На острие меча - Алексей Азаров

Говедаров, официальный — черный костюм и перчатки, — в сияющем хрустальными стеклами автомобиле поехал к министру внутренних дел и социального обеспечения. Сразу прошел в кабинет. Демонстративно, не спрашивая позволения, сел.

— Я по поводу Пеева, дорогой. Изволь отменить приказ Павлова.

Они были на «ты»; министр побаивался парламентского льва, за которым стояли представители весьма влиятельных кругов.

Говедаров, не дав министру возразить, усилил нажим.

— Я за него ручаюсь. Надеюсь, этого достаточно?

Министр боялся депутатов, но царя — еще больше. Гешев мог, миновав всех, доложить Борису и дать подножку собственному начальству.

— Хорошо, я постараюсь… что могу… Я позвоню тебе завтра.

Из министерства Говедаров поехал к Буреву, усадил его в свой автомобиль, и полчаса спустя господин министр внутренних дел имел неудовольствие слушать возмущенный бас миллионера.

— А мне плевать на Гешева и Кузарова! Если понадобится, я дам пинок и тому, и другому.

Бурев мало считался с «пиететом» и правилами хорошего тона. Фунты стерлингов, доллары и рейхсмарки вполне позволяли ему вести себя так.

Стоя в дверях, Бурев подвел итог.

— Пеев — мой юрист. Прошу запомнить это.

Министр отменил приказ, и Павлов смирился.

С Буревым было опасно спорить. Промышленник финансировал многие правительственные мероприятия, вкладывал деньги в военные усилия и кредитовал князя Кирилла.

Гешев был тверже Павлова.

— Я не верю Пееву. Коммунисты не меняют коней — это аксиома.

— У вас есть факты?

— Интуиция и логика бывают сильнее фактов.

— Неубедительно. Ваши люди ничего не смогли добыть. Пожалуйте, тот рапорт Сиклунова — после поездки Пеева в Пловдив. Зачитать? «Пеев встречался в Пловдиве с генералом Марковым, командиром второй армии, с полковником Стефаном Димитровым, командующим артиллерией в Пловдиве, со Стефаном Стамболовым, адвокатом, с депутатом Георгием Говедаровым. Все они пользуются влиянием. К нему не приходил ни один коммунист, в которых в Пловдиве недостатка нет». Где же здесь криминал, господин Гешев?

— Будет и криминал, — пообещал Гешев и откланялся.

Не мог же он сказать министру, что новых арестов требует доктор Делиус. Гешев и Павлов были приняты им в посольстве и имели доверительную беседу. Майор абвера Отто Вагнер, предпочитавший настоящему имени псевдоним «Делиус», заявил, что чистка — необходимость. У него в Болгарии была своя агентура — по данным Гешева, огромная, — и документы полиции и контрразведки он читал едва ли не раньше полковника Костова и Павлова. Естественно, что ему было известно о раскрытии контрразведкой 76 подпольных коммунистических групп в течение только одного, 1942 года. Был он и в курсе того, что в 1-м и 6-м пехотных полках, в 1-м кавалерийском полку, в артиллерийской школе, транспортном батальоне, на аэродромах «Божуриште» и «Враждебна» действуют кружки и ячейки. Осведомители Делиуса, работавшие в РО, передали ему копию доклада Костова, где, в частности, говорилось: «Теперь уже не подлежит сомнению тот факт, что «наступление» коммунистов на армию было повсеместным, настойчивым и хорошо организованным… Они проникли во все без исключения войсковые части, управления и учреждения». Оценивая обстановку, майор Вагнер считал, что корни надо искать в среде гражданской, особенно среди интеллигентов, и, выкорчевывая их, не останавливаться ни перед чем.

Кроме того, на закуску Делиус выложил Павлову и Гешеву убийственную новость: пеленгаторы засекли в Софии несколько нелегальных раций.

Гешев потер щеку, словно умылся.

— Мы примем это к сведению, майор!

А что еще ответишь немцу? Он прав, целиком прав: проморгали.

«Будет и криминал», — пообещал Гешев министру.

Сиклунов получил распоряжение взять доктора Пеева под особый контроль. Его группе были приданы новые люди. Гешев не собирался отступать: это было не в его характере.

Павлов по собственной инициативе связался с Постовым. Попросил помочь. Полковник, хотя и не любил действовать совместно с полицией, пообещал прикрепить к спецгруппе Сиклунова нескольких агентов контрразведки.

Был на исходе 1942 год.

