Weltschmerz или Очерки здравомыслящего человека о глупости мироустройства - Мамкина Конина

– Где работали до этого?

– В газетах. Первая называлась…

– Это всё?

И, не желая показаться бездельником, я рассказал, как обваливал картошку в грязи.

– Вы запомнили адрес из объявления? Когда сможете прийти к нам и побеседовать?

Хотя я и держал в уме, что не должен выказывать особой заинтересованности, не удержался и выпалил:

– В 18:00 могу. Сегодня, то есть.

Я несколько секунд вслушивался в напряжённое молчание и слышал, как заработная плата, которую они предложат, со свистом падает вниз.

– Давайте-ка завтра в 6:00? Сможете?

Не успел он задать второй вопрос, как я сказал «да».

Конечно же, журналист им был ни к чему. Честно говоря, им и человек с образованием нужен не был. Вот только тогда меня это волновало не сильно. Настораживало только то, что за их внешней доброжелательной улыбкой чувствовалась пустота, которую отчаянно пытались скрыть:

– Как на востоке подделывают купюру в 10 марок?

Я пожал плечами и внимательно посмотрел на будущего работодателя. Задыхаясь от смеха, он хлопнул себя по бедру:

– Отрезают ноль от сотни.

Я улыбнулся одними губами и беззвучно посмеялся. Ожидаемо меня приняли и разрешили приступить к выполнению должностных обязанностей сразу после следующего инструктажа:

– Берёшь метлу и машешь. Раз – и готово! Раз – и готово!

Раздражение впервые за день перевесило: мой нос покрылся морщинами:

– Я вообще-то в университете учился.

– Тогда другое дело, – ухмыльнулся мой непосредственный начальник. – Дай сюда: сначала покажу, как это делается.

Жена тоже вернулась не в лучшем расположении духа. Снимая туфли в коридоре, она громко обратилась ко мне:

– Угадай, что они сказали?

Я оторвался от письменного стола и обернулся:

– Ну-ка?

– Вы студентка? Знаете, чем студенты похожи на Иисуса? – она замолчала – вопрос явно не был риторическим.

Я нахмурился и кивнул в её сторону: анекдоты сегодня не мой конёк.

– Когда студент что-то делает, людьми это тоже воспринимается как чудо.

Я не успел подавить нервный смешок и поплатился за свою оплошность – её туфелька попала мне прямо в затылок.

Кончиками пальцев я поскрёб обожжённый о настольную лампу лоб и, услышав, как жена ахнула, обернулся. С выражением раскаяния в глазах она застыла, глядя на меня:

– Боже мой, дорогой, – чтобы не расплакаться, она прикрыла рот рукой.

Я в первый раз за день улыбнулся по-настоящему.

– Мне так жаль, – она босиком скользнула в комнату и прижала холодную ладонь к моему лбу. – Дай посмотрю. Сильно болит?

– Всё нормально, порядок. Но шутка смешная. В моей конторе хуже была.

Он с таким достоинством шлёпал тапочками по лестнице, что даже наш фирменный халат на нём выглядел шлафроком:

– Что за беспредел происходит в этой гостинице? – на его багровом лице выступила испарина. – Вы в курсе, что у вас с потолка капает? Так всегда, или только мне повезло?

– Нет, – пожал плечами я, – только когда дождь идёт.

Его кулаки сжались, а ноздри раздулись от гнева:

– Продолжаете шутить? Клоун вы, значит. Вы вместо еды шутки, значит, готовите, так? Почему мне принесли вчерашнее?

Я не хотел его злить, но разве можно брать человека на слабо, да ещё и на его собственной территории. Тем более, зарплата мне уже не грозила.

– За сегодняшней приходите завтра. Через двадцать с половиной часов.

– Да я, – на этот раз он просто раскрыл рот и потряс головой, – да я эту вашу шарашкину контору в щепки разнесу! Вы хоть знаете, кто я?

Конечно же я знал. Этот человек когда-то не раз заставлял меня переделывать курсовые, а теперь, спустя несколько лет после выпуска, снова держал мою жизнь в кулаке.

– Кажется, узнаю Вас. Разве не Вы главный редактор «Немезиды»? Здесь только Ваши газеты и можно читать.

Не в силах сдержать удивление, он посмотрел на меня поверх очков:

– Неожиданно. Могу поинтересоваться, чем заслужил комплимент подобного нахала?

– Остальные разбирают быстро, только ценники и остаются.

Я ждал новой вспышки гнева, но теперь настала моя пора недоумевать: он расхохотался:

– Каков наглец! Даю ногу на отсечение, такие самородки на дороге не валяются. Нельзя быть шельмой подобного размаха без профильного образования.

– Я – Журналист, тут Вы правы.

Он поправил очки, сощурился и нагнулся над стойкой:

– А! Так это Вы! Припоминаю.

Я потупился, а он двумя пальцами вынул визитку из кармана и швырнул под стекло, отделявшее нас друг от друга:

– Завтра в 10:30. С портфолио.

В 3:26 по полуночи дворник объявил об отставке.

Искренне Ваш,

Продавец свободы

Fernweh или Тоска по дальним странам

Представший перед стойкой регистрации в шлафроке вредный редактор предложил настолько выгодные условия, что мне даже удалось уговорить супругу уволиться с подработки. Другими словами, для нашей тонущий в новой экономической системе ячейки общества он оказался кем-то вроде мессии. Возможно, на нём были отнюдь не полинялый халат нашей гостиницы и банные тапочки, а белый хитон c розовым отливом и сандалии.

Жена теперь ходила только на пары да зачёты, а я замечал, как розовеют её щёки и разглаживаются морщины на лбу. Нам больше не нужно было вечно размышлять, где раздобыть денег, и в её глазах всё чаще мелькали былые искры. Она даже стала как прежде подшучивать над тем, что, мол, у меня с ребёнком будет одинаковое количество высших образований. Хотя я и опасался, что колкости со временем уступят место угнетающим родительским наставлениям, строптивый характер, к счастью, не покидает её и по сей день.

А тем временем менее тонкие, зато более провокационные насмешки коллег цвели бурным цветом, не то чтобы заслуживая долгих лет жизни:

– Скажите, у вас что, совсем нет туфель?

Не поднимая глаз от бюро, я устало закончил чужой анекдот:

– Туфель совсем нет в соседнем. У нас совсем нет брюк.

Они молча уставились на меня, и только парень, которого я перебил, обиженно заметил:

– Вообще-то там не брюк, а платьев.

Не обращая на них внимания, я продолжал работать, как привык – неустанно. В конце концов, не прошло и трёх месяцев, как пришёл очередной приказ с назначениями, в котором значилось лишь одна фамилия – моя. Пока они шутили и занимались командообразованием, я выполнял свои прямые обязанности. Мои показатели в полтора раза превышали показатели всего отдела в предыдущем квартале. Тогда-то до них и начало доходить, что я не обычный простачок с востока, герой любимых баек. В конце концов, родился я всё же на западе.

Если сначала они только посмеивались и шептаться у кофейников, то теперь стали восхищаться в коридорах, и однажды тот самый любитель анекдотов упёрся ладонями в мой рабочий стол:

– Эй! – Он почесал затылок. – У нас тут намечается корпоратив. Ты, вроде как, теперь часть команды. Во всяком случае, проверку медными трубами прошёл. Ну что, ты с нами?

Я нахмурился, но ничего не сказал.

– Не переживай, скидываться не нужно. Мы в курсе, что у тебя семья, ребёнок, куча проблем. Всё за счёт редакции, так что приходи, отдохнёшь-развеешься, – он нервно хихикнул и потёр нос. – Клянусь,