Зачин (СИ) - Елена Асеева

  Отрок не столько спрашивал у товарища, сколько утверждал для него лично неоспоримую истину.

  -Чё будет?- Злат, по-видимому, отличался не только слабой волей. Он толи по малолетству, толи от врожденных генов не обладал любознательностью и сообразительностью, каковая была присуща Владелину.

  Да и вообще, коли говорить правду, вся любознательность, сообразительность, и, несомненно, ум в семье Выхованка, достались лишь Владу с пытливым, примечающим взглядом и своим мнением на все.

  -А потом, потом будет козленок, а может и два,- молвил малец, и, повернув голову налево, воззрился на Злата, самую толику скривив уста, будто сопереживая таковой непобедимой тупости товарища.- Я это уже давно приметил, такое и вуй мне тоже пояснил. Вот и петух наш... вспрыгнет на курицу, топчится на ней, а погодя - бах! И на-ко тебе яйцо, и коли Выхованок не заберет, курица на гнездо сядет да цыплята у нас будут. Нешто ты это не замечал?

  -ы..ы... никогда не замечал,- покачивая головой и колыхая своими рыжими кудрями, ответил Златовлас.

  -Ну, тогда заметь. Скоро у Малены козлятки народятся. Это так месяца через четыре... во...во... сам увидишь,- произнес Владелин и почесал кончик своего носа.

  Покуда ребятки болтали, дорога, миновав густые леса, вывела стадо на махонистый пойменный луг, раз в году заливаемый водами протекающей недалече широкой речки, а посему и носящий название наволок. Выхованок зычно кликнув, чтой-то Бешке махом направил его поступь, а за ним и всего стада в те зеленые травы.

  -И у нас должна быть мать... Мать и отец,- дополнил свою речь Влад и туго вздохнул... так будто, что-то дюже мощно надавило на его тощенькие слабые плечики.- Знаешь,- продолжил он миг спустя, когда его ноженьки, обутые в поршни, вступили в высокие налитые зеленой ядреностью травы.- Я уверен у меня есть... или была мать... отец.

  -Мать Земля,- откликнулся Злат уже давно заученные слова.- И отец наш Зиждитель Дажба.

  -О! Да при чем тут Мать Земля,- пронзительно скрипнув зубами, возмущенно изрек мальчик.- Я не о том. Ты еще скажи о Матери Зекрой, каковая нас породила, единой жизненной силой,- сие Владу проговорил изречения Дажбы, кои он легко и враз запоминал. - Дубина ты бестолковая!- и вовсе обидчиво выплеснул отрок и лицо его исказилось. А все потому как не любил он, когда перебивали его мысли.- Дубина!- еще более вызывающе повторил мальчик и тяжело задышал. Но так как в своей семье Владелин безгранично правил то в ответ не смог услышать, что-либо грубое, а посему также быстро успокоившись, принялся пояснять,- мать... Мать родила меня. Вот как эта белая коза принесла козлят, так точно и меня, и тебя, дубину, и всех других ребят родила мать... Мать- человек.. Не Мать Земля, или Мать Зекрая, а человек, как ты и я, с ногами и руками. Понимаешь у всех есть мать у козы, курицы... даже у листочка- у него ветка, у травы - почва. У всего кругом. И только у нас нет матери, ну и отца тоже... Знаешь, мне часто снится один и тот же сон,- и отрок порывисто огляделся, словно страшась, что его подслушают и не столько Выхованок, сколько идущие вслед за ними ребята из иных семей. Однако уже не в силах скрывать таящееся внутри, досказал,- я вижу лицо... Очень ладное... такое ладное лицо. Оно такое вот,- и Влад схватив зубами ивовый прутик, освобожденные от него ладони сложил меж собой так, чтобы они образовали правильный овал.- Такое вот,- продолжил он, высоко вздымая губы и гутаря сквозь зажатый в зубах прут.- Такое оно.- Еще морг и прут вновь в руках Владелина, а не сводящий с товарища взора Злат, ошарашено покачал головой, будто впервые видел такую дивную форму лица.- И вижу я на том лице два больших глаза, точно занимающих половину его. Глаза те туманом слегка прикрыты, аль подымающейся с под низу дымкой. И они такие чудные... темно-коричневые... ужо таких я никогда не зрел... Смотрят они на меня так ласково, как Выхованок и отчего-то враз хочется плакать... И тогда я пробуждаюсь и чувствую, что лицо мое мокрое.

  -Плакал, что ли?- прошептал Златовлас и также туго, как дотоль вздыхал его товарищ, дохнул, по-видимому, услышав и впрямь чего-то тягостное или просто не доступное пониманию.

  -Это наверно мать моя,- произнес Влад так и не отвечая на вопрос Злата, словно и не слыша его.- Мать или отец.

  Владелин смолк, и, размашисто переставляя ноги, двинулся сквозь густоту травы, склонив низко голову, и почувствовав мощное томление в ней, вроде выплескивающееся горячей зябью прямо в лоб.

