Записки горного стрелка - Комбат Найтов

Как, всё‑таки, не идёт женщинам обмундирование! Такую фигуру и в х/б! Но, надо вставать! И на занятия, хоть у нас и медовый месяц. Полина не заметила, что я проснулся, думала о чём‑то о своём. Я несколько минут наблюдал за ней: у неё красивая ровная кожа, чуть худовата, жир накапливать некогда, нагрузки очень большие. Довольно широкие плечи, как у всех разведчиков с твердыми мозолями от ремней. Аккуратная, но довольно большая грудь с красивыми сосками. Ей бы матерью быть, а не таскать 'Северок' по горам! Коротко стриженная, гораздо короче, чем разрешено женщинам по уставу: волосы в рукопашке очень опасная вещь. Так что стрижётся под мальчика. Лицо обветренное, губы сухие, с трещинками. Руки тоже сухие, с крепкими аккуратными мышцами. Остальное видел только мельком, отметил только длинные сухие ноги и неширокий таз. Ну и руками ощутил набитые мозоли от ремня на бедрах. Её бы переодеть, сделать ей другую прическу, чуть откормить и на Невский! Все бы заглядывались! Но, война! До Невского нам, как до Пекина босиком, да по колючкам! О, заметила, что я проснулся! Стесняется! Потянула одеяло прикрыться.

— Не делай этого! Дай полюбоваться!

— Не дам! Не смотри, я встану! Мне давно надо было встать, но тебя будить не хотела! Отворачивайся!

Я ещё немного покапризничал, но отвернулся. Она набросила процедурный халат и убежала. В наше время девушки так себя не ведут! Я вспоминал свою бывшую, разница — огромная.

Поднялся, перестелил постель, начал одеваться. Вернулась Полина, вся пунцовая. Я подошёл и поцеловал её. Она вся вытянулась в тростиночку, податливую и упругую.

— Ты моё солнышко! Всё хорошо? Тебе понравилось?

Она покраснела ещё больше.

— Одевайся! Пойдём на стрельбище. Бег на сегодня отменяется, а вот стрелковкой надо заниматься каждый день. Группа у нас совсем маленькая, поэтому каждый должен уметь всё, Полиночка. Хорошо?

— Да, Андрюша. Сейчас буду готова.

Все сантименты полетели в сторону, уже никто не прячется, оба облачаемся в сбрую. Я порылся в рюкзаке, достал второй НР.

— Знакома?

— Да.

— Как он тебе?

— Тяжеловат.

— Придётся осваивать, и нужно увеличить немного питание. Ты ещё не восстановилась после Смоленска. Плюс ежедневный массаж и растяжки. Особенно на левую руку. Нам, видимо, придётся первые выходы делать в таком составе, и нужно быть полностью в форме.

— Поняла. Я готова, товарищ майор!

— Попрыгали! Порядок! За мной.

Скоростная стрельба с двух рук у неё совсем не поставлена. И поначалу были большие сложности, особенно с разворотом вправо. Так у всех ярко выраженных правшей. Но, постепенно она стала выравниваться на рубеже. Эйч Пи у неё не пошёл совсем, пришлось оставить ей ТТ. Но, достать патроны ТТ в Афганистане невозможно. А патроны в группе должны быть одинаковыми. Пришлось дожимать ей нагрузку на руки, а времени в обрез. Сначала предложил ей Р-38, но она посмотрела на меня так, что я понял: она умрёт, но освоит НР. Через 10 дней, наш 'отдых' кончился. Нас вызывают в Москву. Идём из Особого отдела 'домой', собираться.

— У тебя красноармейская книжка с собой?

— Да.

— Тогда нам сюда! — и я показал на вывеску ЗАГС на одном из домов. Нужно было видеть глаза Полинки! Она ни одним словом не обмолвилась о том, что на фронте у неё бы 100% появилась бы кличка ППЖ. Теперь не появится. Но, это ещё и наша дополнительная страховка.

— Проходите, товарищ Горский! — сказал Сталин, в ответ на приветствие. — Каковы, на Ваш взгляд, наши шансы получить реальную помощь от Советского Союза?

