Цианид по-турецки (сборник) - Мишель Александр

Тут я ничего не могла возразить.

Глава 9. Эмпирическое правило Генри Тамона

— Вы славно поиздевались над бедной девушкой, чудом пережившей веселый праздник Пурим, — заявил Генри, когда я со всеми подробностями описала допрос Рут. — Но пока вы развлекались, я времени даром не терял.

— И кто же убил Рэйчел Лурье? — на этот раз с иронией спросила я.

— Я знаю не больше Майлса, — рассмеялся Генри. — Но я подумал вот о чем, — голос его заметно посерьезнел. — Мы тут увлеклись версией переодевания. Но ее могли бы подтвердить лишь четверо, причем одной из них уже нет в живых, а другой находится под арестом. Рут, мы видим, особо доверять нельзя. А что представляет собой мистер Энтони де Сильва? Мне известно лишь, что он в вашем вкусе, Николь…

Мне понравилось новое направление расследования, и я решила оставить без внимания последние слова Генри.

— Энтони де Сильва — серьезный парень, через несколько месяцев он оканчивает бизнес-школу. Относится к Рут очень серьезно. На вид прямодушный и откровенный человек. Не представляю, что бы могло заставить его придумать или поддержать ложную версию.

— Вы же сами сказали, что он относится к Рут серьезно. Ради любви люди готовы на все, или вы не согласны со мной, Николь?

— С этим может спорить лишь никогда не любивший! — Господи, откуда у меня этот пафос? — Но кому может понадобиться эта выдумка?

— Это уже другой вопрос, и на него у меня пока нет ответа. Но я ожидал от вас совсем другой реакции, Николь! Подумайте немного.

— Трое должны были сговориться между собой, а это противоречит эмпирическому правилу Генри Тамона: у одной ошибки не может существовать более двух причин.

— Браво, Николь! Эту версию смело хороним. Но теперь нечто иное. Итак, переодевание имело место. О нем знали точно Рут Голдстайн и Энтони де Сильва, а может кто-то еще застал их в момент переодевания. Что если тот, кто убил Рэйчел Лурье, знал, что он убивает Рэйчел Лурье? И тогда, кстати, нет никакого смысла охранять Рут.

— Но кому мешала Рэйчел Лурье?

— Не знаю, Николь, можно предположить, что Рут, но как-то это не вяжется с ее образом. Они из разных весовых категорий. Чтобы устранить Рэйчел, как соперницу, Рут придумала бы сотню способов, не убивая ее. Конечно, Рут выгоден уход со сцены Рэйчел, но она не стала бы убивать ее.

— Да, Рут не смахивает на убийцу. Но может быть, вы недооцениваете Рэйчел?

— Вполне возможно. К сожалению, мы не можем допросить Рэйчел, чтобы выяснить кто бы мог желать ее смерти, как мы поступили с Рут Голдстайн, но мы можем попробовать собрать о ней какую-нибудь информацию. Как вы отнесетесь к тому, чтобы посетить ее родителей, побывать в университете, поговорить с ее друзьями, с той же Рут, в конце концов?

— Конечно, Генри. Надеюсь, другого ответа вы от меня и не ожидали?

— Ну да. Кроме того я постараюсь договориться с Майлсом, чтобы он позволил вам встретиться со Стенли Круассоном.

Для Генри искать ошибки в программе и распутывать детективные загадки — одинаково интересно. Более того, для него это почти то же самое. У Николаса Блейка, например, сыщик-любитель Найджел Стрэнджвейс сравнивает криминальное расследование с переводом с латыни и доказывает пользу классического образования.

Генри рассказывал мне, что его жене Китти очень нравятся мои рассказы. Она считает, что в них Генри Тамон имеет много общего с Найджелом Стрэнджвейсом. Но если это и так, то тут нет никакого умысла: именно от Генри я впервые услышала это имя и лишь недавно прочитала несколько повестей о нем.

Генри Тамон, системный аналитик, по его собственному выражению, программист до костей мозга, сравнивает криминальное расследование с отладкой программы. В обоих случаях есть печальный результат: «баг» в программе или труп, как, например, в описываемом расследовании. Столкнувшись с ошибкой в работе программы, Генри неутомимо выявляет ее причины и выстраивает логику событий, приведших к ней.

Когда же правдоподобная версия готова, он вставляет в программу несколько контрольных блоков, фиксирующих состояние переменных, изучает полученные данные и, либо отбрасывает версию, как ошибочную, либо удовлетворяется ею, исправляя в программе код, приведший к плачевному результату.

В криминальном исследовании у Генри нет возможностей вставлять контрольные блоки, где он хочет, но почему бы не сделать это там, где реально? Почему бы не собрать всю возможную информацию о жертве, не выстроить мысленно мир, в котором она жила?

Мне же все больше и больше нравится заниматься детективными загадками, так что задание Генри пришлось мне по вкусу.

Я решила начать с родителей Рэйчел.

Глава 10. Кому мешала Рэйчел Лурье?

