Приговор - Отохико Кага

— Тогда скажи, в чём я не прав! Ну, давай!

— Я вовсе не боюсь смерти. Просто хочу быть верным своей миссии.

— Какой ещё миссии? Ты попроще сказать не можешь?

— Миссии пролетариата, — голосом Коно сказал Тамэдзиро. Андо визгливо захохотал.

— И что, человека ты укокошил, тоже выполняя эту миссию? Ради пролетариата? — спросил Сунада.

— Да, именно так, — злобно сверкнул глазами Коно.

— Я не очень-то силён во всяких там теориях, но я бы не стал так юлить. Я убил человека потому, что страсть как хотел женщину. Ты убил, скорее всего, потому, что хотел денег. Вот и всё.

— Вот ты сам и загнал себя в тупик, — невозмутимо парировал Коно. — Скажи теперь, почему ты хотел женщину? Почему тебе пришлось её убить? Вот в чём вопрос.

— Ну, это вообще проще простого. Попробуй-ка сжать женскую шейку вот так. А она испугается, начнёт вырываться. А потом как задрожит вся. И щёки, и сиськи, и дырка, и жопа… И так сладко тебе станет, что невозможно удержаться…

Кое-кто из слушающих вздохнул. Сунада ловко изогнул толстые руки, будто обнимая лежащую женщина. Всем живо представилось обнажённое белое женское тело: вот Сунада сдул с нежной кожи капельки пота, и оно забилось, извиваясь в его руках… Внезапно войдя в образ насильника, он истошно завопил: «О-о-о!» Этот душераздирающий вопль сотряс спортивную площадку и, перелетев через стену, унёсся куда-то вдаль. Нихэй, резко вздёрнув плечами, бросился к нему.

— Ты что это? — спросил он.

— Да ничего, — ответил Тамэдзиро.

— Я тебя спрашиваю. — Оттолкнув Тамэдзиро, Нихэй подступил к Сунаде. — Что с тобой?

Не обращая на него никакого внимания, Сунада благостно улыбнулся и облизал губы красным языком. На его мокром от пота лице отражалось пасмурное небо.

— Нечего орать дурниной, — набросился на него Нихэй.

— О-о-о! — снова завыл Сунада и, плюхнувшись на скамью, принялся, даже не вытерев пота, натягивать на себя рубашку и тюремную робу.

— Ну-ка отойди. — Коно, отпихнув надзирателя, подошёл к Сунаде. — Что это с тобой? — спросил он пронзительным голосом, так непохожим на тот спокойный, низкий, которым он говорил минуту назад.

Не отвечая, Сунада только тяжело махнул толстой рукой. Отвернувшись от него, Коно опустил голову и стал, качая головой, теребить седой хохолок на макушке.

— У вас ещё восемь минут, — сказал Нихэй. — Что за дела, сегодня никто и не думает заниматься спортом.

Подавив зевоту, он вытер тыльной стороной ладони выступившие на глазах слёзы, затем махнул рукой своему напарнику. Тамэдзиро позвал Андо, и они начали играть в бадминтон.

— Знаешь, — сказал Коно Такэо, — наверное, я всё-таки не прав.

— В чём?

— Да в этом своём желании бороться.

— Но ты ведь сам так решил, ты в это веришь и все силы отдаёшь этой борьбе. А раз так, мне кажется, ты поступаешь совершенно правильно.

— Я не верю в Бога. А ты ведь у нас верующий.

— Верить можно по-разному. Я ведь не говорю, что я прав, а ты ошибаешься.

— А почему и не сказать? — Коно воинственно выпятил грудь. — Я, к примеру, считаю, что вера в Бога и всякие другие буржуазные предрассудки ошибочны. Почему бы и тебе…

— Ну, я просто не так категоричен. Я, конечно, верю в Бога, или, если говорить точнее, так сложилось, что я верю в Бога, но какая-то частица меня сомневается и не верит. Это примерно так же, как когда любишь женщину и всё-таки не до конца ей доверяешь.

— Но это нельзя называть настоящей верой. Вера — это когда верят абсолютно и безоговорочно.

— Вот мы и поменялись ролями, — усмехнулся Такэо. — На самом-то деле ты, может быть, более верующий человек, чем я.

