Река Смерти - Алистер Маклин

- Это Трейси, - сквозь зубы процедил Смит, - директор-распорядитель международной издательской группы " Маккормик-Маккензи".

Гамильтон даже глазом не моргнул.

- Мария - мой доверенный секретарь и, смею добавить, близкий друг.

Гамильтон скользнул взглядом по Марии и Трейси и отвернулся от них с таким видом, словно тут же выкинул их из головы, как что-то несущественное.

- Меня не интересуют ваши взаимоотношения. Каково мое вознаграждение?

Смит явно опешил. Джентльмены не обсуждают деловые вопросы в столь грубой и бесцеремонной манере. Судя по его лицу, в нем боролись удивление и гнев: прошло очень много лет с тех пор, как кто-то осмеливался говорить с ним подобным образом. Наконец он усилием воли подавил свой гнев.

- Кажется, Хиллер говорил о шестизначной сумме. Сто тысяч долларов, американских долларов, мой друг.

- Я вам не друг. Четверть миллиона.

- Это просто смешно!

- Пожалуй, стоит сказать спасибо за выпивку и уйти. Я тут не в игрушки играю. Да и вы, надеюсь, тоже.

Смит не стал бы таким человеком, каким стал, если бы не умел быстро соображать. Он немедленно капитулировал, не показав ни словом, ни жестом, что сдается:

- За подобные деньги я вправе рассчитывать на получение огромного количества услуг.

- Давайте разберемся с терминами. Речь идет о сотрудничестве, а не о службе. Позже я еще вернусь к этому пункту. Я не считаю мое вознаграждение чрезмерным, потому что чертовски уверен: вы ввязались в это предприятие не ради нескольких хороших фотографий и занимательного очерка для газеты. Никто не слышал, чтобы Джошуа Смит занимался делом, в котором деньги не являются основополагающим фактором.

- Что касается прошлого, я готов с вами согласиться, - тихо сказал Смит. - Но в этом конкретном случае деньги для меня - не главное.

Гамильтон кивнул:

- Вполне вероятно. В этом конкретном случае я могу вам поверить.

Смит воспринял заявление Гамильтона с удивлением, затем выражение его лица стало задумчивым. Гамильтон улыбнулся:

- Пытаетесь представить, что я думаю о ваших побудительных мотивах? Не стоит ломать голову, потому что меня они совершенно не волнуют. Теперь о транспорте.

- Что? Что вы сказали? - пробормотал Смит, сбитый с толку внезапным переходом к другой теме, хотя сам он нередко применял этот прием, - А, транспорт!

- Да. Какими транспортными средствами - я имею в виду воздушный и водный транспорт, о наземном можно забыть - располагают ваши компании?

- Самыми разными. То, чего у нас нет, мы всегда сможем нанять, хотя не думаю, что подобная необходимость возникнет. Трейси знает все подробности. Кстати сказать, он опытный пилот, умеет управлять самолетом и вертолетом.

- Это нам пригодится. А что насчет подробностей?

- Трейси знает все, - повторил Смит, давая понять, что мелочи его не волнуют.

Скорее всего, он говорил правду: Смит славился тем, что умел подбирать людей, на которых мог переложить часть работы. Трейси, который внимательно следил за разговором, тотчас же встал, подошел к Гамильтону и протянул ему папку. Выражение его лица нельзя было назвать слишком любезным, что было вполне объяснимо: директора-распорядители не любят, когда их называют пронырами. Гамильтон сделал вид, что ничего не заметил.

Он взял папку, быстро просмотрел лежащие в ней бумаги, время от времени ненадолго задерживаясь, когда что-то привлекало его особое внимание, затем закрыл папку. Создавалось впечатление, что Гамильтон успел усвоить содержимое папки, и так оно в действительности и было. На этот раз он остался удовлетворен:

- Да у вас тут целый воздушный и морской флот! Все - от "Боинга-727" до двухместного самолетика. Двухвинтовой грузовой вертолет - это "скайкрейн" Сикорского?

- Верно.

- И судно на воздушной подушке. Вертолет может поднять это судно?

- Естественно. Поэтому я его и купил.

- Где оно сейчас? В Корриентесе?

- Черт возьми, откуда вы знаете? - изумился Смит.

- Логика. Какой от него прок здесь или в Рио? Я возьму папку. Верну сегодня вечером.

- Сегодня вечером? - недовольно сказал Смит. - Но послушайте, нужно ведь составить план и...

- Я сам составлю план. И изложу его вечером, когда вернусь сюда со своими помощниками.