Впервые Отто Вагнер побывал в Болгарии в октябре 1939 года, когда адмирал Канарис, всемогущий глава абвера, командировал его в Софию в качестве помощника начальника отдела 1-А полковника Блоха, совершавшего инспекционную поездку. Адмирал считал, что агентура абвера на Балканах действует недостаточно энергично; Вагнеру поручалось подхлестнуть ее и, если потребуется, взять на себя руководство резидентурами. Всегда улыбающийся, светский, в безупречном костюме от дорогого портного, Вагнер, путями неисповедимыми, оказался вскоре вхож в столичные салоны, конторы промышленников и кабинеты политических деятелей. «Отто Делиус, коммерческий посредник» — значилось на его визитной карточке из бристольского картона.

В Софии Вагнер пробыл около месяца и вновь появился весной сорокового, уже в качестве торгового атташе при посольстве Германии. Короткое время спустя начальник РО подполковник Костов получил от него строго конфиденциальное письмо, в котором говорилось: «Дорогой подполковник! Как вы знаете, доктор Делиус — мой псевдоним. Я аккредитован при вашем Министерстве иностранных дел официально как доктор Отто Делиус, родившийся 12 февраля 1896 года в Фрейбурге. Необходимо поддерживать эту легенду, поскольку тайна — в интересах нашей специальной службы. Вам отдельно я представляю свои личные данные и прошу Вас держать их в секрете, чтобы никто не мог установить идентичность Делиуса и Вагнера. Делиус». Несколько позже, проясняя, кто есть кто, «торговый атташе» известил Костова, что он — «Отто Вагнер, майор, родился 14 апреля 1898 года в Мангейме. По служебному положению приравнен командиру полка». Естественно, что Делиус, не заинтересованный в широкой рекламе, не счел нужным добавить, что контрразведкам доброго десятка государств он известен под другими именами: доктор Фрей, доктор Кун и просто Кара. Умолчал он и о том, что Канарис ценит его как выдающегося специалиста по шпионажу и контршпионажу на Балканах.

В специальной инструкции, полученной Делиусом от Канариса, помимо прочих задач в качестве одной из важнейших выдвигалась проблема координации работы РО-2, РО-3, отделения «А», службы ДС в целом и жандармерии в борьбе с болгарской компартией. Делиусу предписывалось оказывать карательным органам Болгарии практическую помощь путем обмена опытом, передачи агентуры и проведения совместных акций.

За два года Делиус добился многого.

Секретный денежный фонд его был практически неограничен, и, не стесняясь в расходах, «торговый атташе» быстро собрал компрометирующие материалы на Гешева, Костова, Стоянова, Кузарова и Павлова. Он знал о каждом из них именно те подробности, которые эти господа предпочли бы забыть раз и навсегда, и постепенно, не опускаясь, впрочем, до грубого шантажа и предпочитая тактику слабо завуалированных намеков, прибрал к рукам их всех до одного. Комната Делиуса на втором этаже посольства превратилась в штаб-квартиру секретных служб, откуда он, не выходя за порог, влиял не только на болгарскую разведку и контрразведку, но и на двор и самого царя. В частности, ни в одной стране мира штатные сотрудники абвера не пользовались такими льготами, как в Болгарии. Через Костова офицеры Канариса получили легальные болгарские паспорта и особые удостоверения, обеспечивающие им экстерриториальность. Подобного не удавалось добиться ни одному эмиссару Канариса — даже тем, кто работал у Антонеску и Хорти в странах-сателлитах. Адмирал оценил достижения Вагнера и выразил ему особую благодарность. Впрочем, благодарил он не Вагнера и не Делиуса, а просто Доктора — именно этот псевдоним «торговый атташе» предпочитал всем прочим, хотя докторской степени не имел и образование пополнил не в университете, а у резидентов-практиков, под началом которых сделал первые шаги на поприще шпионажа, диверсий и террористических актов.

Пункт абвера, возглавляемый Доктором, был как бы государством в государстве — со своими законами, нравами и тайным судом, выносившим приговоры отступникам и инакомыслящим. Приведение приговоров в исполнение Доктор обычно поручал Гешеву или Кочо Стоянову, и те действовали молниеносно. Словом, все шло своим, хорошо организованным чередом, и ничто, казалось, не предвещало для Доктора потрясений.

И вот — рации!

Пеленгаторы, нащупавшие их, оказались бессильными определить конкретные пункты расположения передатчиков. Не поддавались и шифры, используемые для перекрытия текста.

После долгих колебаний Доктор информировал Берлин.

Колебания эти были вызваны деликатным обстоятельством: посол Бекерле терпеть не мог «торгового атташе», поскольку помимо дипломатических нес функции представителя гиммлеровской службы безопасности, в свою очередь раскинувшей в Болгарии агентурную сеть и конкурировавшей с абвером по всем статьям.