Ювелир Захария Лурье и его жена Ребекка проживали в Сан-Джакобо. Их адрес я без особых хлопот раздобыла в полиции. Мне даже не пришлось беспокоить Кристофера Майлса.

Родители Рэйчел немедленно примчались в Нэшвилл и, как только полиция дала разрешение, увезли тело единственной дочери в Сан-Джакобо.

Бедняга Стенли не смог проститься с Рэйчел — полиция предпочла не рисковать. Из друзей Рэйчел только Рут и Энтони присутствовали на похоронах.

Я прикинула, что на поездку в Сан-Джакобо у меня уйдет два дня, и приуныла. Мне не хотелось покидать Нэшвилл сейчас так надолго. Что-то подсказывало, что стоит мне уехать, как события начнут быстро развиваться, будто только этого и поджидали. Я понимала всю нелепость и наивность подобных рассуждений, но ничего не могла с собой поделать.

В конце концов, что меня могло ждать в Сан-Джакобо, ведь Рэйчел уже почти шесть лет вела самостоятельный образ жизни. Вот если бы речь шла о ее похищении — тогда совсем другое дело. Тогда и впрямь надо начинать с ювелира…

Короче, я с легкостью позволила себе уговорить себя, что в тюрьме или университете куда больше шансов обнаружить что-нибудь стоящее. Я позвонила инспектору Майлсу и согласовала время посещения Стенли в следственном изоляторе. Предварительное согласие уже было получено накануне. Инспектор извинился, что не сможет позволить мне беседовать со Стенли Круассоном с глазу на глаз. Меня это вполне устраивало.

Я не испытывала симпатий к Стенли Круассону, но мне пришло в голову, что появляться с пустыми руками не слишком удобно. Ведь следует создать доверительную атмосферу между нами. Я купила три пачки «Мальборо», резонно заключив, что они не окажутся лишними: если Стенли не курит, отдаст их друзьям по несчастью.

От длинных волос Стенли остались лишь воспоминания, а борода нуждалась в обстоятельной прополке. Он начал сутулиться и выглядел намного старше своих двадцати девяти.

Нас провели в какую-то маленькую обшарпанную комнатушку с низким потолком и зарешеченным окном. Я решила, что эта неиспользуемая камера. Дышать было нечем, комнату не проветривали лет сто. Посередине ее стоял небольшой стол из тех, что обычно используется в забегаловках, и два простеньких стула из того же гарнитура. Наш конвоир остался стоять в дверях, а мы со Стенли расположились за столом.

Я выложила сигареты перед Стенли.

— Как вы узнали, что я курю «Мальборо»? — улыбнулся он.

Я поздравила себя с удачным началом.

— Женская интуиция! — усмехнулась я.

Проверенное средство. Я всегда ссылаюсь на женскую интуицию в таких случаях. Это сбивает мужчин с толку. Ведь они не понимают, что это такое, а многие даже отрицают ее существование.

— Большое спасибо!

— Не стоит благодарностей. Стенли, я бы хотела поговорить с вами о Рэйчел Лурье, — я не знала, уместно ли выразить ему соболезнования, помялась, но все-таки сделала это. — Я понимаю, что затрагиваю болезненную тему, и очень сочувствую вам, но мне необходимо знать: как по-вашему, кто-нибудь мог хотеть смерти Рэйчел? — запинаясь через слово, спросила я.

Стенли ссутулился еще больше. Он минуту помолчал, повертел двумя пальцами пачку сигарет, а затем произнес:

— Рэйчел… Сначала я просто хотел покончить с собой. Я думал, что ее по моей наводке убил Циклоп. Но потом инспектор сказал, что он все отрицает. Если он действительно не убивал Рэйчел, то выходит так, что я тоже не причастен к ее смерти. Но тогда кто же ее убил? Нет, у этой девочки не могло быть врагов. Она считала, что зла не существует. Просто человек иногда заблуждается… Возможно, это повлияло на выбор ею профессии. Ее убийство совершенно бессмысленно. Я не знаю, кто ее убил, и не знаю зачем. Я все думаю об этом. Вы знаете, что мы собирались пожениться?

— Да, Стенли.

— Может быть, вам покажется это странным, но в уголовном мире такое иногда случается. Вы же знаете, что я отсидел полтора года за соучастие в ограблении банка? — я кивнула, и он продолжал. — Я был еще девятнадцатилетним мальчишкой, связался с одной компанией, наркотики и все такое… Нужны были деньги. Вот меня и подбили. Я был новичок, и меня поставили стоять на стреме. Копы выросли как из-под земли. Нас всех повязали. Мне дали два года, но за примерное поведение срок скостили. Кое-кто подумал, что я подсадная утка. Да и в тюрьме, если бы Одноглазый не заступился, меня бы просто сожрали живьем. Короче говоря, есть люди, имеющие на меня зуб. Может кто-то из них затеял поквитаться со мной и выбрал самое уязвимое место — мою невесту.