Когда ты рядом - Талан Светлана

Он не сопротивлялся, когда в его руку впилась игла, потом снова. Медсестра сочувственно смотрела на плачущего мужчину и не находила нужных слов. Она поняла, что слова утешения не помогут, что он должен побыть один, выплеснуть свое горе и принять жестокую реальность. Убедившись, что большая доза успокоительного и снотворного начала действовать и глухие рыдания, вырывавшиеся из груди мужчины, переходят в тихий стон, она тихонько, на цыпочках вышла из палаты, оставив Сергея наедине с горем.

«А все-таки Иван Иванович был прав, – думала она, идя по коридору, – когда ругал меня за каблуки, которые стучат при каждом шаге. Иногда надо уйти бесшумно и незаметно».

Виталий Степанович зашел в женскую палату, где было несколько больных. «Похоже, меньше всех пострадала эта девушка, медсестра», – подумал он, подходя к Даше, которая с пластырем на лбу и забинтованными руками лежала на постели с книгой в руках.

– Как чувствует себя наша героиня? – улыбнулся Виталий Степанович.

Щеки Даши мгновенно полыхнули румянцем, и она, почувствовав это, испытала еще бо́льшую неловкость и опустила глаза, спрятав их за длинными ресницами.

– Тоже мне, – ответила она, – нашли героиню.

Виталий Степанович посмотрел на смутившуюся девушку и переспросил:

– Так все-таки, как вы себя чувствуете?

– Нормально. Что со мной может быть? Я вот о чем хотела спросить. Женщина умерла еще до приезда врачей, это я знаю. Парню я пыталась помочь, но, кажется, травмы не оставили ему шанса. Он тоже умер?

– Да, два трупа, но там действительно были травмы, несовместимые с жизнью. А вы молодец. Говорят, вы боролись за их жизнь до последнего.

– По крайней мере, пыталась. А остальные как? Как ребенок?

– У ребенка черепно-мозговая травма. Сейчас он в реанимации, но его жизни уже ничто не угрожает. Вы совершили чудо, выхватывая этих людей прямо из лап смерти. Им теперь нужно всю жизнь молиться за ваше здоровье и праздновать два дня рождения.

– А как мужчина, у которого, похоже, был поврежден позвоночник?

– Он тоже вам обязан. У него трещины в позвоночнике. Если бы кто-то поднял его и посадил или сам он в горячке поднялся, то остался бы инвалидом на всю жизнь. Вы правильно сделали, что уложили его и не позволяли двигаться.

– Мне помогали люди с базарчика. Сама бы я с ним не справилась – очень большой, сильный и тяжелый. С ним была молодая женщина…

– Его жена.

– Жаль, что она не выжила.

– Конечно.

– А мужчины, которые были зажаты в кабине? Как они?

– Нормальные послеоперационные больные. Вам осталось спросить, как ваш жених, – сказал доктор и внезапно почувствовал укол ревности.

Даша опустила глаза и тихо спросила:

– С ним, надеюсь, все нормально?

– Загипсован и прикован к постели, но только на время. До вашей свадьбы будет здоров полностью и станцует чечетку.

– Какую чечетку? – засмеялась Даша. – Это он уже насочинял. Леша родился медведем, а они, как известно, не умеют танцевать.

– Не скажите. У цыган они пляшут.

– Как пляшут? – спросила Даша и подняла на доктора синие, словно глубокие озера, глаза.

– На задних лапах, как еще!

– Как мой Леша?

Даша опять засмеялась. Виталию Степановичу было приятно слышать звонкий, искренний смех и смотреть на маленькие ямочки на ее щеках. Он понял, почему Алексей с такой гордостью говорил о предстоящей свадьбе с этой девушкой. С ней было легко и просто. Не надо подбирать какие-то особые слова, притворяться и делать красивые жесты. В ней удивительно сочетались и детская застенчивость, и робость, и женственность, и неброская красота. Даже слипшиеся, перепачканные грязью и кровью волосы, заклеенный пластырем лоб и усталость ее не портили, а делали еще естественнее и приятнее.

«Если бы я встретил такую девушку…» – промелькнуло в голове Виталия Степановича, и он тяжело вздохнул.

– У вас усталый вид, доктор, – серьезно сказала Даша.

