Стеклянный трон - Сара Маас

– Меня зовут Фалипа Спандель. Я твоя личная служанка. А ты, должно быть…

– Селена Сардотин, – выпалила Селена.

У Фалипы округлились глаза.

– Советую никому не называть своего имени, – прошептала она. – Одна я его знаю. Наверное, и твоя охрана тоже.

– А придворным и всем остальным не покажется странным, что возле моей двери стоят караульные?

Не обращая внимания на сердито пылающие глаза Селены, Фалипа подошла к ней и опытными руками начала поправлять многочисленные складки нового платья.

– К другим претендентам тоже приставлена охрана, – сказала служанка. – Так что караульные возле твоей двери никого не удивят. Возможно, кто-то подумает, что ты очередная приятельница наследного принца.

– Очередная?

Фалипа улыбнулась, но тут же вновь перевела взгляд на платье Селены и объяснила:

– У его высочества щедрое сердце.

Селену это не удивило.

– Щедрое сердце и большой успех у женщин?

– Не мое это дело – обсуждать его высочество. Да и тебе советую быть поосторожнее в словах.

– Я буду делать то, что мне нравится! – заявила Селена.

Фалипа мягко улыбнулась. Селена заметила, что служанка старше, чем она думала. И зачем ей дали в служанки такую безобидную тетку? Справиться с Фалипой было намного проще, чем разоружить караульного.

Служанка продолжала улыбаться, и Селену это разозлило.

– Запомните: я привыкла делать то, что мне нравится! – выкрикнула она.

– И ты запомни, милая девочка: это мигом приведет тебя обратно в соляные копи. И не надо глядеть на меня исподлобья. Когда ты так смотришь, твое лицо теряет всякую привлекательность.

Фалипа протянула руку, чтобы потрепать Селену по щеке, но девушка резко отпрянула.

– Вы спятили? Я – ассасин, а не придворная дурочка!

Служанка встретила ее слова коротким смешком.

– При этом ты остаешься женщиной. И пока тебя передали на мое попечение, ты будешь вести себя как придворная дама, а иначе я тебе не завидую.

Селена удивленно заморгала:

– А я-то приняла вас за безгласную рохлю. Вы что, со всеми придворными дамами так себя ведете?

– Нет. Все зависит от того, как они ведут себя со мной. Потому меня и определили прислуживать тебе.

– Тогда вам должно быть известно, что меня сюда привезли не для придворных церемоний!

– Мне это известно. Но я хочу, чтобы и ты знала: не стоит выказывать столь явное неуважение к тем, кто относится к тебе по-доброму. Не сомневаюсь, ты могла бы убить меня одним движением и даже отсечь мне голову. Только что тебе это даст? Все равно придется считаться с определенными правилами или… вернешься туда, откуда его высочество тебя вытащил.

Селена недовольно вздернула верхнюю губу.

– И пожалуйста, не надо корчить такие гримасы, – обернувшись через плечо, сказала Фалипа. – Они очень портят твой милый носик.

Селена проводила служанку взглядом и с минуту ошеломленно смотрела на закрывшуюся за ней дверь.

Наследный принц Адарлана, не мигая, взирал на отца и ждал, когда тот заговорит. Король молча сидел на стеклянном троне и тоже глядел на сына. Временами Дорин забывал, сколь мало он похож на отца. То ли дело его младший брат Холлин, унаследовавший от короля и коренастость фигуры, и круглое лицо с острыми глазками. Дорин же отличался высоким ростом и стройностью, словно родился совсем от другого отца. А его глубокие синие глаза вообще были загадкой. Таких глаз не было даже у его матери, и оставалось только предполагать, от кого из предков они ему достались.

– Вы ее привезли? – наконец спросил король.

В его жестком голосе слышался звон оружия и свист стрел. Но, зная отца, Дорин понимал: ему оказан самый теплый прием, на какой был способен король.

– Пока она здесь, она нам ничем не угрожает, – произнес Дорин, стараясь говорить с максимальным спокойствием и уверенностью.

Селена Сардотин – претендентка наследного принца. Это напоминало азартную игру с непредсказуемым исходом. Это было испытанием отцовского терпения. Само появление Селены в замке еще ничего не значило. Король мог одним словом оборвать все замыслы сына.

– Ты рассуждаешь, как все те дурни, которых она убила.

Дорин напрягся, понимая, что отцовская речь только началась.

– Эта девчонка хранит верность себе самой и больше никому. Если представится возможность, она не раздумывая ударит тебя кинжалом прямо в сердце.

– В таком случае у нее есть все шансы выиграть ваше состязание, – осторожно заметил Дорин.

