Однозначно мертв - Шарлин Харрис

— Как твоя мама в эмоциональном плане? — спросила я.

— Она продолжает настаивать, что полиция должна отпустить его. И поскольку с нами троими она откровенна, она призналась, что рассматривает возможность развода с Доном, — сказал Сэм. — Она не в восторге от этой идеи, но не знаю, можно ли полностью помириться с тем, кто в тебя стрелял.

Несмотря на то, что я отвечала по телефону, лежа в постели, и все еще была склонна понежиться, я решила, что не стоит обратно засыпать после нашего разговора. Мне было невыносимо слышать боль в голосе Сэма. Сэм был слишком измучен, чтобы нагружать его своими проблемами, так что я даже не рассматривала всерьез возможность рассказать об инциденте с ножом, хотя, возможность разделить свою озабоченность с Сэмом могла бы принести мне облегчение.

Я поднялась и была одета к восьми часам, рано для меня. Несмотря на то, что я была способна передвигаться и думать, я чувствовала себя такой же измятой, как моя простынь. Хотела бы я, чтобы кто-нибудь расправил и привел бы меня в порядок так же, как я свою постель. Амелия была дома (я выглянула проверить, стоит ли на стоянке ее машина, когда делала кофе), и я мельком заметила ерзанье Октавии в гостевой спальне, так что это было такое же обычное утро, какими оно бывало в моем доме в последнее время.

Шаблон был разрушен стуком в переднюю дверь. Обычно я замечаю шум подъезжающей по гравийке машины, но сегодня, из-за большей-чем-обычно утренней рассеянности, я пропустила его.

Я взглянула в глазок и увидела мужчину и женщину. Оба были одеты в приличные деловые костюмы. Они не выглядели как Свидетели Иеговы или налетчики. Я проверила их ментально, но не обнаружила ни следа враждебности или агрессивности, только любопытство.

Я открыла дверь. Лучезарно улыбнулась.

— Чем могу помочь? — сказала я.

Холодный воздух овеял мои босые ноги. Женщина, которая была, вероятно, немного моложе сорока, улыбнулась в ответ. В ее коричневых волосах, просто подстриженных «под каре», виднелись редкие седые волосы. Они были очень тщательно разделены на прямой пробор. На ней был надет темно-серый брючный костюм, под которым виднелся черный пуловер. Туфли тоже были черными. У нее была черная сумка, которая мало походила на дамскую сумочку — скорее, на кейс для ноутбука.

Она протянула руку для рукопожатия, и когда я коснулась ее, то многое узнала. Было сложно не показать изумление на лице.

— Я из Нью-Орленского отделения ФБР, — сказала она, и это было ошеломляющее начало для простого разговора, — Я — агент Сара Вайс. А это — специальный агент Том Латтеста из нашего отделения в Роудсе.

— Я чем я обязана?… — спросила я с предельно удивленным выражением лица.

— Мы можем войти? Том проделал долгий путь, чтобы поговорить с Вами, и не стоит выветривать все тепло из вашего дома.

— Думаю, да, — сказала я, хотя не была уверена, что так думаю. Я усиленно пыталась сконцентрировать на цели их визита, но это было непросто. Я могла только сказать, что они явились не для того, чтобы меня арестовать или сделать что-нибудь еще столь же радикальное.

— Мы не вовремя? — спросила агент Вайс. Она имела в виду, что они с удовольствием приедут позже, хотя я знала, что это не так.

— Что сейчас, что позже — не имеет значения, — моя бабушка, бывало, сердито смотрела на меня, если я была невежлива, но моя бабуля никогда не отвечала на вопросы ФБР. Это был явно не частный визит. — Но я вскоре должна буду поехать на работу, — сказала я, обеспечив для себя безопасный отход.

— Что, плохие новости о матери босса? — сказал Латтеста. — В вашем баре Большое Заявление прошло спокойно?

Из его акцента я могла сделать вывод, что он родился севернее линии Мэйсон-Диксона,[10] а из его познаний о местонахождении Сэма и личных деталей его жизни — что он выполнил домашнее задание, собрав сведения о месте моей работы.

Болезненное чувство, которое появилось у меня в животе, усилилось. В этот момент у меня возникло такое страстное желание, чтобы Эрик был рядом, что даже голова закружилась, но когда я посмотрела в окно на солнце, я почувствовала лишь злобу на свои мечты. Это то, что ты имеешь, сказала я себе.

— Существование вервольфов сделало мир интереснее, не так ли? — сказала я. Улыбка вспыхнула на моем лице, и эта улыбка говорила, что я была «на взводе». — Я возьму вашу верхнюю одежду. Присаживайтесь, пожалуйста, — я показала на диван, и они сели. — Хотите кофе или чаю со льдом? — сказала я, благодаря бабулю за навык безостановочной болтовни.

— О, — сказала, Вайс. — Немного чая со льдом было бы замечательно. Я знаю, что на улице холодно, но я могу его пить круглогодично. Я — женщина южного роду-племени.

По-моему, она слишком лебезила. Не думаю, что Вайс могла бы стать моей близкой подругой, и я не собиралась обмениваться с нею рецептами.

— Вам? — спросила я у Латтесты.

— Да, это было бы великолепно, — сказал он.

— Сладкий или без сахара? — Латтеста думал, что было бы забавно попробовать знаменитый южный сладкий чай, и Вайс из любезности присоединилась к сладкому. — Позвольте мне сообщить своей соседке, что у нас компания, — сказала я и крикнула вверх: — Амелия, у нас ФБР!

— Спущусь через минуту, — крикнула она в ответ, ни капельки не удивившись. Я знала, что она стояла на верхней лестничной площадке и слышала каждого слово.

Здесь же появилась Октавия. В своих любимых зеленых штанах и полосатой рубашке с длинным рукавом она выглядела настолько пристойно и располагающе, насколько на это способна почтенная седовласая темнокожая женщина. Руби Ди[11] ничто по сравнению с Октавией.

— Здравствуйте, — сказала она лучезарно. Несмотря на то, что она выглядела как всеми любимая бабушка, Октавия была могущественной ведьмой, которая накладывала заклятия почти с хирургической точностью. У нее была целая жизнь практики сокрытия ее способностей. — Сьюки не сказала нам, что ждет гостей, иначе мы бы навели порядок в доме.

Улыбка Октавии стала еще шире. Она махнула рукой, показывая на безупречную гостиную. Она не стала бы гвоздем программы в «Южной жизни»,[12] но там было чисто, ей-богу!

— По мне, так выглядит великолепно, — сказала Вайс. — Я хотела бы, чтобы мой дом выглядел так же чисто.

Она говорила правду. У Вайс было двое детей-подростков, муж и три собаки. Я испытала некоторую симпатию — и возможно, даже зависть — к агенту Вайс.

— Сьюки, я принесу чай твоим гостям, пока вы разговариваете, — сказала Октавия сладчайшим голосом. — Вы можете присесть и пока пообщаться.