Десять правил обмана - Софи Салливан

– Отец. – Он уже видел, куда движется этот разговор. Его затылок начал покалывать.

– Ари думала о том, чтобы начать свое шоу. Что-то связанное с ее пристрастием к моде.

Вот оно. Он прислонился лбом к рулю. Постоянные проверки отца и без того утомляли. Еженедельные звонки, совещания в Skype, записки с замечаниями. Крис не хотел, чтобы его младшая сестра путалась под ногами. Он однозначно не хотел быть ее начальником, зная, что она все равно не будет его слушаться, даже на то краткое время, пока ей не наскучит новое увлечение.

Кроме того, место уже было занято двумя очень способными сотрудницами. Рейтинги нельзя назвать впечатляющими, но они ненамного ниже, чем у других программ. Станция стала популярнее, чем до его приезда. После нескольких смен руководства за последние несколько лет опытные сотрудники были не в восторге от его прибытия. В первый же день он случайно услышал их разговор, когда они жаловались на нового владельца и как он разослал всем список требований и ожиданий. Не желая заранее настроить их против себя, он не сказал коллегам, что является сыном владельца. Так безопаснее. Ари же не слишком хотела нравиться людям, особенно, если имя ее отца могло помочь ей заполучить желаемое побыстрее.

– Это не развлечение. Люди получают образование. Они стажируются, нарабатывают опыт. Любят свою работу. Это карьера, а не хобби, – сыпал словами Крис. Он воспринимал этот разговор как очередной тест. – Станция под моим контролем, отец. Все идет хорошо, и сегодня это была лишь небольшая выбоина.

– Парень, который следит за вашими рейтингами, говорит, что вы даже не считаетесь одной из самых популярных станций в штате. Перед тобой еще долгий путь, и мало времени, чтобы его пройти. Может, это слишком сложная задача для твоих способностей.

Слова тяжело повисли в тишине. Работать на своего отца это как сниматься в «Выжившем» или «Мастере Шефе». Соревнующиеся доходят до конца, и вдруг ни с того, ни с сего, ведущий подкидывает новое условие, делая выигрыш почти невозможным.

Его отец громко прочистил горло.

– Помнишь нашу сделку?

Крис завел машину и выехал назад на станцию. Я думаю о ней 24 на 7, так что да, отец, я помню. Восемнадцать месяцев на то, чтобы сделать известной мелкую радиостанцию, из которых почти двенадцать уже прошли. В конце концов отец Криса ослабит хватку и отойдет от дел. Крис станет главой деловых связей для всех его компаний. У него уже разработаны планы объединения всех этих компаний. Это будет захватывающий опыт. Но главное, что ему придется гораздо меньше общаться с отцом. И, может быть, но вряд ли, доведется заработать каплю отцовского уважения. Он знал, что ему посчастливилось родиться с огромными привилегиями. Но они не дались ему даром.

– Эти вещи требуют времени, – осторожно заметил Крис. Рейтинги постепенно поднимались у некоторых программ. После того, как они сузили целевую аудиторию, то рост рейтингов пошел значительно быстрее.

– А также сильного начальства. Шоу в 10 утра имеет самые плохие рейтинги, и это самое спокойное время дня. Отдай его Ари.

– Ты не можешь уволить двоих людей, просто потому, что твоя дочь хочет сегодня поиграть в диджея.

– Это не единственная причина, Кристофер. Не забывай, с кем ты разговариваешь. Хороший лидер знает, когда признать поражение, и лично я думаю, тебе стоит урезать этот сегмент. Люди хотят слушать музыку, а не болтовню. Избавься от них. Обеих. И от продюсера, и от диджея.

4

Эверли прикидывала, сколько серий «Вероники Марс» подряд она еще сможет посмотреть, когда ее телефон завибрировал на кофейном столике.

Пытаясь двигаться как можно меньше, она потянулась за телефоном. Эверли наполовину соскользнула с дивана, не упав только потому, что вовремя схватилась за столик.

Стейси: Задний двор. Неси список.

Облокотившись о спинку дивана, Эверли ухмыльнулась и напечатала ответ.

Эверли: Проясни.

Стейси: Тащи сюда свою задницу.

Эверли: Мой день рождения. Не могу выйти. Правила есть правила.

Стейси: Не заставляй меня входить. Принеси свои дурацкие правила. Или я сейчас позову своих шумных друзей к тебе на вечеринку.

Она выпрямилась, захохотав вслух.

Эверли: Иду.

Стейси: Умница.

Эверли: Никто так не говорит, заучка.

Стейси: Я же сказала.

Территория вокруг дома была тщательно ухожена. Когда Эверли шагнула через ворота, к горлу подступил ком, и она остановилась на каменной дорожке.

Стейси привязала охапку черных и фиолетовых шариков к одному из кованых железных стульев. Розовая коробка для выпечки из «Baked», которые производят лучший в мире шоколадный ганаш, стояла в центре стола. Золотая карнавальная тиара блестела поверх коробки, отражая искусственными камнями закатное солнце. Ей требовалось много времени, чтобы открыться и сблизиться с людьми, но когда она впускала их в свою жизнь, то переставала нервничать в их присутствии. Эверли не была такой нелюдимой, как ей казалось.

– Ты идешь или нет? – Стейси встала с улыбкой, положив руки на бедра. Ее светлые волнистые волосы были растрепаны, будто она только что их распустила. Она переоделась после работы и теперь была в шортах и голубой футболке с надписью: «САРКАЗМ ЗАГРУЖАЕТСЯ».

– Вот ты говоришь, что у тебя всегда плохо с праздниками… – произнесла, подходя, Стейси, и, не дожидаясь ответа, взяла ее за руку и потянула к столу. Она вытащила стул, не слишком деликатно подтолкнула Эверли к нему и уселась напротив. Из окна послышался визг тормозов.

Эверли старалась не расплакаться. Она росла в семье, где были постоянные эмоциональные качели, поэтому научилась сдерживать свои чувства. А также взвешивать и терпеть, пока не решала, делиться ими или нет. Она знала, что в какой-то мере ее проблемы в сближении с людьми, особенно мужского пола, определялись ее защитным механизмом.

– Тебе не нужно было этого делать, Стейси. – Ее голос прозвучал грубо. Эверли чувствовала себя плохо, когда люди делали для нее что-то приятное. Она никогда не могла убедить себя, что она это заслужила. Стейси бы тебя отругала за такие мысли. Ты достойна всего, что готова отдать, а ты бы сделала для нее то же самое.

Стейси взяла тиару, внимательно на нее поглядела, поворачивая так, чтобы камни поймали солнечные лучи. Затем водрузила ее себе на голову. Эверли рассмеялась, вместо того чтобы заплакать.

– Ты поразительный человек, – сказала Эверли, заметив подарочный пакет на соседнем стуле.

– Знаю. И прежде чем ты начнешь жаловаться…Тебе тридцать, сегодня твой день рождения. И даже если он начался отвратно, это не значит, что я буду сложа руки смотреть, как он так