– А что поделаешь? Иногда бывают спокойные смены, а другой раз… Ваш парень гордится вами и любит вас.

– Правда? – Даша посмотрела на доктора доверчиво, словно ребенок, и ее щеки в который уже раз залила краска.

– Он спрашивал о вас.

– Как вы думаете, шрам останется большой? – Даша легонько притронулась кончиками пальцев к пластырю. – Шрамы на руке меня не так беспокоят, а вот на лице…

– Красоту ничем не испортишь, – пошутил Виталий Степанович.

– Доктор, а когда я смогу уйти домой?

– Хочется домой?

– Ужасно хочется!

– Завтра посмотрим. Если будет все нормально, можете долечиваться дома.

– Это хорошо, – улыбнулась Даша.

– Если что-то понадобится, обращайтесь.

– Спасибо.

Виталий Степанович, шаркая шлепанцами, вернулся в кабинет. У него еще хватило сил, чтобы набрать воды в чайник и включить его.

– Традиция есть традиция, – пробурчал он себе под нос, взглянув на часы.

С минуты на минуту должен был прийти Иван Иванович. Он тяжело опустился в глубокое кресло, вытянул уставшие ноги и прикрыл глаза.

– Приветствую тебя, коллега, – вывел его из дремоты знакомый голос.

– Добрый вечер, Иван Иванович, – подхватился с кресла Виталий, протягивая руку.

– Слышал, слышал, что здесь творилось.

– Уже?

– Да, девочки из приемного покоя еле на ногах держатся. Они мне вкратце рассказали об аварии. Ну, давай докладывай. Только учти, что сегодня, в нарушение традиции, я буду разливать чай и даже накормлю тебя домашними пирожками.

– А кто их напек?

– Соседка, что за матерью ухаживает, – ответил Иван Иванович и выложил на тарелку большие, пышные, аппетитные пирожки с румяной корочкой. Виталий проглотил слюну, только сейчас вспомнив, что уже сутки ничего не ел.

Выслушав рассказ молодого доктора, Иван Иванович подумал: «Вот теперь мне уже точно можно уходить на пенсию и покупать хорошую удочку».

Часть II

Глава 9

Даша вызвала такси, чтобы добраться из больницы домой. Раньше она никогда бы не позволила себе такую роскошь, как ехать на машине из Кременчуга до Днепропетровска, но сейчас ей было стыдно в таком виде даже садиться в такси. Платье изорвано в клочья и с пятнами засохшей крови, волосы растрепанные, испачканные и слипшиеся, на лбу – пластырь, на руках – бинты.

– Прямо как с фронта, – улыбнулся таксист.

– Почти. После аварии, – оправдываясь за свой вид, сказала Даша.

– Это не той, что случилась вчера за городом?

– Наверное.

– Говорят, там был настоящий ад.

– Это точно.

– Весь город гудит об этом. По слухам, есть двое погибших. Это правда или только слухи?

– Правда. Молодой парень и женщина.

– Надо же! А еще болтают, что маленький ребенок там был. Как он?

– Доктор сказал, что выкарабкается.

– Это хорошо. Пусть взрослые в чем-то виноваты, где-то согрешили, кому-то плохое пожелали, а ребенок? Он-то при чем? Он и свет белый толком еще не видел, – рассуждал разговорчивый таксист. – Зачем же его наказывать? Путь живет. Так ведь?

Даша согласно кивнула головой.

– А еще ходят слухи, что на месте аварии была медсестра, которая всех при жизни держала, пока не приехала «скорая». Правда?

– Правда, – ответила Даша и почувствовала, как предательски начали пылать щеки. – И откуда вам все это известно?

– Ну, начнем с того, что новости в городе первыми всегда узнают таксисты. А еще у меня друг на местном телевидении работает, а они, эти телевизионщики, если где что случилось, успевают на шаг впереди всех бежать. Они снимали место аварии, но людей там уже не было.

– Понятно.

Таксист помолчал, но потом, не выдержав, сказал:

– Надо же такое! Говорят, сестричка сама израненная вся, а спасала людей, как могла! Представляешь, когда приехала «скорая», она передала врачам ребенка, а сама упала. Вот на таких людях земля и держится.

Даша улыбнулась и сказала: