Бестиарий - Роберт Маселло

В этом месте раскопок окаменелые останки волков и саблезубых кошек обнаруживали чаще всего. Древняя кошка была безжалостным убийцей, у нее были мощные передние лапы, позволяющие удерживать даже крупную добычу, а огромные изогнутые клыки успешно довершали охоту. Существовало общее мнение, что саблезубые кошки, атакуя жертву, набрасывались сверху и ломали ей шею, однако Картер был с ним не согласен. Он считал, что эти хищники предпочитали нападать снизу, рвали острыми клыками мягкие животы жертв, а затем терпеливо дожидались, пока животное не ослабеет от потери крови, и уже тогда начинали пожирать добычу. На этом участке в Ла-Бре было найдено свыше семисот черепов саблезубых кошек, и только у двух экземпляров зубы оказались стертыми от старости. Отсюда Картер сделал однозначный вывод: если бы кошки набрасывались на крупных животных с мощной шеей сверху, зубы у многих выпали бы или оказались сломаны.

Однако его мнение до сих пор было мнением меньшинства, и Картер надеялся вскоре завершить работу, в которой он обосновывал свою версию.

— Как насчет меня? — спросила Розали. — Что попалось мне?

Были в жизни Картера моменты, подобные этому, когда казалось, что он — преподаватель выпускного класса и его окружают и чуть ли не рвут на части жадные к знаниям и шумные ученики. Но он также знал — это часть сделки; в награду за добровольную помощь при раскопках таким людям, как Клод, Розали и Миранда, было обещано обучение у самого знаменитого ученого.

— Вроде бы это какая-то конечность, — осмелилась предположить Розали, дабы не слишком отставать от Клода. — Возможно, бедренная кость.

Картер сомневался, что она смогла бы отличить бедренную кость от бивня, но промолчал, чтобы люди не теряли энтузиазма. Поднялся и медленно пошел к ее квадрату, рассматривая неровную, как будто взбитую, поверхность колодца. Да, она и вправду выглядела необычно бугристой и, хотя никакого движения под ней не наблюдалось, лишь время от времени всплывал, раздувался и лопался крупный пузырь метана, казалась колеблющейся. Картер начал предполагать, что его маленькая команда могла наткнуться на нечто особенное, огромных размеров, способное вызвать большой переполох.

— Примерно в шести дюймах влево и столько же в глубину, — подсказала ему Розали и присела рядом на корточки. — Пропустить невозможно.

На ней была грязная блузка из индийской хлопковой ткани и нечто напоминающее зеленые слаксы, обрезанные до колен.

Картер повернул запястье влево, растопырил пальцы. Ничего… На поверхность всплыли еще несколько пузырьков метана, блеснули радужной оболочкой в лучах солнца и тут же полопались, оставив после себя характерный запах.

Он что-то нащупал, затем медленно провел пальцами по всей длине таинственной находки. Розали права: это, по всей вероятности, кость одной из конечностей и, возможно, принадлежит она североамериканскому короткомордому медведю, предшественнику современного гризли, некогда столь распространенному на территории Соединенных Штатов и бесследно исчезнувшему в конце последнего ледникового периода. Эти звери были даже выше, чем медведи гризли, и весили до тысячи восьмисот фунтов. При этом лапы у них были на удивление длинные и стройные, что давало возможность быстро бегать, правда только на короткие дистанции, соответственно, ловить зазевавшихся травоядных, таких как лошади и верблюды. Люди всегда удивлялись, когда Картер на лекциях сообщал, что эволюция верблюдов происходила по большей части в Северной Америке.

— Я права? — спросила Розали. — Чувствуешь кость?

— Да, молодец, — кивнул Картер. — Она вполне может принадлежать медведю.

Розали просияла, как девочка, которой только что сообщили, что она первая в классе.

— Но наверняка узнаем лишь тогда, когда найдем все остальное и извлечем останки на поверхность.

Сделать это было совсем не просто, но Картер был наделен уникальным чутьем и почти всегда правильно определял местоположение находки, а также то, чьи именно останки им попались. Это чутье сослужило ему добрую службу во время раскопок так называемого Колодца костей в Сайсили, где он впервые прославился. Но он также понимал, что лабораторные работы могут легко опровергнуть первоначальные выводы, что неожиданное обнаружение одного коренного зуба, или альвеолы, или (однажды такое случилось с ним лично) окаменевшей личинки мясной мухи в локтевой кости могут перевернуть все с ног на голову. Личинки вообще могут о многом рассказать, если уделить им должное внимание.

Он медленно вытянул руку из колодца, подержал на весу, чтобы с пальцев стекла налипшая жижа, затем погрузил обратно. Уже совершенно очевидно, что им удалось дойти до самого изобильного в колодце слоя — тут можно было обнаружить останки большой кошки, гигантского медведя, с дюжину других редких окаменелостей, — именно поэтому, на опытный взгляд Картера, поверхность колодца выглядит столь необычным образом. Ученый ощутил легкое волнение, часто сопутствовавшее ему при других раскопках, в местах куда более экзотических, чем это, где им были сделаны самые неожиданные открытия, на которые он и надеяться не смел. Это странное ощущение уже давно его не посещало, и только теперь он вдруг понял, как соскучился по нему. Столь высокая должность в Музее Пейджа — это, конечно, замечательно, многие палеонтологи мечтали и мечтают о ней, но кабинетная работа никогда не прельщала Картера. Даже когда он писал свои монографии, доклады и отчеты, особого энтузиазма и интереса не испытывал. Совсем другое дело — полевые работы на чистом воздухе, где-нибудь в лугах или горах, а также в руслах давно исчезнувших рек. Он озирался по сторонам, любовался пейзажами и одновременно строил предположения о том, что может быть скрыто под слоем почвы. Мир для Картера всегда был подобен некоему сундуку с сокровищами, набитому самыми странными и необычными вещами: камнями и косточками; раковинами и надкрыльями жуков; самими жуками, застрявшими в кусочках смолы. Большинство людей вообще не обращают внимания на подобные предметы, они им не нужны.

А он их любил.

Терпеливо ожидающая чуть в стороне Миранда спросила:

— А что досталось мне?

— Прости, не понял? — ответил Картер, целиком погруженный в свои мысли.

— Если Клоду попалась саблезубая кошка, а Розали медведь, что тогда у меня? Надеюсь, что-то другое, особенное? Может, лев?

Она одарила Картера одной из самых ослепительных своих улыбок.

Он видел, что Миранда явно к нему неравнодушна, и не знал, как себя вести, чтобы охладить ее пыл. Вот она просунула палец под серебряное ожерелье и оставила на шее черное пятнышко смолы.