Ненастоящая семья - Мария Манич

Отлично. А я вам о чём говорю? И так каждый раз. То брату нужна помощь, то свату, то троюродной тетке по линии отца. Одно радует: в неприятности, видимо, вляпался не Рома, а его родственник. От сердца немного отлегло, и я только сейчас поняла, насколько сильно у меня напряжена спина и вспотели ладони.

— Да ладно, Рома? Правда? Ты просишь меня об одолжении? Срочном? — спрашиваю ехидно.

— Лена, — Дроздов опять вздыхает, словно всё его дико задолбало. — Не время выяснять отношения. Давай поговорим позже и забудем на время старые обиды.

— А я и не обижаюсь, но не понимаю, о чём нам разговаривать? Например, о том, что мне всё ещё нужен муж, а тебе внезапно понадобились связи моего папы? Ты меня отшил, когда помощь нужна была мне.

— Погоди, только сегодня днём ты сказала, что нашла мужа… — осторожно произносит Роман. — Свадьба, фотограф, тот мужик в ресторане.

— Сделка сорвалась, — отвечаю уклончиво и прикусываю костяшку указательного пальца. — И я опять свободна.

Решаю оставить подробности при себе. Не объяснять же, что Потапов оказался маменькиным сынком, несмотря на изменения во внешности.

В трубке повисает тишина, которая кажется мне просто оглушающей. Буквально чувствую, как мысли Ромы циркулируют у него в голове.

— Твою мать, — страдальчески тянет Дроздов и, судя по глухому стуку, несколько раз бьётся головой о стену.

— Так в каком вы участке, говоришь? — спрашиваю, вскочив на ноги, воспринимая отчаянный стон Ромы как полную капитуляцию. — Не переживай, Ромочка, утром обговорим условия.

— Я ещё не согласился.

— Да? Так мне повесить трубку или пойти будить папу?

— Фамилию я тебе свою не отдам.

— Договорились.

Перед тем как пойти будить отца, я записываю адрес участка, его номер и имена сотрудников, с которыми имел дело Дроздов. Когда он предложил им денег, брата выпустить отказались, а Рому вообще попросили удалиться.

— Кто же так в лоб предлагает взятку?!

— Лена…

— Ладно‑ладно. Как он туда попал? Что именно сделал?

Рома начинает бегло рассказывать, но толком он тоже ничего не знает.

Тему брака больше не обсуждаем, шутки тоже не шутим, чувствую, Дроздов переживает за брата и просто так не стал бы звонить мне ночью и просить об услуге. Да и вообще, если он решил позвонить именно мне, видимо, вариантов у него было мало. Мне передаётся его тревога, парнишка ещё несовершеннолетний и, как я поняла, попал в дурную компанию. Отца у Дроздовых‑младших нет.

Прощаемся сухо, я обещаю скинуть ему сообщение после разговора с папой.

Возвращаюсь в комнату проверить, как там малышка. Укрыв её тонким пледом, который Зоя всегда умудряется скинуть с себя и скомкать, я быстро одеваюсь. Натягиваю старые линялые джинсы и толстовку прямо поверх пижамной майки. Если не получится решить проблему по телефону, я собираюсь поехать в участок вместе с папой. Ромка от меня так просто не отделается, нужно его хватать, пока тёпленький и не успел передумать и соскочить. Да и просто неспокойно мне как‑то. Не смогу сидеть дома, зная, что выдернула отца из кровати и он в ночи решает проблемы совсем чужих людей, которые его не касаются.

И за Рому внезапно тоже переживаю. Мне вдруг кажется, что он очень одинок. Не знаю, с чего мою голову посещают такие мысли. Ведь сцена сегодня днем в кафе кричала совсем об обратном.

Завязав волосы в куцый хвостик, пробираюсь в родительскую спальню и шёпотом обрисовываю ситуацию сонному и ничего не понимающему отцу.

— Господи, Ленка, первый час ночи… до утра не терпит? Иногда полезно ночь в обезьяннике провести.

— Папочка, ну, пожалуйста, помоги! Это не тот случай!

— Малой никого не прирезал там? — спрашивает он, откинув одеяло. — Уголовка или просто дебошир мелкий?

Возвращаемся на кухню, где я тут же ставлю чайник и достаю из шкафчика папину любимую кружку и печенья, посыпанные сахаром и корицей. Подлизываюсь, начиная суетиться и стараясь не греметь посудой.

Папа, почёсывая живот, пытается держать глаза открытыми, садится на стул. И включает свой мобильник, лениво пролистывает контакты в телефоне. Никуда не спешит. Я буквально чувствую, что надо поторапливаться! Переживаю за чужого несчастного ребёнка, именно так я представляю брата Дроздова в данный момент. Он же, наверное, такой же, каким ещё недавно был его старший брат: щуплый, худой и низкий. Нескладный подросток, вышедший за банкой газировки и пакетом чипсов из дома в перерывах между сериалами и компьютерными играми.

— Рома сказал: просто был в неподходящее время в неподходящем месте. За девушку заступился.

Хотя эта картина совсем не вяжется в моей голове с той, что я успела себе нарисовать. Щуплый подросток полез бы в драку, если силы были значительно неравны? Или он эдакий рыцарь, любого порвет за честь дамы? А девушка где? Исчезла? Почему её, как свидетеля, не допросили?

— А Рома это у нас кто? Первый раз слышу про какого‑то Рому, — ворчит папа.

— Твой будущий зять. Вот я записала всё, что нужно…

— Вот те раз. Когда мы спать ложились, зятя у меня ещё не было и в помине, — присвистывает отец, тянет руку и забирает у меня бумажку с нужной информацией, быстро читает мои каракули. — Нам точно нужны уголовники? Может, ещё поищешь варианты, без приводов?

— Он не уголовник, да и брат его тоже. Думаю, это всё недоразумение, — неожиданно для себя кидаюсь на защиту Дроздовых.

Папа хмыкает и прикладывает телефонную трубку к уху, жестом приказывая мне помолчать. Пристраиваюсь на стул рядом.

— Ну как скажешь… Мешков, это Канарейкин, подскажи, кто у вас в отделении сейчас правит балом?

Спустя двадцать минут решено было ехать в участок и спасать будущих родственников очно, по телефону проблему решить не удалось.

Маму пришлось разбудить и попросить перелечь к Зое, заверив её, что ничего страшного не случилось и мы скоро вернемся.

— Староват я уже для таких приключений, — произносит папа и откровенно зевает, барабаня пальцами по рулю.

— Да ладно, признайся, что ты в восторге, — хмыкаю я.

Папа засиделся дома.

Его служба в органах была очень яркой и