Эпоха «классической» ракетно-космической обороны - Евгений Гаврилин

Кафедра стала настоящей кузницей кадров высшей квалификации. Она подготовила многие сотни блестящих специалистов. Среди ее выпускников более ста кандидатов и несколько десятков докторов наук, много руководителей и главных конструкторов крупнейших разработок систем и комплексов РКО. Например, А.А. Курикша, Е.М. Сухарев, В.Г. Морозов, Г.В. Давыдов, В.Д. Шилин, Э.Г. Егисапетов, нынешние генеральные конструкторы «Вымпела» А.В. Меньшиков (К великому сожалению, Александр Владимирович Меньшиков безвременно скончался в 2004 году. – Прим. автора) и «Алмаза» А.А. Леманский. Я горд тем, что в воспитании и росте этой замечательной плеяды есть доля моих усилий.

Первым моим научным руководителем был Б.В. Бункин, в то время начальник тематической лаборатории, а впоследствии научно-технический руководитель и Генеральный конструктор НПО «Алмаз». Вклад дважды Героя Социалистического Труда Б.В. Бункина в решение проблем противовоздушной обороны хорошо известен и не нуждается в особых комментариях. И хотя работал я под его непосредственным руководством недолго, а в дальнейшем наше общение сводилось в основном к совместному участию в различных научно-технических советах, совещаниях и комиссиях, я всегда буду благодарен ему за постановку первой в моей жизни научно-исследовательской задачи.

В числе многих задач лаборатории Бориса Васильевича была задача оценки характеристик разрабатываемых систем и происходящих в них процессов, в том числе их корреляционных характеристик. В то время ни компьютеров, ни аналого-цифровых преобразователей не существовало, и для корреляционного анализа использовались самые примитивные средства – ручной съем данных с экранов осциллографов и лент самописцев и расчеты с помощью электромеханических и ручных арифмометров. Большой штат лаборантов-расчетчиков был в состоянии обработать только ничтожную часть имеющейся информации, что никак не способствовало ни срокам, ни качеству проведения работ. В первой же беседе Б.В. Бункин четко обрисовал проблему, ее практическую значимость и предложил придумать что-нибудь, что позволило бы резко сократить время определения корреляционных характеристик.

Это моя первая еще студенческая работа памятна и дорога мне не только тем, что удалось найти действительно эффективное решение задачи, разработать устройство определения корреляционных функций в реальном времени и опубликовать первую в жизни научную статью, но и как первый опыт внедрения довольно абстрактных математических понятий и методов в решение сугубо прикладных, практических проблем. Решение было найдено в малоизвестной сфере функционального анализа. Удалось найти такое функциональное разложение исследуемых случайных процессов и их корреляционных функций, которое, с одной стороны, аппроксимировало их с наперед заданной точностью, а с другой – выполнялось автоматически с помощью набора простейших фильтров, что позволило создать специализированный аналоговый вычислитель и сократить время определения характеристик в тысячи раз. Этот опыт применения багажа фундаментальной науки к прикладным задачам навсегда стал для меня руководством к действию и очень помог мне во всей дальнейшей деятельности.

К 1956 году в КБ-1 довольно четко определилась внутренняя тематическая структура. Разработчики управляемых зенитных ракет выделились в МКБ «Факел», руководимое П.Д. Грушиным. Специальное конструкторское бюро (СКБ-31) под руководством А.А. Расплетина было сосредоточено на разработке систем и комплексов ПВО наземного базирования, СКБ-30 под руководством Г.В. Кисунько – на разработке проблем противоракетной обороны (ПРО), остальная разработка была сосредоточена в СКБ-41 под руководством А.А. Колосова и главных конструкторов тематических направлений В.М. Шабанова, А.И. Савина, Э.В. Ненартовича.

С каждым из этих выдающихся людей мне пришлось в той или иной степени поработать в дальнейшем. А.А. Расплетин в качестве официального оппонента и по кандидатской, и по докторской диссертации помог мне обрести научное признание. Несмотря на колоссальную занятость, он был внимательным читателем моих работ, строгим, но доброжелательным их критиком. И очень дельным советчиком. Довелось мне быть участником руководимых А.А. Расплетиным совещаний и дискуссий, на которых вырабатывались важные технические решения.

Долгие годы после выделения из КБ-1 коллектива разработчиков ПРО я работал под непосредственным руководством Г.В. Кисунько.

