ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ. Книга 1 - Олег Свешников

Он слышит, слышит Русь не меньше, чем князь-жертвенник Божа! Они едины чувствами! В его сердце перелились чувства князя! Он горд, он, несомненно, горд, что предки даровали ему в наследство такое и милое и прекрасное Отечество!

Александр посмотрел в оконце. Уже занималась заря. Запели птицы. Взгляд невольно скользнул по балке. С балки, привязанная лыком, свисала сбруя, смазанная дегтем, в паутине, как в саване, томились тележное колесо, исхоженные лапти, запыленное лубяное лукошко, с которым еще дед Михаил странствовал по дико-густому лесу, собирая грибы и дикую малину. Неожиданно увидел лампу-трехлинейку под круглым жестяным щитком. Встрепенулся, снял ее с гвоздя, взболтнул; керосин был. Зажег, достал из ящика амбарную книгу, чернильницу-непроливайку, ручку с пером. Торопливо испробовал перо. И, чувствуя, как обжигают мысли, сильно стучит сердце, стал в волнении писать:

«В Мордвесский райком партии, первому секретарю П. В. Пенкину, военному комиссару майору А. И. Клинову.

К вам обращаюсь я, Башкин Александр Иванович, работающий в госбанке инспектором по кассовому планированию и заработной плате. Враг напал на мою Родину. Я как верный сын своего народа, гражданин великой страны Советов, выражаю искреннее желание немедленно и добровольно вступить в ряды Красной Армии, обещаю сражаться с врагом беспощадно, не щадя жизни, до последней капли крови. Клянусь, что не выпущу из рук оружия, пока последний фашист не будет уничтожен на моей земле. Я скорее умру в жестоком бою, чем отдам в рабство себя, свою семью, саму Россию. Кровь за кровь, смерть за смерть!»

Поставив размашистую подпись, он перечитал заявление. Получилось возвышенно. Подумал, не переписать ли? Труда не составит. И время было. Но какой смысл? Опять получится та же летопись. Все ─ от сердца, от правды чувств.

Долг перед Русью победил долг перед матерью.

II

По земле в пожарище неумолимо катил второй день войны. Александр Башкин с утра живо зашагал знакомою тропкою в Мордвес, надежно спрятав в карман пиджака заветное заявление-клятву, которое тревожило таинством и, казалось, обжигало огнем всю грудь. Он полагал, что явится в банк первым и еще раз все обдумает подальше от дома, от матери. Ему не хотелось оставлять ее наедине с горькою обидою, обращать ее любовь в ненависть. Его не страшила смерть, его сейчас страшила жизнь. Жизнь матери. Но, к его удивлению, в банке уже были управляющий и бухгалтер. Они сидели в кабинете, при свете настольной лампы, хотя золотистые лучи солнца ласково озаряли уютную рабочую комнату. Сидели они молча, задумчиво, лица их были бледны, взгляд не скрывал тревоги и растерянности.

Дверь полуоткрыта. Постучав, Башкин вошел, поздоровался. На всякий случай поинтересовался:

─ Могу ли я взять командировочное удостоверение, Андрей Иванович?

─Удостоверение? Какое? ─ не понял управляющий банком Щетинников, хмуря брови, напрягая мысль.

─ В Тулу. На семинар, в центральный банк.

─ Голуба, вы с луны свалились? ─ он посмотрел строго, с недоумением. ─ Разве вы не слышали по радио выступление Молотова? Фашисты бомбят Киев, в пожарище города, льется человеческая кровь. Самое время разъезжать по Руси на свадебной тройке с бубенцами!

─ Чем прикажете заняться?

─ Дел вперехлест. Указом Президиума Верховного Совета СССР объявлена мобилизация в армию. Звонил военком, надо немедленно приступить к выдаче денег каждому, кто обрел статус воина Отечества! Вы у нас инспектор по заработной плате, без вашей подписи им деньги не выдадут. Наплыв бухгалтеров из Мордвеса и колхозов ожидается серьезный. Придется работать ночью, ночевать в банке. Могу ли я рассчитывать на вас?

Башкин невольно подтянулся.

─ Я буду работать столько, сколько потребуется.

Управляющий банком поправил очки в роговой оправе,

─Это хорошо. Это оч-чень хорошо-с, что вы так остро чувствуете великую народную беду, судьбу Родины. Признаться, другого ответа я не ожидал. Вам сколько лет? ─ неожиданно поинтересовался он.

─ Восемнадцать, Андрей Иванович, ─ Башкин отозвался в смущении.

─ Оч-чень хорошо-с, ─ с удовольствием заметил он. ─ Значит, с вами еще поработаем. Вас востребуют много позже. Надеюсь, вы не собираетесь добровольцем на фронт? ─ он пристально посмотрел. ─ Впрочем, это ваше личное дело. Но, поверьте, мне было бы оч-чень жаль-с расставаться с вами. Вы человек чести и дисциплины, надежда банка, его юность, его прекрасность.