- Черт побери, Гамильтон, но ведь это я вкладываю деньги, а не вы! Кто платит, тот и музыку заказывает.

- На сей раз вы играете вторую скрипку.

Гамильтон вышел, и в комнате на короткое время установилась мертвая тишина. Ее нарушил Трейси:

- Да-а. Из всех заносчивых, упертых, приземленных...

- Согласен, согласен, - прервал его Смит. - Но у этого человека на руках все карты, все до одной. - Вид у него был задумчивый. - Этот Гамильтон для меня загадка. Грубый, жесткий, но хорошо одевается, хорошо говорит, везде чувствует себя как дома. В общем, есть некоторые детали... Свободно держался в моей гостиной. Немногим чужакам это удавалось. Если уж на то пошло, таких вообще не было.

Трейси заметил:

- Он, видимо, пришел к выводу, что этот Затерянный город настолько недоступен, что нечего и пытаться идти к нему тем же самым путем. Отсюда - вертолет и судно на воздушной подушке.

- Вполне возможно, - все так же задумчиво произнес Смит. - Зачем же еще такому человеку связываться с нами?

- Затем, что он считает, будто может есть нас с потрохами, - сказала Мария и, помолчав, добавила: - А вдруг он так и сделает?

Смит невыразительно взглянул на нее, встал и подошел к окну. Гамильтон только что отъехал в своем черном "кадиллаке". Водитель неприметного "форда" перестал полировать капот, посмотрел на окно, в котором виднелся хозяин, кивнул, сел в машину и поехал за "кадиллаком".

Проезжая по одному из широких столичных бульваров, Гамильтон посмотрел в зеркало заднего вида. "Форд" следовал позади примерно в двух сотнях метров. Гамильтон увеличил скорость. "Форд" сделал то же самое. Теперь обе машины двигались со значительным превышением скорости. Неожиданно к "форду" пристроилась сзади полицейская машина с включенной сиреной и подала водителю сигнал остановиться.

Министерство юстиции располагалось в роскошном особняке, и большой светлый кабинет, в котором сидели за глянцевым кожаным столом Гамильтон и полковник Рикардо Диас, был столь же великолепен. Диас, крупный, загорелый мужчина в безукоризненно сшитой форме, производил впечатление человека, прекрасно знающего свое дело, что вполне соответствовало действительности. Диас сделал глоток какой-то неопределенной жидкости и вздохнул.

- Относительно Смита, мистер Гамильтон, вы знаете столько же, сколько и мы, то есть все - и ничего. Его прошлое - тайна, его настоящее - открытая книга, с которой может познакомиться любой желающий. Разделительную черту между прошлым и будущим точно провести невозможно, но известно, что он объявился, а скорее, возник или всплыл на поверхность в конце сороковых годов в Санта-Катарине, провинции с традиционно многочисленным немецким поселением. Но немец ли он по происхождению, неизвестно: его английский так же безупречен, как и португальский, но никто и никогда не слышал, чтобы он говорил по-немецки. Его первым деловым предприятием стал выпуск газеты, предназначавшейся для немецкоговорящих жителей, но выходившей на португальском языке; газета была довольно консервативной и очень добропорядочной и положила начало тесной дружбе Смита с правительством того периода, дружбе, которую он поддерживает и сейчас, хотя с тех пор правительство не раз поменялось. Потом он распространил свою деятельность на область пластмассовых изделий и шариковых ручек. Этот человек никогда не был новатором, он был и остается непревзойденным специалистом по захвату предприятий. Издательская и промышленная части его бизнеса развивались с удивительной скоростью, и через десять лет Смит по любым стандартам был уже очень богатым человеком.

- Однако нельзя начать свое дело без лишних крузейро, - заметил Гамильтон.

- Согласен. Расширение деятельности в таких масштабах, как у Смита, должно потребовать громадного капитала.

- И источник этого капитала неизвестен?

- Совершенно верно. Но за это никого нельзя привлечь к ответственности. В нашей стране, как и в некоторых других, не обращают внимания на подобные вещи. Теперь мы подошли к Хиллеру. Он действительно руководит одним из издательств Смита. Способный человек с твердым характером. В криминальном плане о нем ничего неизвестно, из чего следует, что он либо честен, либо очень умен. Лучше всего сказать о нем так: он наемник, солдат удачи. Полиция уверена, что значительная часть его деятельности нелегальная - бриллианты имеют странную привычку исчезать, когда Хиллер появляется поблизости, - однако его никогда не арестовывали и тем более не судили. Что же касается Серрано, это просто второсортный мошенник, не слишком умный и очень трусливый.