Сон в летнюю ночь - Анна Корнова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но разговор царственных особ не занимал Викторию, она безотрывно смотрела на свиту цесаревны: за спиной Елизаветы Петровны, красиво подбоченясь, стоял князь Роман Матвеевич Соболевский-Слеповран. Вспомнилось Вике Чучухиной, как кралась она по темному дому, лезла вместе с Платоном Дмитриевичем из окна… А может, не надо было бежать тогда? «О боже, какой мужчина!» Виктория неприлично уставилась на Слеповрана: глаз отводить не хотелось — реально классный. Роман Матвеевич Соболевский-Слеповран почувствовал на себе безотрывный взгляд, медленно повернул голову, и Виктория поняла выражение «прожечь глазами». Ну, зачем, спрашивается, нужно было Виктории так разглядывать красавца князя? Стояла бы, потупясь, никто бы и внимания на неё не обратил, так нет же — выставилась! Роман Матвеевич Соболевский-Слеповран узнал Викторию сразу, и в голове его замелькали возможные варианты развития интриги, в которую была тотчас же включена эта пособница Платона Дмитриевича Паврищева. Роман Матвеевич мгновенно оценил обстановку. То, что Паврищев играет двойную игру, он и без этого знал, а присутствие этой длинноногой (Викины ноги с расцарапанными коленками так и встали перед глазами) в царской свите лишь укрепило его в этом мнении. Понятно, что эта, как-то диковинно её звали, наушничает Паврищеву, а вот какие изветы наушничает, надобно узнать… Виктория Чучухина даже не догадывалась, в какой водоворот событий она угодила, но от тяжелого взгляда красавца Слеповрана помутнело на душе и снова больно заныл отдавленный Педриллой палец.
Тем временем веселье шло полным ходом, плясуны исполняли какой-то хитрый танец, старательно исполняли, но непрофессионально — Виктория, учась в школе, ходила в хореографическую студию и не могла не отметить, что композиция составлена плохо, похоже, что и не отрепетирована толком. А Соболевский-Слеповран уже успел что-то прошептать цесаревне Елизавете Петровне, и та, указывая на Вику, расспрашивала Анну Иоанновну. Императрица поманила Викторию Чучухину к себе.
— Расскажи-ка нашей любезной сестрице, что вечор мне сказывала, — распорядилась государыня.
Виктория сказывала сериал «Доктор Хаус», второй сезон. Но — любой каприз — могу всё ещё раз сначала. Елизавета Петровна слушать Викторию не пожелала, а перебив её на первой же фразе, поинтересовалась:
— Ты, говорят, в беспамятстве ко двору попала. Что было — не помнишь, а чего знать не можешь — видения тебя посещают. Вот ответь мне: пятого дня у меня исчезло обручье с самоцветными камнями, завещанное мне матушкой моей, батюшкой императором Петром Великим ей подаренное. Камни заговоренные, покамест на тебе — ничего дурного не случится. Государыня сейчас только интересовалась, где, мол, украшение то. А я и не знаю. Все углы обыскали, да и людей тоже, а пропало обручье, словно не было. Вот кто теперь её носит, ну-тка, расскажи.
Елизавета Петровна говорила мягко, красиво поводя удивительного разреза глазами. Виктория не столько слушала, сколько рассматривала золотые цепочки, лежащие на роскошном — Анна Семенович с Анфисой Чеховой вдвоем не пересоперничали бы — бюсте. А кожа-то у Елизаветы Петровны белоснежная и будто светится, никакими хайлайтерами такого эффекта не достичь, может, правду говорят, что царевна каждый день молочные ванны принимает…
— Ну, так, где обручье с запястья моего, можешь указать, когда впрямь даром владеешь? — отвлекла Викторию от созерцания своей сияющей красоты цесаревна.
«Пятого дня… Все углы обыскали…» Человек перочинным ножом ковыряющий землю под деревом, смех, доносящийся с палубы, плеск волн… Пазлы сложились.
— На берегу, напротив Адмиралтейства растет сосна. Вот под неё и закопали. Не знаю, может, уже и забрали браслет Ваш, но прятали именно там.
— Занятно, — ухмыльнулась царевна. — Сейчас же распоряжусь проверить, что там, под сосной.
Виктория ругала себя: опять втянулась в какие-то мутные предсказания. Понятно, что под сосной ничего не найдут, Педрилло по этому поводу устроит целое представление, да и остальной придворный серпентарий оживится. Виктория всем шутам и шутихам поперек дороги встала, но настолько Вика не вписывалась ни в какие принятые во дворце правила, что предугадать её шаг и подставить подножку никому из придворных шутов никак не удавалось.
А развлечения на берегу не прекращались. Начался концерт с песнопениями. Судя по реакции зрителей, исполнялось что-то из горячей десятки. «Течет речка по песочку», — голосил бэк-вокал в разноцветных сарафанах, а толстая баба в красном платке, закатив глаза, выводила высоким голосом что-то о том, как некуда приклонить головушку…
Вечерело, веселье понемногу стало угасать, прислуга собирала посуду после последней перемены блюд. И тут на берег выскочил вороной конь. Всадник, спешившись, подбежал к царевне Елизавете, что-то быстро зашептал и передал сверток. Оживилась компания у царского шатра, и до Вики донеслись удивленные восклицания. Минуты не прошло, как вновь стояла Виктория перед роскошной царевной Елизаветой и с удивлением рассматривала украшенный разноцветными камешками браслет.
— И впрямь сыскалось, где ты указала. Теперь дальше сказывай: кто его там спрятал.
Ну, что тут скажешь? Участники «Битвы экстрасенсов» нервно курят не в силах пересоперничать — Вика была потрясена находкой более всех собравшихся.
— Фамилии не назову, а описать могу. Высокий мужчина, спрыгнувший с Вашего ботика со славами «За Вас себя не пощажу» или что-то вроде того.
Присутствующие ахнули.
— Никитка Дмитреев, — выдохнула царевна.
— Она у меня и не то может, — довольно произнесла Анна Иоанновна, хотя успехов в поиске пропавших вещей никогда прежде Виктория не демонстрировала.
— Жаль, да мне ничего более узнавать надобности нет, — усмехнулась царевна. — Без загадок живу.
Далее пошел разговор о бесхитростности и наивности Елизаветы Петровны. Анна Иоанновна, в свою очередь, тоже развернула историю своей детской доверчивости. Виктория заскучала и занялась решением очередной загадки: какие у цесаревны замечательные зубы, неужели стеклокерамика? Вика стала прикидывать: как бы поделикатнее расспросить про стоматологов, а то у неё тут как-то стал побаливать зуб, но кроме удаления, придворный лекарь Анны Иоанновны ничего не присоветовал. Удалять передний зуб! За такие слова эскулап был жестко обозван ветеринаром, но, то ли не поняв смысла сказанного, то ли не придав значения услышанному, вежливо улыбнулся, пообещав удалить беспокоящий зуб, токмо Виктория того пожелает. После этого зуб стал нестерпимо болеть при каждом глотке горячего чая или холодного квасу.
— А у тебя кто в поклонниках? — вывел Викторию из задумчивости бархатный голос Елизаветы Петровны.
«Вот прямо сейчас и устрою
