Конец светлым эльфам - Владимир Журавлев

Предвечная Владычица развернулась. Блеснула холодным взглядом.

— Почему не забрали лошадь?! — отчеканила она. — Пейзане были готовы с ней расстаться!

Нежный Фионнель судорожно вдохнул — и вроде как не смог сразу выдохнуть.

— Прекраснейшая, — осторожно сказал Вьехо. — Как вы бежали — ни одна лошадь не угналась бы! Я так думаю.

Владычица резко развернулась и пошла к стоянке.

— Х-х-х! — удалось выдохнуть Фионнелю.

— Ее снова потянет на лошадей! — прошептал Вьехо. — Ибо невместно Предвечной Владычице топать пешком впереди свиты! Как думаешь?

— Не сметь шептаться за спиной Владычицы! — резко сказала Высшая дама. — В полный голос изъясняться приказываю!

— Ксениаль-твою-мать! — невольно вырвалось у нежного Фионнеля в полный голос.

6

И опять Вьехо был вынужден признать, что эльфийская кровь — не водица! Что делал бы любой гоблинский, к примеру, отряд после конфликта с местными пейзанами? Наворачивал бы лиги, ри, скачки — или что там у них? — прямо по бездорожью от сего места и до куда подальше!

Эльфы — иное дело. Перешли на другую полянку — и вот уже снова полыхает веселый костерок, светятся на ветках разноцветные фонарики и звенит беспечный смех. Эльфы — легкомысленные существа, что тут поделаешь?

Вьехо, сам присутствовавший при становлении эльфийской расы, не раз задавался вопросом, отчего эльфы получились именно такими. И пришел к выводу: это естественный отбор! Существа без определенной доли раздолбайства в характере даже до тысячи лет не дотягивали. Или впадали в жуткие депресняки по поводу несбывшихся мечтаний (а несбывшегося в любой судьбе полно, ибо мир не так уж и ласков!) и как-то загадочно уходили за Нездешние моря; или начинали комплексовать из-за безответной любви (а у кого ее не было, безответной?) и удалялись из дольнего мира, а оттуда опять же до Нездешних морей рукой подать; или… А честолюбивых да серьезных, кстати, неплохо подчищали мелкие, но завидно кровопролитные войны с отродьями Тьмы типа гоблинов. И оставались жить только вот такие, что порхали сейчас беспечными бабочками меж вековых сосновых стволов.

И честно говоря, Вьехо их веселье вполне понимал, ибо тоже был эльфом, как бы ни утверждала обратное возлюбленная супруга Оксаниэль. Действительно: как не остановиться? Когда еще послушать, как именно спасли от злобных пейзан саму Предвечную Владычицу? Послушать — да и воспеть тут же в свежесотворенной балладе под нежные звуки лютни? А пейзане — они же только возле своей деревни опасны! Для них дальняя полянка словно иной мир! Так что отходи на дальнюю полянку да разводи костер — никто не помешает.

Изнемогающие от любопытства эльфийки окружили нежного Фионнеля.

— Пейзане с неприятно мощными луками в руках отвели Прекраснейшую в свою деревню, — сурово сообщил эльф. — Там у них был ночной праздник плодородия, и…

Эльф запнулся. Он отчетливо понимал, что история о том, как Владычица волшебной расы выплясывала в толпе распаленных пейзан на празднике плодородия, да еще и в обнимку с огромным мужланом, — не та история, которую следовало вставлять в баллады и потом растрезвонивать на весь эльфийский мир. Это с одной стороны. А со стороны другой — эльфы не врут! Ну и как тогда рассказывать? Вон нежный Фионнал уже с лютней пристроился, и глаза горят вдохновенно. Вот-вот сочинит!

— Как сумели вы отыскать столь легкий след в ночных травах? — с огромным любопытством вопросила одна из эльфиек. — Вот как?! Я просто не могу представить!

И все эльфийки хором подхватили:

— Как? Расскажите как!

— Пейзане грубы и бездумно топчут и ломают все перед собой! — поморщился нежный Фионнель. — За ними всегда остается тропа… — И он в задумчивости закрыл рот. Эльфы же не лгут. А как тогда?.. — Но эти пейзане оказались неожиданно ловки и неприметны! — признал в результате Фионнель, неприязненно косясь на опытного напарника. — Да и лес был исхожен, и свежие следы переплелись невообразимо с предыдущими!

Восхищенные эльфийки слушали открыв рты. Прямо на их глазах рождалась легенда, и уже нежный Фионнал, признанный бард, задумчиво стал перебирать струны лютни, аккомпанируя вдохновенному рассказу героя.

— Отчаяние охватило нас! — скромно признался Фионнель. — И чтоб не случилось беды, мне пришлось применить волшебный меч Оккама!

Все охнули и уважительно уставились на рассказчика. Ай да нежный Фионнель! Он, оказывается, еще и мечом владеет? Да таким, про который и не слыхивал никто? Мечом, способным отыскать след Владычицы, известной далеко за Предвечными Престолами своей летящей поступью? Чудеса!