Король промолчал, и наследный принц поспешил продолжить, не обращая внимания на бешено колотящееся сердце:

– Можно было бы и вообще не устраивать никаких состязаний.

– Ты так говоришь, поскольку боишься потерять изрядную сумму денежек, – ответил король.

Он, к счастью, не понимал, что поиски претендента принц затеял совсем с иной целью. Дорина интересовали не деньги и не выигрыш. Он ухватился за эти поиски, чтобы вырваться из-под отцовского гнета и на какое-то время ощутить себя свободным человеком.

Дорин внутренне собрался и произнес слова, которые мысленно повторял весь обратный путь из Эндовьера:

– Могу ручаться: она способна сразу же приступить к выполнению своих обязанностей. Ее не надо учить и готовить. Я уже говорил вам, отец: глупо устраивать эти состязания.

– Если ты не начнешь думать над своими словами, я велю отдать тебя этой девчонке… для упражнений.

– И что тогда? Холлин станет наследным принцем?

– Я знаю, что говорю, Дорин, и не тебе сомневаться в моих словах, – прорычал отец. – Ты вот думаешь, что эта… девка способна победить. Не забывай, что герцог Перангон выставил куда более сильного претендента – Кэйна. Ты поступил бы куда разумнее, если бы нашел кого-то ему под стать. Кэйн получил на полях сражений отличную закалку кровью и железом. Вот настоящий королевский защитник.

Дорин сжал кулаки, но король не заметил этого жеста, поскольку принц не вынул рук из карманов.

– Отец, а вы не находите, что само слово «защитник» звучит здесь весьма странно, учитывая, что наши «защитники» не более чем преступники?

Король поднялся с трона и указал на карту, что была нарисована на дальней стене зала для совещаний.

– Я король Адарлана, а вскоре стану правителем всей Эрилеи. Ты не смеешь сомневаться в моих решениях.

Дорин понял, что зашел слишком далеко. Существовала едва различимая граница между сыновним своеволием и открытым неповиновением. Граница, которую наследный принц всегда, при любых обстоятельствах, старался не переступать. Он торопливо пробормотал извинения.

– Мы воюем с Вендалином, – продолжил отец. – Меня повсюду окружают враги. Кто лучше сможет выполнять мою волю, как не тот, кому я дам не только шанс заново начать жизнь, но и щедро вознагражу за верную службу?

Видя, что Дорин молчит, король улыбнулся. Принцу стоило больших усилий не содрогнуться под пристальным взглядом отца.

– Перангон сказал мне, что в поездке ты вел себя достойно.

– Имея такого сторожевого пса, как Перангон, я и не мог вести себя иначе.

– Я был вынужден отправить его с тобой. Не хватало еще, чтобы потом какая-нибудь крестьянка причитала у ворот замка, что ты разбил ей сердце.

Дорин вспыхнул, но не отвел взгляда.

– Я слишком долго и тяжело трудился, создавая свою империю, и не хочу, чтобы ты осложнял мне дело незаконными наследниками. Женись на достойной девушке, подари мне пару внуков, а потом можешь путаться с кем угодно. Когда сам станешь королем, поймешь правоту моих слов.

– Когда я стану королем, я не буду утверждать, что власть над Террасеном принадлежит мне по сомнительному праву наследования.

Сколько раз Шаол предостерегал его, советуя в разговорах с отцом взвешивать каждое слово. Но порою Дорин, сам того не желая, вдруг превращался в избалованного мальчишку, которому обязательно нужно выложить взрослым свое мнение.

– Не глупи, Дорин. Рассчитываешь задобрить этих мятежников? Да ты им хоть самоуправление предложи, они все равно наколют твою голову на пику и выставят перед воротами Оринфа.

– Возможно, вместе с головами моих незаконных наследников, если мне повезет их заиметь.

Король наградил его язвительной улыбкой.

– Сын мой среброустый, твое детство давно кончилось, а ты так и не понял, что слова бывают опаснее стенобитных орудий.

Некоторое время отец и сын молча смотрели друг на друга, потом Дорин заговорил снова:

– Я знаю: наши войска несут потери, штурмуя прибрежные крепости Вендалина. Разве вы не усматриваете в этом знак предела ваших возможностей? Ну сколько можно играть в бога?

– Играть? – усмехнулся король, показав желтые кривые зубы. – Я не играю. И то, чем я занимаюсь, отнюдь не игра.

Дорин весь напрягся.

– Какой бы милашкой ни казалась тебе эта девчонка, она ведьма. Держись от нее подальше, понял?

– Вы о ком? О Селене? Я вижу в ней прежде всего искусного ассасина.