— Около нуля, товарищ Сталин. Во–первых, нет уверенности в том, что портал вернёт меня именно в то место и в то время, откуда я прибыл. Механизм переноса и его законы нам не известны. Как работает портал — тоже. Исследования ничего не дали, проводятся на примитивном уровне. Пока удалось выяснить, что энергию он получает от солнца. Существуют ли ещё порталы и куда они ведут — неизвестно. Не понятен механизм подключения к порталам: почему для меня и Ерёменко он тёплый и упругий, а для остальных — холодный и жёсткий? Думаю, что необходимо практическое исследование феномена, но это жёстко связано с большим риском: нас всего двое, а нам неизвестно: есть ли возможность пройти туда и обратно в короткое время. В любом случае, выходы должны быть хорошо подготовленными. Где мы окажемся в результате перехода — неизвестно, сколько времени потребуется для возвращения — тоже. Второй момент: положение в СССР-80. Брежнев стар, сильно болен, заметно, что недавно перенёс инсульт и является несамостоятельной фигурой. Управляют всем какие‑то другие люди, но этой информацией я не обладаю. Армейские структуры в Афганистане могут, теоретически нам помочь тактическим оружием и боеприпасами к нему, списывая это на войну, но масштабы военных действий здесь и там — просто невозможно сравнить. Передача технологий? Тоже маловероятный случай: порталы имеют небольшой размер и расположены в очень труднодоступных местах. Доставка туда оборудования значительно затруднена. Практическое значение эти порталы имеют для науки и техники: передача чертежей, технологических разработок, помощь в планировании и захвате ведущих технологий. Единственно возможный вариант, который может быть осуществлён. То есть, осуществить заброс туда промышленных шпионов. Получить точные карты полезных ископаемых, выяснить действительные характеристики людей. Ведь сейчас тот же Суслов, наверняка, клянётся в том, что Вы — Великий Сталин, а там — всячески препятствует восстановлению правды о Вас и этом времени. Основная помощь: физическое получение нами спецбоеприпасов второго и третьего поколения, и их носителей к середине 45 года или раньше, возможно только с помощью высшего руководства СССР. А доступа у нас туда нет.

— Устинов?

— Министр обороны не имеет возможности передать спецбоеприпас без санкции КГБ, а они без санкции Брежнева. Или кто там за него. То, что он долго не протянет — уже отчётливо видно.

— Настолько плохо выглядит?

— Да.

— Когда состоится следующий съезд партии?

— Назначен на февраль будущего, 1981, года. Только, товарищ Сталин, это совсем другая партия, чем та, которой Вы руководите. На съезде вопрос о смене руководства или курса не поднять.

— Вот как!? Что же произошло, товарищ Горский. О делах Хрущёва я уже слышал. Про Брежнева тоже, а что же рядовые коммунисты? Вы, например.

— В тех условиях, предпочитаем не вмешиваться в политику, так как это чревато для самого себя. В результате получается, что руководство партии вышло из‑под контроля снизу. Оно неподсудно, никогда не ошибается, их дети творят, что хотят. Центральный Комитет составляют 360 человек, но никто ни за что не отвечает. В народе об этом стиле управления говорят, как о коллективной безответственности. Есть, несомненно, честные принципиальные люди в партии, иначе бы она совсем развалилась, но от них стараются избавиться, используя чисто бюрократические 'крючки'. Внешне, и в прессе, поощряется критика и самокритика, но, к тебе придерутся не из‑за неё, а из‑за чего‑нибудь другого. И схарчат, товарищ Сталин.

— Невесёлую картину Вы рисуете, товарищ Горский. А армия?

— Основное направление использования армии — народное хозяйство. Организовано затыкаем дыры в его управлении. Собираем урожай, работаем на мясокомбинатах, ездим на целину убирать хлеб, в этот момент во всех дивизиях дай бог 15 процентов автомашин остаётся. Хлеб — это, конечно, важно, и картошка, тоже. Но, боеготовность падает до нуля. Послали нас в Афган, а армия не имеет вооружений, приспособленных действовать в этих условиях. Стволы у нас высоко не поднимаются на всей технике. Пришлось 'шайтан–арбу' изобретать.

— Это что такое?

— Зенитная установка ЗУ-2–23, установленная и закреплённая в кузове автомобиля 'Урал'. Может стрелять в любую сторону и под любым углом, кабина немного мешает, и из‑за подвески сбивается прицел и снижается точность. Афганцы прозвали её 'шайтан–арбой'. — Сталин заулыбался.

— Велик на выдумки у нас народ. Вот к народу и надо обратиться!

— Вся пресса и телевидение под полным контролем партийной верхушки. Никто из руководства лишаться партбилета не захочет.

— Вы Огаркова лично знаете? Вы говорили, что он лично готовил и проверял Ваше подразделение. Я поинтересовался его службой у нас, на Карельском фронте, очень инициативный и думающий военный инженер.

— Сказать, что лично и хорошо его знаю… Нет, конечно, я же всего на всего 'группер', командир группы. Несколько раз виделись, он меня хвалил. Этот орден вручал лично. По идее, должен меня помнить. Но, он не всё время находится в Афганистане. В основном, в Москве. В Москве к нему попасть на приём сложно. Да и в Афганистане это тоже не просто.

— Сержант Ерёменко далеко?

— Старший сержант Горская сидит в приёмной, документы она, правда, ещё не сменила.

— Вот и не надо менять! Пока! — Он снял трубку телефона, — Товарищ Поскрёбышев! Пусть войдёт товарищ Ерёменко.