  Травы в нынешний год поднялись высоко и налились сочностью. Умеренно жаркий климат данного континента, особенно той его части, где жили Владелин и Златовлас, с теплой и мягкой погодой в прохладное время, с умеренным количеством осадков делали данное место особенно благоприятным для жизни. Круглый год или как учили детей духи, круглое лето, на материке стояла лишь положительная температура воздуха. В прохладный период времени температура колебалась от двадцати до двадцати пяти градусов, а в более жаркое от двадцати восьми до тридцати двух.

  Вообще у землян было два времени лета: теплое и прохладное. Оба периода соответственно состояли из четырех месяцев, и еще имелся дополнительный месяц разделяющий их. Каждый месяц включал в себя сорок дней, потому лето насчитывало триста шестьдесят дней, к коим добавлялись пять дней, празднуемых в честь Великих Матерей. Месяцам Дажба, або то он большей частью занимался первой своей системой, и естественно устанавливал традиции и верования, даровал величания, в целом такие же простые как и все, что окружало детей. Новое лето, цветень, теплынь, ягодень, серединь, увядень, спень, дождич, отишь так именовались месяцы. Новый год, коло коего начиналось первого числа месяца новое лето, когда жаркое время сменяло прохладное.

  Густые облака, выпорхнув из-за косматых крон деревов, высившихся с той стороны наволоки и реки, мохнатыми копнами поплыли навстречу идущим по травам детям и животинкам. Широкая река своим одним брегом почти вклинилась в первые рядья леса, желая тем медлительным течением подточить корни деревьев. Ближайший ее забок терялся в пойменных лугах, плотно поросшего по краю рогозой.

  -Чуки! Чуки!- громко шумнул, на остановившегося Бешку, Выхованок и махнул рукой, и тотчас стадо одновременно встало стоймя, замерев на месте.

  Животинки торопливо вздели свои покатые головы, взглянули на взмахивающего полупрозрачной рукой духа и незамедлительно да враз мекнув, принялись разбредаться по леваде, абы кормиться. А детвора также спешно направила свою поступь к Выхованку, ожидая его дальнейших распоряжений. Лишь Влад и Злат не двинулись к вую. Они застыли в густых травах пойменного луга, местами доходящих им до пояса и взволнованно оглядевшись, тем проверяя не смотрит ли на них Выхованок, мгновение спустя резво припав к земле, схоронились в той растительности.

  -Владу! Злат!- долетел до мальцов зов их пестуна.

  Да тока детки будто окаменели полеживая во травушке на пузах. Прижимая к оземи не только тело, руки, ноги, но и лица, уткнув их в слегка покалывающие носы и щиплющие щеки махие отростки, втягивая в себя сыровато-дождливый дух почвы, приправленный сладковатой сочностью зелени.

  -Владу! Злат!- совсем близко от ребятишек прозвучал глас Выхованка, точно исходящий из глубин пустой посудины, а посему и звучащий гулко да раскатисто.

  И нежданно подле замерших мальчуганов колыхнулись травы. Они по первому пошли малой рябью, а погодя по ним вроде пролегли покатые волны, постепенно пригнувшие их стебли к лежащим бугорками деткам. Травы резко склонили свои устремленные вверх макушки, дотронулись до буро-красной земли и выставили напоказ склонившиеся дугой тонкие стебли, явив духу прижатые к землице тела ребятишек обряженных в красные рубашонки.

  Выхованок весь засветился неярким голубоватым светом, не только его каплевидная голова, но и все тело махом. Если бы дух мог улыбаться, имея уста, ноне непременно широко осклабился, так уж был он доволен этой постоянной шалости Влада. Посему, чтоб порадовать столь дорогого ему ребятенка, Выхованок резво вскинул вверх руки и также стремительно свел их меж собой. И они точно две длинные, тонкие плети свились спиралеобразно, сформировав нечто напоминающее огромное веретено, оттянутое к плечам духа и утолщенное к запястьям рук. Пальцы Выхованка и вовсе скрутились между собой живописав пряслице-грузик в форме диска со сквозным отверстием, служившим для утяжеления ручного веретена, а в данном случае исполняющее совсем иные цели. Дух стремительно крутнулся по кругу, свершив всем своим телом полный оборот и из его рук- веретена прямо из полыхающей пряслицы вверх вырвались паутинные нити яркого света: голубых, розовых и даже желтых тонов. Нити энергично, точно тронутые порывом ветра, взметнулись ввысь и на маленько замерли там, вмале сбившись в плотные, рыхлые мятешки. Те мятешки только миг рассыпали по своей пористой поверхности лучистые брызги света, а потом суматошно начали плескать красочными каплями вниз на все еще прилегшие к оземи травы. Точно в дождливую пору крупные капли тулились к изогнутым тонким стеблям трав и там где им удавалось, прильнув к побегам, зацепиться светозарным кончиком возгоралась малая росинка. Какое-то мгновение спустя росинка пыхала ядренистым светом и принималась выбрасывать из своей макушки вправо, влево, взад, вперед, словом во всех направлениях ажурные с заостренными али округлыми краями трепещущие лепестки. Еще, судя по всему, малая толика времени, и выпятились выспрь округлые желтые соцветия, неспешно окрашивая в белые тона приткнувшиеся к ним тонкие лепестки, народившегося цветка явленного, посаженного, подаренного планете умелым мастерством духа.