря на вспышку, Иван Великохатько сумел вырулить на обочину. Задавать вопросы было некогда. И лейтенант, и рядовой-водитель схватили автоматы, покинули ставшую хорошей мишенью кабину и, укрывшись за скатами грузовика, приготовились принять бой.