И даже Вьехо подивился — но совсем другому. Как мастерски Фионнель обращался с личными местоимениями! Отчаяние, получается, охватило «нас», а как меч применить, так «мне»? Ай да Фионнель. И ведь не соврал ни в одном слове.

— От дерева к дереву, от строения к строению, а где и ползком по душистым травам мы приблизились к празднеству незамеченными! — сообщил Фионнель бодро.

И смолк. Увиденное на празднестве следовало освещать очень вдумчиво, подбирая слова и тщательно дозируя их количество, а восхищенные взгляды требовали немедленного продолжения и не давали времени на раздумья.

— Владычица была там, — наконец выдал он крайне общую информацию.

— В оковах? — ахнули слушательницы. — В сырой каменной темнице? Ее держали на жертвенном костре?

— Ее держали! — твердо сказал Фионнель. — Да, держали. И сотня огромных возбужденных пейзан закрывала все подходы к ней! Отчаяние охватило нас с прежней силой…

— И чтоб не случилось непоправимой беды, ты обнажил волшебный меч Оккама? — догадалась одна из эльфиек.

— Не совсем так, — поправил Фионнель. — Я… пробрался к Владычице практически незамеченным, протянул ей руку помощи, и… мы отправились под спасительную сень леса!

— Это мы видели! — рассмеялась эльфийка. — Как вы неслись! Быстрее стрел! А что же меч Оккама? Где, ну где же он?

— Он незрим! — внушительно сказал Фионнель.

Эльфийка подумала, загадочно улыбнулась, вскинула руки, закружилась по поляне и звонко пропела:

— Герой Фионнель шагает смело и прямо! И с ним всегда волшебный клинок Оккама!

И лукаво склонила голову к плечу. В ее голосе не звучало, по мнению Вьехо, ничего, кроме чистого восхищения, но нежный Фионнель явно уловил какие-то примеси, потому что вскинулся и уставился на эльфийку с подозрением. Она знала, и кто такой Оккам, и что у него за клинок! Знала и очень опасно молчала!

— А чем занимался в это время доблестный Вьехо? — спохватился нежный Фионнер.

Фионнель покосился на опытного соратника.

— Он вытесывал из камня лесенку для пейзан.

Вся эльфийская компания с недоумением уставилась на Вьехо. Даже ему самому стало неловко. И действительно: Фионнель и по следу прошел, и Владычицу спас, вкупе с прелестями ее несказанными, — а чем занимался некий Вьехо? Лесенку пейзанам делал! М-да. Велика сила придворной интриги!

Нежный Фионнал неуверенно тронул струны. Он был неплохим бардом, а потому остро чувствовал, что лакун в изложенной истории гораздо больше, чем полезной информации. Ибо если верить изложенному, это не подвиг получался, а ерунда какая-то: пришел в деревню, взял Владычицу за нежную ручку и припустил с ней до ближайшего леса! А пьяные пейзане стреляли куда угодно, только не в цель. Это если верить изложенному. А не верить нельзя, ибо эльфы не лгут…

Так что нежный Фионнал подумал-подумал — да и заиграл просто песню. Что-то там о лесе, цветах, травах — красивое и не требующее дополнительных свидетельств от честного Фионнеля.

А Вьехо внимательно смотрел на певунью-эльфийку. Чем-то она выделялась из свиты. Вроде и фиалковые глаза как глаза, и бледность в наличии, и фигурка эльфийская, воздушная, но… но витал вокруг нее какой-то аромат тайны! И вопросы она задавала нежному Фионнелю, если вдуматься, с двойным, а то и с тройным смыслом. Неужто один из сокрытых игроков в борьбе за власть?

— Фионе, — улыбнулась эльфийка, подойдя. — Я — Фионе.

— Имя не из эльфийских, — отметил Вьехо задумчиво.

— Твое — тоже. Старик, да? А можно понять как Древнейший. Да?

Вьехо встал и уважительно склонился перед вечно юной девой. Древнейшая. Да, она могла помнить, что такое скальпель Оккама!

— Я помогу тебе в нелегком служении Владычице чем смогу, — еле слышно сказала эльфийка. — Но могу я немногое.

— Немногое?! — вырвалось у Вьехо. — Да ты могла бы сама стать Предвечной Владычицей!

Фионе поморщилась:

— Власть? Фи. Мне просто нравится жить! Как и тебе, рыцарь, как и тебе! А править мне больше нравится, стоя в тени Предвечных Престолов! Как и тебе!

И эльфийка убежала, звонко хохоча. Вьехо печально проводил ее взглядом. Это была та сторона бессмертия, которая не афишировалась, особенно перед юными эльфами. Мало кому приходило в голову, что многотысячелетняя легкомысленность да беспечность, без которых не выжить, вообще-то налагали свой отпечаток на психику волшебного народа. И инфантильность — далеко не самый серьезный диагноз, который могли бы поставить эльфам врачи того, Изначального мира.