Жизнь завертелась вкрутую. Больше Александр Башкин домой не попал. Работал с полною выкладкою, ночевал в банке. Выписывая финансовые документы, постоянно думал, как бы вырваться и поскорее отнести заявление в райком партии. Но вырваться не получалось. Время сжалось предельно.

Звонок из райкома комсомола раздался рано утром.

Башкин снял трубку.

─ Привет, финансист! ─ услышал он бодрый голос первого секретаря Николая Моисеева. ─ Зайти можешь?

─ Не могу, ─ отрекся он, и невольно услышал в себе усиленные стуки сердца. ─ Дел вперегруз. Спроси начальство. Отпустит, подбегу.

─ Дай ему трубку.

Управляющий банком мрачно выслушал пожелание секретаря райкома комсомола.

─ Беги, голуба, раз зовут!

─ Я скоро вернусь, ─ пообещал Александр, увидев печальные глаза начальника.

─ Ты уже не вернешься, Сашок, ─ отечески вымолвил Андрей Иванович, сдерживая невольные слезы.

До райкома комсомола было недалеко. Башкин шел торопливо, хотя пытался сдерживать себя, укротить мятеж, что нежданно-негаданно взметнулся в груди, он мешал дышать, обрести строгое благословенное спокойствие; ноги несли сами, сила воли отказала ему. Он не слышал себя, жил вне времени и пространства.

Неуемное мятежное ликование не покинуло юношу и в кабинете секретаря райкома комсомола.

Моисеев, увидев его, приподнялся, поздоровался крепким рукопожатием.

─ Садись, богатырь, ─ бойко пригласил он; секретарь, конечно, шутил. Башкин был худ и высок и больше походил на Дон Кихота, чем на русского богатыря Никиту Добрыню.

Но юмор ценил:

─ Не тот богатырь, кто хвалится на весь мир, а тот велик и могуч, в ком дух певуч, ─ непреклонно отозвался Александр, присаживаясь на венский стул.

─ Верно, верно, ─ не стал возражать Николай Васильевич, оглядывая красивого юношу, с горделивым взглядом, губы характерно сжаты, голубоватые глаза отражали чистоту души. ─ Значит, так. Обком комсомола собирает под свои знамена добровольцев-ратников для отправки на фронт. Ты секретарь комсомольской ячейки банка. Понял, о чем я?

Помедлив, Башкин достал заявление, бережно расправил и подал секретарю райкома комсомола. Моисеев внимательно прочитал его.

─       Уже написал? В первый день войны? Молодчага! Идешь добровольцем? Что ж, выбирай! Обком партии принял решение о создании истребительного батальона и о создании Тульского коммунистического полка. Куда вытягиваем жребий?

Александр передернул плечами.

─ Ясно куда, скорее на фронт!

Секретарь райкома стал размышлять:

─ Истребительные батальоны создаются Управлением государственной безопасности, на случай защиты Тулы от врага. Коммунистический полк вершится исключительно из членов партии и комсомольцев, и, скорее всего, будет немедленно отправлен на Западный фронт, на защиту Смоленска, Вязьмы, Ярцева. Что выбираем?

─ Коммунистический полк, ─ твердо заверил доброволец.

─ Окончательно решил? В таком случае, перепиши заявление на мое имя. Но имей в виду, Тульский коммунистический полк, воинство особое, отсев будет серьезный. С добровольцем станут беседовать на бюро райкома, обкома. Отберут лучших из лучших. Не побоишься?

─ Попытаем судьбу, ─ тихо уронил Башкин.

─ Вот тебе талоны. Как доброволец, получишь в железнодорожном магазине два килограмма сахара и два килограмма муки, а в банке ─ денежное содержание. Дома напишешь автобиографию, заполнишь анкету: какие языки знаешь, был ли за границей, кто из родственников привлекался, как враг народа, кем работает мать, кто отец, ─ он подал ему бланк, отпечатанный в типографии. ─ В твоем распоряжении вечер. Попрощайся с родными, с девушкою. К двенадцати ночи быть у райкома партии.

III

Домой Башкин не шел, а бежал. Предстояло самое страшное, прощание с матерью. Временами, он останавливался, и долго стоял у березки, обняв ее, прижавшись разгоряченною щекою, слушая, как шепчутся листья, пересвистываются иволги. Как у реки, в зеленой осоке свистят коростели, как летают над привольным лугом неутомимые пчелы, разнося над цветением и разнотравьем хорошо уловимые медовые запахи, смотрел, как дивно колышутся в поле зеленые хлеба. Успокоившись, снова ходко шел все ближе и ближе к пугающему дому.

В избу он вошел с замиранием сердца. Матери не оказалось. У печи сидел Иван и строгал кухонным ножом лучины, аккуратно складывал колодцем у загнетки.