Алекси Лайхо. Гитара, хаос и контроль в жизни лидера Children of Bodom - Петри Силас

Было хорошо играть с разными людьми разную музыку, но, несмотря на это, меня тогда не привлекал джаз или постоянная работа в студии. Из подобного мне действительно запомнился лишь один концерт – это выступление группы Пекки Похъёлы. Хотя это, пожалуй, был не традиционный джаз, а совершено иная музыка. Чертовски впечатляющие и запоминающиеся композиции.

В общем, атмосфера в Огели целиком и полностью отличалась от направления, в котором двигались IneartheD. Хотя бы потому, что самой тяжелой группой, которую там знали, была Metallica. Для большей части учеников, а особенно для преподавателей, наш жанр казался комедией уровня финского телешоу „Kummeli“. Поэтому я обозначил для себя четкие границы. Я решил, что в Оулункюля буду брать уроки теории и практики игры на гитаре, а в Тапиола вместе с моими лучшими друзьями исполнять музыку, близкую моему сердцу. Я уже в пятнадцать лет осознал свои сильные стороны, и они не имели ничего общего с наяриванием босса-новы. Школа Oulunkylän Pop & Jazz для многих была достаточно странным переходным периодом. Наверное, за это время уже надо было бы немного повзрослеть и начать серьезнее относиться к профессии музыканта, но…

* * *

Я не знаю, по какой причине, но некоторые ребята вдруг стали избегать занятий рок-музыкой. Они вернулись с летних каникул и внезапно начали слушать джаз-фьюжн. И это совершенно нормально. Многие из них в итоге стали вполне квалифицированными, профессиональными музыкантами, владеющими различными стилями игры, но это был не мой путь. Хотя у меня была одна пластинка Чика Кориа, потому что мне нравился его гитарист Фрэнк Гамбале. Но для меня привлекательность этого жанра в конечном счете все равно заключалась в ударных. Талантливых фьюжн-барабанщиков всегда чертовски интересно слушать, а также наблюдать за ними.

В 1995 году в нашей группе произошли большие перемены, когда «в объективе» появился Хенкка, он же Хенри Сеппяля. Он учился в той же школе что и я, но на класс младше. Как и живший по соседству со мной Отто Толонен, который получил свою первую гитару примерно в одно время со мной. В дальнейшем Отто стал самым успешным исполнителем в своем классе. Действительно прекрасное совпадение, что мы с ним оказались из одного и того же района. Помимо гитар нас с Отто также объединял скейтбординг, которым мы занимались фактически круглый год. Даже зимой мы всегда могли найти подходящую автостоянку или очистить от снега участок асфальта, чтобы можно было покататься. Хенкка тогда еще не гонял на скейте, но увлекся этим немного позже. В то время он играл и на гитаре, и на басу, но с нами – всегда только на бас-гитаре.

Мы с Яской впервые заметили Хенкку на школьной вечеринке, где они с Отто исполняли каверы. У Хенкки тогда были короткие волосы, которые он тем не менее отращивал. И это, конечно же, было чертовски важно. Особенно с учетом того, что он был гораздо младше меня и Яски. На один год. У нас в группе было четкое представление о том, что бас-гитару в руки должен взять тот, кто разбирается в метал-музыке. Конечно, все знали группу Metallica, но нам с Яской этого было недостаточно.

Хенкка хорошо играл на басу, знал тематические музыкальные коллективы, а также мог петь в стиле, походящем для дэт-метала. Очень хорошим решением стало то, что мы взяли его в группу. За двадцать с лишним лет мы ни разу об этом не пожалели. Хенкка был абсолютно погружен в атмосферу блэк-метал сцены, хоть он и из Вестэнда (богатый район Эспоо, – прим. пер.). Кроме Яски, все ключевые участники Children of Bodom – коренные жители Эспоо. В то время Хенкка вместе с Отто также работал над созданием журнала. Они взяли интервью у многих групп, но реализовать этот проект у них тогда, кажется, так и не получилось.

До появления в нашей группе Хенкки в составе побывали и другие парни, но неизменным ядром коллектива с самого начала были я и Яска. Я бы, конечно, хотел сосредоточиться лишь на гитаре, но, поскольку стабильного, серьезно настроенного вокалиста мы так и не нашли, я решил позаботиться еще и об этом. Я не мог дождаться, когда ситуация сдвинется с мертвой точки, и к тому же я меньше всех из группы сопротивлялся роли вокалиста. Так что это место осталось за мной. В каком-то смысле – к счастью. Хотя совмещать это в физическом плане гораздо сложнее, чем просто играть или орать в микрофон. А поскольку я делаю и то, и другое одновременно, думаю, что могу утверждать это. В полный голос.

Самое интересное для меня заключалось в том, что я постоянно искал и добавлял в вокальную технику что-то свое. Мне также нравилось то, как мой голос привносил в наш стиль отчетливые элементы панк-рока. Я достаточно серьезно изучал и гитару, и теорию, и в плане техники знал многое из того, что было с этим связано. Но в плане вокала – нет. Именно в этом противоречии и крылось очарование.

С точки зрения композиции и звучания у меня с самого начала было определенное ви́дение: в группе обязательно должны быть два гитариста и двойная бас-бочка в ударной установке. Это ведь стандарт, что-то само собой разумеющееся. Кроме того, я хотел получить хардкорное звучание бас-гитары с дисторшном, что в те времена было довольно редким явлением. Отчасти это было связано с моей идеей, что басист в определенные моменты поддерживал бы гитаристов, играя квинтами. И в нашей музыке это просто не сработало бы с чистым звучанием баса.

Slayer, Megadeth и треш-метал в целом сначала оказывали на нас некоторое влияние, но на первый план практически сразу вышел дэт-метал. Альбом группы Sepultura Arise (1991) был для меня настоящим прорывом и по звучанию, и в отношении музыкального направления, потому что именно на нем я впервые услышал гроул. Это буквально выбило у меня весь воздух из легких. Как кто-то вообще смог создать такую жестокую и экстремальную музыку? Чуть позже я открыл для себя и первопроходцев этого направления из Флориды и Швеции.

* * *

Сестра к тому времени уже устала от этих жанров и стала слушать группы Ratt и Poison, а я впервые пришел к чему-то новому раньше нее. Это был андеграундный блэк-метал. Пламя Gehenna («Gehenna» – норвежская блэк-метал группа, – прим. пер.) для меня почти сразу же погасло. Нигилизм и мрачность быстро превратились в сплошную клоунаду. У каждого второго был какой-нибудь нелепый, якобы сатанинский «сценический псевдоним» или, по крайней мере, футболка с надписью