Загадка датского сказочника. Часть 1 - Игорь Мирецкий

– Забавно, кстати… – Ида взглянула на куртку. – Этот следователь – вылитый Дэниел Крейг в молодости. Ты обратил внимание?

– Крейг? Это который Джеймс Бонд? Ну, не знаю. Что-то есть, возможно. Крейгу сейчас уже лет пятьдесят?

– Пятьдесят пять.

– Ну, если двадцатку скинуть…

– Да копия просто!

– Забавно, да. – Купер отпил еще кофе. – Странно только, что «Крейг» этот совершенно не заинтересовался Андерсеном.

– Что?

– Ну, следователя совершенно не заинтересовала загадка Андерсена. Мне казалось, что уж кто-кто, а следователи точно обожают всякие загадки. Разве не так?

– Ты о чем сейчас? – Ида уставилась на Купера. – Какая еще загадка?

И тут только он сообразил, что девушка не слышала абсолютно ничего из их с Линдебергом разговоров о книге. Ведь сначала они общались в служебном помещении, закрыв за собой дверь, а потом ушли довольно далеко от Иды, к стеллажу с Элленшлегером.

– Давай покажу, – сказал Купер и полез за айфоном. – Хорошо, что телефон не забрал вместе с пальто, «Крейг» этот. Я просто переслал ему видео. Глянь!

И вот уже который раз за день он слушал, как Нильсен, еще живой, с восторгом делится новостью об обнаружении в книге загадочной надписи.

Вдруг Купер понял, что его глаза стали влажными.

– Прости, – еле-выговорил он. – Я на секунду.

Выключив видео, он молнией вылетел в туалет, едва не опрокинув на ходу какой-то стул. Посетители и официанты проводили молодого человека испуганным взглядом.

Нильсен умер. К Куперу только сейчас, шаг за шагом, начинало приходить подлинное осознание того, что он больше никогда не услышит его шуток, не увидит смешного ежика из седых волос. Последние пара часов, после прочтения в аэропорту того сообщения из группы конференции, прошли будто в каком-то отупляющем сне. И вот, разум Купера, наконец, возвращался в суровую реальность.

В туалете Куперу потребовалось не меньше пяти минут, чтобы прийти в себя. Когда он вернулся за столик, Ида, по-видимому, уже сама обо всём догадалась. Она лишь спросила:

– Всё в порядке?

– Да, – соврал он. – Не бери в голову. Так на чем мы остановились?

Как и раньше с Линдебергом, Купер поставил видео на паузу в нужном месте, чтобы Ида смогла прочитать вышедший из-под пера Андерсена текст.

…Она поперхнулась чаем.

– Это правда Ханс Кристиан Андерсен написал?!

Ее и без того большие глаза стали совсем огромными. Теперь ее лицо напоминало лицо ребенка.

– Скорее всего, да, – пожал плечами Купер. – Почерк его.

– А откуда ты знаешь… – Иде помешал кашель, – какой у него был почерк?

– Пишу кандидатскую по Андерсену. Сейчас первый год аспирантуры заканчивается, в университете в Нью-Йорке. Уж поверь, я способен отличить его почерк от других.

– Ничего себе.

Она откашлилась.

Затем, наклонившись, внимательно прочитала текст еще раз.

– А что за Чаша Одрёрир? Кажется, впервые слышу.

– Ну, это из мифов. В «Старшей Эдде» про нее кое-что есть. И в «Младшей Эдде» тоже. Эти средневековые тексты теперь мало кто читает, понятное дело.

– «Старшую» я читала недавно! – возразила Ида. – В переводе на современный датский. Но вот про Одрёрир что-то не припомню.

– Да ладно?! Ты читала «Старшую Эдду»?

Ида почему-то покраснела.

– А что тут такого? Я учусь на историка искусства. Мы как раз недавно проходили ее в курсе по искусству эпохи викингов. Странно, скорее, что ты ее читал. Ты же по Андерсену пишешь?

– «Эдду» я в оригинале читал, – похвастался Купер. – И ту, и другую. Диссертация у меня вообще-то про то, как Андерсен использовал образы и сюжеты из мифологии викингов. Вот, например, в сказке…

Купер не договорил.

Официантка принесла им большую пеперони на двоих, и какое-то время молодые люди молча жевали, каждый думая о чем-то о своем.

Затянувшееся молчание нарушила Ида:

– Так что там за «Орёлир» в загадке?

– Одрёрир, – поправил ее Купер. – Это один из трех сосудов, в которых у богов хранился Мёд поэзии. Самый большой из трех.

– Мёд поэзии?

– Да. Если его выпить, то любой смертный станет, как бы сейчас сказали, «гениальным автором». Хотя, – Купер многозначительно поднял указательный палец вверх, из-за чего стал похож на преподавателя, – иногда в мифах говорится о Мёде мудрости, а не поэзии. В «Младшей Эдде» вообще компромиссная версия: кто вкусит этот Мёд, тот станет божественным поэтом или ученым. Но обычно всё-таки Мёд поэзии.

– В трех сосудах?

– Ну да. Просто Одрёрир – самый большой. В мифах это, строго говоря, котёл. Андерсен поэтически называет «Чашей», но это не совсем корректно.

– Вы посмотрите-ка, лучше Андерсена разбирается! – улыбнулась Ида.

– Вот два других сосуда – это действительно чаши. У них тоже есть названия…

Купер открыл портфель и извлек из папки чистый лист бумаги.

– Вот, так их писали.

Из-под шариковой ручки, которой водил Купер, на листе появилась три слова:

Óðrørir, Són, Boðn.

– Точное произношение, – окончательно увлекся Купер, – никто теперь не знает. Но ð, наверно, звучало как английское th в слове with. «О» с черточкой сверху – это долгое «о». А перечеркнутое «о» – это…

– Ну хватит! – засмеялась Ида, не дав договорить. – Зачем мне такие тонкости? Я же не на лекции по языкознанию. Ты лучше скажи, слово Одрёрир что-нибудь значит?

Купер смутился.

Чёрт, она решила, что я зануда.

– Конечно, – сказал он. – Одрёрир означает «то, что приводит дух в движение». Котёл даровал любому смертному вдохновение.

– Вот, совсем другое дело!

– И любопытно, что Андерсен пишет в 1875 году, что выпил из Одрёрира сорок лет назад. «Сорок лет убежали с тех пор». Получаем 1835 год. Именно тогда он опубликовал свой первый сборник сказок. Они мгновенно превратили тридцатилетнего Андерсена в знаменитость. Хотя до этого бедняга половину жизни всё сочинял что-то и сочинял, но без особого успеха.

– Я слышала даже, что поначалу никто не верил, что и у этого сборника будет успех. Это так?

– Почти. Единственным, кто сразу разглядел гениальность рукописи, был его друг Эрстед.

– Тот самый? – не поверила Ида. – В смысле, который ученый?

– Он самый. Первооткрыватель электромагнетизма. И, что забавно, полный тёзка Андерсена: Ханс Кристиан Эрстед. Они очень дружили, хотя Эрстед и был намного старше. К тому времени он уже являлся мировой знаменитостью.

– Выходит, гений понял гения?

– Выходит, что так. – Купер пожал плечами. – Все, кому Андерсен показывал рукопись, говорили ему: кто так пишет сказки? На кого они рассчитаны? Кто их будет читать или слушать? Для детей эти истории не совсем детские. А если рассчитано на взрослых, то недостаточно взрослые. Ни то, ни сё! Никто такое не купит! И только Эрстед, взглянув, сказал: дружище, эти сказки сделают тебя бессмертным. По крайней