Парк Пермского периода - Дмитрий Скирюк

Я осекся. Мы с Кабанчиком переглянулись и вдруг воскликнули одновременно:

— Молебка!

Майор побарабанил пальцами по откидному столику и вздохнул.

— Коняев, карту! — потребовал он, развернул протянутый планшет к погрузился в изучение. — Так, где тут у нас Молебка? Гипсы… Шумково… Спас-Барда… Ага, вот она: Молебка. Так это что, деревня, что ли?

— Там, через реку есть такая «Зона», — пояснил я. — Аномальная. За речкой, возле старых выселок. Лет пять назад о ней вся область говорила, вы слышали, наверное. Не слышали? Ну, шуму же много было, должны были слышать!

— Что-то такое припоминаю, — нахмурился тот. — А! Ну да. Тарелки-фонарики… Туда в то время всякой шушеры понаехало, этих, как его… уфологов, туристов, экстрасенсов. Одних бомжей штук пятьдесят на этих дураках кормилось, байки им рассказывало. Потом заглохло все… М-мать, неужели и вправду — Молебка? Вот же угораздило. — Он посмотрел мне в глаза. — Кто-нибудь из вас там был?

— Я был…

— Там переправа есть? Сориентируешься на местности?

Я пожал плечами:

— Попробую.

Майор тем временем вытащил свой сотовый и вызвал город.

— Дунаев! — крикнул он. — Дунаев? Дунаева мне! Третий на связи. Да, срочно. Дунаев, ты? Узнай, есть ли сегодня автобус до Молебки… Да, от Шумково… Ага. Ага.

— Автобус есть, — сообщил он нам, захлопнул планшет и обернулся к водителю: — Глеб! Передай по всем машинам: жать на полную, идем в Молебку, за Осинцево. Знаешь, где это?

— Осинцево? — полуобернулся тот. — Это где дом престарелых? Разберемся, не впервой.

— Как — дом престарелых? Блин, так там еще и дом престарелых? — Холодков воззрился на меня, как будто впервые увидел. — Так что же ты молчал?

— Так я же думал, вы знаете. И потом, при чем тут… А-а…

— «Ага-а!» — передразнил меня майор и схватился за микрофон. — Он еще спрашивает! Аппаратчики! — крикнул он («Первый на связи», «Второй на связи», — нестройно дважды отозвалась рация.) — Готовьте всю начинку. Разворачиваться будем с ходу, ориентируйтесь по километровке. Вариант Дэ-прим. Ориентир…

Он посмотрел на меня.

— Поляна Бачурина, — подсказал я.

— Ориентир: так называемая Поляна Бачурина. Все, отбой. До прибытия на место соблюдать радиомолчание.

Почему я выбрал именно эту поляну, до сих пор ума не приложу. Перечень странных мест в этой всем оскомину набившей «аномальной зоне» занял бы целую страницу. Но не в лесу же они посадят свой корабль! Хотя… есть там некий «лесоповал», даже два. Может, это как раз и есть следы неудачных посадок? И все-таки поляна мне в тот миг казалась предпочтительнее «Пирамидок», «Чертовых Выселок» и того же, старого и нового, «Лесоповала».

— А если они раньше сбегут? До Молебки? — счел нужным вмешаться молчавший доселе Денисов.

— Куда убежишь-то? — с пьяным простодушием возразил ему Кабанчик. — Это ж не машина, это ж электричка. Внизу — колеса, наверху — провода…

— А на станциях?

— Патрули оповещены, — сказал Холодков. — Если что, нам сообщат.

Некоторое время мы ехали молча. Лишь иногда в щитке приборов оживала рация, и чей-нибудь голос (всякий раз — новый), докладывал: «Кукуштан — чисто», «Юг — никого». «2532-й — без происшествий», «Гипсы — все чисто», «Кунгур — по норме».

Все в машине облегченно вздохнули: бабки ехали дальше.

— Дави на газ, — скомандовал Сан Саныч. Машина заскакала на ухабах.

