Зачем ловеласу жениться - Тэсса Дэр

Пока Грейсон ворчал и фыркал, делая вид, что занят своим завтраком, София отодвинула тарелку и, освободив место на столе, положила перед собой пачку газет, перевязанную бечевкой.

— Тебе обязательно надо это увидеть, — сказала она, обращаясь к Бел. — Я знаю, что ты не читаешь «Праттлер». Мне теперь тоже не нравится читать о скандалах, но леди Кендалл сохранила эти экземпляры и передала их мне. — София развязала бечевку и раскрыла верхнюю газету. — Вот, смотри… — Она указала на иллюстрацию. — Эта газета вышла в феврале, за месяц до того, как мы с Греем вернулись в Лондон и дали объявление о помолвке.

Бел взяла газету из рук невестки, чтобы повнимательнее рассмотреть рисунок. На газетной странице явно был изображен сэр Тоби, хотя карикатурист исказил его черты, преувеличив пропорции — слишком широкий лоб и слишком уж высокие скулы. Но даже на карикатуре сэр Тобиас был бесподобно красив.

Бел прочла огромный заголовок под названием «Неисправимый распутник». Под заголовком же был напечатан текст помельче. «Прославленный лондонский ловелас спасает себя для очередной оргии». На заднем плане карикатурно изображались дамы, в отчаянии заламывающие руки. Изо рта каждой из дам вытекала струйка печатного текста. «Во всем виновата его изумительная красота!» — воскликнула одна из дам. «Нет, это все его сладкие речи», — возражала ей другая леди. А третья, обмахиваясь веером, заявляла: «Ах, я чахну из-за него! Спасти меня может только море». Внизу, под карикатурой, стояла подпись: «Мистер Холлихерст». Бел с удивлением посмотрела на невестку:

— При чем тут море? Не понимаю…

— Когда я исчезла, мои родители пустили слух, что я заболела и меня отправили на морской курорт для излечения, — ответила София. — И тогда господа с мельницы сплетен, в частности этот мистер Холлихерст, живо заинтересовались сэром Тоби. Судя по этой карикатуре, Тоби обвинили в том, что он якобы очень обрадовался моей болезни, увидев в ней повод продлить беспутную холостяцкую жизнь.

Снова посмотрев на рисунок, Бел невольно вздохнула. Разумеется, она подозревала, что сэра Тоби не отличает высокая мораль, но увидеть напечатанное в газете подтверждение своих подозрений…

Снова вздохнув, Бел отодвинула от себя тарелку с гренками и пробормотала:

— Теперь я понимаю, почему сэр Тоби сказал, что ужасно устал от сплетен.

— Конечно, устал, — кивнула София, листая газеты. — Несколько месяцев он не сходил со страниц «Праттлера». Если не карикатура, то заметка в светской хронике. Стоило ему появиться на балу, на матче по боксу, в опере или в игорном клубе, об этом тут же писали в газете. Газетчики дошли до перечисления всех его пассий с того самого дня, как ему «чудом удалось избежать цепей брака».

Сколько же у него было этих пассий? Бел едва не задала Софии этот вопрос, но вовремя спохватилась.

— Но ты же не веришь всему этому? — спросила она. — Сэр Тоби сам мне сказал, что не стоит верить всему, что пишут в газетах. Ты веришь, что он вел себя подобным образом?

— Нет, конечно. — София покачала головой. — По крайней мере не до такой степени. Но меня поражает то, что он готов мириться с таким к себе отношением. — Она понизила голос. — Ты ведь понимаешь, что Тоби мог раздуть ужасный скандал, когда я сбежала, или даже подать в суд на моего отца за то, что тот нарушил условия брачного контракта? А он вел себя так, словно ничего особенного не произошло. Не делал никаких заявлений. Во всяком случае — публично. В то время как его на все лады позорили газеты, он не сделал ничего, чтобы вывести меня на чистую воду, тем самым поддерживая уверенность высшего света в том, что я действительно болела.

— Должно быть, он очень тебя любил, — пробормотала Бел.

Грей нахмурился и что-то пробурчал себе под нос. София же пожала плечами, потом покачала головой:

— Нет, пожалуй… Я так не думаю. Но гордость его была сильно задета, даже если сердце не пострадало. Должно быть, ему пришлось нелегко. Нужно быть очень сильным человеком, чтобы все это, — она кивнула на газеты, — выносить с таким стоическим терпением. И молчать. Я не знаю, почему он все это терпел, хотя я так дурно с ним обошлась. Но факт остается фактом: он принял на себя главный удар после скандального расторжения нашей помолвки. И если бы он так не поступил, то моей репутации настал бы конец. Нас с Греем никогда бы не приняли в обществе. И ты бы лишилась возможности удачно выйти замуж.

— Значит, мы очень многим ему обязаны?

— Да, это так. — София бросила на Бел многозначительный взгляд. — Мы обязаны ему своим шансом на счастье. Я не любила его так, как жена должна любить мужа, но он был мне небезразличен, и сейчас он мне слишком дорог, чтобы я желала ему зла. Я не хочу, чтобы он оказался в ловушке.

— В ловушке? — спросила Бел с удивлением. — Ты хочешь сказать, что сэру Тоби не следует на мне жениться? Думаешь, я для него недостаточно хороша?

— Нет, я совсем не это имела в виду, — поспешно ответила София.

— Бел, это он для тебя недостаточно хорош, — заявил Грей.

Сделав глубокий вдох, София сказала:

— Бел, дорогая, из Тоби получится прекрасный муж. А в тебе есть все, о чем может мечтать мужчина. Вместе вы могли бы быть по-настоящему счастливы… если бы вы любили друг друга.

— Она не любит его! — Грей со стуком опустил нож на тарелку. — Она только вчера с ним познакомилась, — добавил он, вполголоса выругавшись.

Бел внутренне съежилась. Любовь. Похоже, от этого слова никуда не деться — оно проследовало ее постоянно. Ее братья, а также София — все они были едины в своем убеждении, что она должна выйти замуж по любви. По их мнению, только это могло быть гарантией счастливой жизни. Но для Бел их настойчивое стремление выдать ее замуж по любви являлось лишь досадным препятствием на пути к более высоким целям.

— Я не хочу выходить замуж по любви. По крайней мере по любви романтической.

— Но почему? — спросила София.

Бел медлила с ответом. Было бы невежливо говорить о глупости и нелепости романтической любви — ведь Грей с Софией были по уши влюблены друг в друга. Родители Бел женились по любви, и оба брата — тоже. Из трех этих браков два закончились трагически, а третий — до сей поры вполне счастливый — насчитывал всего несколько месяцев. Бел избегала любви по той же причине, по какой избегала пробовать спиртное: она собственными глазами видела, к каким разрушительным последствиям приводит и то и другое.

— Видишь ли, София, у меня столько планов, столько дел впереди… — ответила она уклончиво. — И я опасаюсь, что любовь… что любовь может отвлечь меня от моих целей.