Дважды выступал в роли его заместителя как научного руководителя больших межведомственных научно-исследовательских работ, посвященных проблемам распознавания баллистических целей. А после назначения главным конструктором СПРН довелось много поработать с Г.В. Кисунько над сложными и совсем неодинаково понимаемыми вопросами увязки и взаимодействия СПРН и ПРО. (Обратите внимание, как корректно и изящно Владислав Георгиевич преподносит принципиальнейшие разногласия, технические и идеологические, которые возникали на стыке этих систем. Это свидетельствует о его мудрости и исключительной научно-технической и человеческой порядочности. – Прим. автора.)

В.М. Шабанов в роли главного конструктора памятен тем, что был инициатором многих важных с практической точки зрения и интереснейших в научном отношении задач, которые ставились перед нашим коллективом исследователей. Обсуждение постановок и результатов решения этих задач способствовало тому, что на многие годы у меня установились с ним личные приятельские отношения. Впоследствии, став заместителем министра обороны СССР по вооружению и прекрасно понимая приоритетное значение систем РКО, В.М. Шабанов внес огромный вклад в их становление и развитие.

С А.И. Савиным нас надолго связала совместная работа по созданию СПРН. После выделения из КБ-1 его коллектив стал головным разработчиком космических средств обнаружения запусков баллистических ракет, на базе которых в конце концов был создан космический эшелон СПРН.

А.А. Колосов после разделения КБ-1 стал заместителем директора НИИ ДАР по научной работе, и в этом качестве мне довелось долгие годы сотрудничать с ним по вопросам создания СПРН и ее информационного сопряжения с ПРО.

В то же время под руководством Г.П. Тартаковского была создана специальная научно-исследовательская лаборатория с заметно выраженным теоретическим уклоном. Перед ней были поставлены задачи разработки в интересах всех тематических направлений КБ-1 научного задела в области радиолокации, других систем получения и обработки информации и управления, помехозащищенности и помехоустойчивости этих систем. Формально лаборатория находилась в составе СКБ-41, но должна была работать и работала в интересах всех трех СКБ. К созданию и развитию этого не очень типичного для КБ-1 подразделения причастен тогдашний главный инженер КБ-1 Ф.В. Лукин. Этот видный ученый, организатор промышленности, всегда сознавал необходимость решения опережающих текучку проблемных вопросов и создания научного задела. Впоследствии он приобрел большую известность как создатель и многолетний руководитель научно-промышленного центра Зеленограда. Сам город Зеленоград – это во многом плод его усилий и организаторского таланта.

Узнав о создании такого соблазнительного для студента МФТИ подразделения и получив согласие Б.В. Бункина, в 1956 году я перевелся в него и связал себя с этим коллективом на всю жизнь».

Не правда ли, как многогранно и тепло оценивает свою альма-матер Владислав Георгиевич? По прочтении этих строк действительно становится ясной и понятной роль КБ-1 как своеобразной кузницы кадров конструкторов наивысшей квалификации. Этот вывод подтверждает еще один уникальный специалист – разработчик систем наведения зенитных управляемых ракет и противоракет Олег Васильевич Голубев, участник Великой Отечественной войны, лауреат Ленинской премии, доктор технических наук. Ему слово.

«Нельзя начинать воспоминания о разработке отечественной системы ПРО, – пишет Олег Васильевич, – как и любой ее составляющей, с момента ее формального начала, т.е. с момента поручения в 1954 году разработки этой темы конструкторскому бюро № 1 (КБ-1). Нельзя потому, что началась она не на пустом месте, а на достигнутых в предшествующих пяти годах результатах разработки и создания коллективом КБ-1 в кооперации со смежными предприятиями уникальных для того времени систем с управляемыми ракетами-перехватчиками и радиолокационным информационным обеспечением. В первую очередь это были системы «С-25» и «Комета». Именно в этот период сформировалась методология проектирования подобных систем, их отработки и натурных испытаний. И сформировался коллектив молодых, но уже накопивших значительный опыт специалистов. На этой базе и началась в КБ-1 в 1954 году разработка системы ПРО.

Автору настоящих воспоминаний посчастливилось с момента прихода в КБ-1 в начале 1951 года и по настоящее время, т.е. в течение 50 лет, заниматься одним делом – разработкой систем наведения перехватчиков на цели. Сначала это были ЗУРы в системе ПСО «С-25», затем участие в проектировании самолетной системы «Г-300», испытаниях противокорабельной системы «Комета», начальном проектировании систем ПСО «С-75» и «С-125».