— Слышь, майор, — Кабанчик сморщился и помассировал кадык, — у тебя там, часом, выпить ничего не осталось? Трубы горят.

Тот помотал головой.

Мысль эта, однако, всем запала в голову. В Кишерти, возле переезда на секунду тормознули, взяли в придорожном магазине пива и рванули дальше в гору. Электричку мы так и так не догоняли, да и ехать оставалось — всего ничего. Притом, что автобус на Молебку все равно ушел раньше, чем наш авангард подоспел на станцию. Пара-тройка праздношатающихся бездельников на скамейке охотно поделилась с нами информацией сегодняшнего дня. Автобус уехал, совершенно переполненный — зловредные «старушки» ухитрились в него почти никого не пустить. По счастью, большинство приезжающих давно и прочно заручились помощью друзей, а остальные укатили на попутках. После нескольких безуспешных попыток разыскать хоть кого-нибудь в старом деревянном здании вокзала, мы загрузились обратно в машины и двинулись вдогон.

Дорога оказалась асфальтированной, и четыре «Соболя» с «Газелью» шустро продвигались вперед вдоль лесов и сжатых полей. Всех преизрядно укачало. Старенький, страдающий метеоризмом «пазик» мы повстречали, уже когда он шел обратно, и останавливать его не стали; и так было ясно, что старушки высадились на конечной.

Было полчетвертого, когда мы миновали крутой спуск в деревню, потом — такой же крутой подъем, и через несколько минут оказались на берегу реки. Осенняя Сылва медленно, как бы нехотя, несла мимо нас свои холодные воды. У берега скучали лодки.. Ни одного человека поблизости не наблюдалось.

— И где же бабки? — сам себя спросил майор, выбираясь из кабины. — А?

— На том берегу, не иначе, — пожав плечами, высказался я. — Здесь нет моста, всех перевозят местные. Я так думаю, что мост давно б уже построили, но деревенские имеют с перевоза такой стабильный доход, что всякий раз саботируют это дело.

Лезть в воду не хотелось. Помимо купания в холодной речке, нам в этом случае предстоял еще многокилометровый марш-бросок в мокрой одежде.

— Надо местных попросить, — рассудил майор.

— Без толку, — отмахнулся я. — Вы что, майор, никогда в деревне не были? Они же сразу все напились, как только бабки с ними расплатились. Такая орава! Протрезвеют только к вечеру, когда обратно надо будет их перевозить. Уж лучше самовольно лодки взять. Ваши ребята могут сломать эти замки?

Майор минуту поразмыслил, затем с присущей военным прямолинейностью распорядился выполнять и то, и это.

Как выяснилось, я был прав. К тому времени, когда отосланный в деревню человек вернулся и доложил, что никого дееспособного он не нашел, три помятых «казанки» уже были спущены на воду. Мы заняли места и в два приема перебрались на ту сторону. Эксперты задержались, разгружая свое оборудование, и пообещали нас догнать, как только смогут, а мы растянулись в цепочку и зарысили вдоль по просеке. Бежать было тяжело; путь все время шел вверх. Мои кроссовки промокли, тяжелая глина налипла на подошвы. Несмотря на годы и седину, майор со своими ребятами быстро усвистал вперед, оставив нам на всякий случай одного спецназовца, и мы с Кабанчиком и Филом таким образом составили арьергард.

В таком составе мы и добрались до злосчастной поляны.

Я не ошибся. «Бабки» кучковались там. Кто-то сидел, кто-то ходил от группы к группе, большинство же просто стояло неподвижно и ничего не делало. На ком-то были рюкзаки, другие взяли корзинки и теперь бродили вдоль опушки. Многие не взяли ничего. Все это выглядело как какая-то диковинная тусовка, только вместо неформалов или там ролевиков на поляне толклись разномастные старушки. Этакий дом престарелых на выезде. Стариков, кстати говоря, средь них по-прежнему не наблюдалось.