— Ну, если говорить обо мне, — Коно, похоже, опять стал в позу борца за справедливость, — то для меня самое ненавистное твоё качество — постоянная готовность идти на компромисс. Вы, образованные, все такие!

— Но ведь одно с другим никак не связано.

— Сунада ошибается, а я прав, и точка.

— Ну и ладно, почему бы тебе на этом не успокоиться?

— Как я могу успокоиться? Ты должен сказать, что Сунада не прав. Ты можешь это сказать?

Глядя в сторону Сунады, Такэо ощущал на себе пристальный взгляд Коно. Ему вдруг захотелось выложить всё то, о чём он постоянно думал и что мучило его своей противоречивостью.

— По-моему, вы оба правы: и ты, и Сунада, но каждому из вас чего-то не хватает, более того, если хорошенько подумать, то постепенно начинает казаться, что вы оба ошибаетесь.

— В чём?

— В чём — не знаю. Одно я могу тебе сказать. Я тоже убил человека, и убил вовсе не потому, что выполнял какую-то там миссию, но, с другой стороны, и не ради удовлетворения вожделения.

— Тогда ради чего? — рассердился Коно.

— Сам не знаю. Для того, чтобы жить. В тот момент я думал — если не убью, мне не жить.

Коно презрительно сплюнул.

— Всё это пустая брехня. Интеллигентские штучки, казуистика.

Плотная пелена туч прорвалась, и на миг сверкнуло солнце. Ощутив его тепло, Такэо внезапно понял, что совершенно окоченел. Притоптывая ногами, чтобы согреться, он начал озираться, прикидывая, с кем бы сыграть в мяч. Ему захотелось подвигаться. Тамэдзиро и Андо увлечены игрой в бадминтон. Они явно получают удовольствие, самозабвенно бегая за воланчиком, относимым в сторону ветром. Внезапно внимание Такэо привлекла впадина, разделяющая ягодицы нагнувшегося Андо, и его пронзило острое желание. Он вспомнил, как нежны были ягодицы женщины, явившейся ему в предутреннем сне, и как он набросился на неё сзади. Его партнёршей в таких снах чаще всего бывала Мино Мияваки, но иногда её место занимали какие-то неопределённые женщины или мальчики. Впрочем, сегодня утром это совершенно точно была женщина. Ему только не удалось различить, кто именно: то ли его прежняя подруга Мино, то ли Эцуко Тамаоки, которая собиралась сегодня прийти к нему на свидание. Хотя с его стороны большая наглость испытывать что-то похожее на вожделение по отношению к Эцуко, с которой он даже не знаком лично.

Вдруг громко завопил Ота. К нему тут же бросился Тамэдзиро. Какиути, склонившись над Отой, принялся успокаивать его. Тамэдзиро прибежал обратно.

— Что с ним такое? — спросил Коно.

— Опять припадок.

— Что, как обычно?

— Похоже на то.

— Ну, вообще-то он мастер валять дурака. — И Коно недовольно затряс головой.

Тамэдзиро тут же затряс головой с такой же скоростью, и, переглянувшись, оба расхохотались.

Такэо подошёл к Оте. Тюремная роба, словно разом поблёкшая, висела на нём мешком. Он непрерывно издавал какие-то вопли, но разобрать, что он кричит, было невозможно.

— Что с ним? — спросил Такэо у Какиути.

— Он сначала плакал, а потом вдруг ни с того ни с сего начал вот так вопить, — ответил Какиути, поглаживая руку Оты.

— Скорее всего, обычное дело, — сказал Такэо, вглядываясь в лицо Оты.

Вокруг закрытых глаз и под носом мокро. Широко разинув рот, Ота громко вопил. То ли ему действительно было плохо, то ли он просто валял дурака. Все обитатели нулевого корпуса давно привыкли к его рыданиям и воплям. Но даже Такэо никогда не был непосредственным свидетелем такого припадка.

— И что, это всегда так? — спросил он.

— Откуда я знаю, — сдвинул брови Какиути. — Я и сам вижу это впервые.

Подошёл Андо. Помахивая ракеткой, принялся с любопытством разглядывать Оту. Подошёл и Сунада. Разняв привычно скрещённые на груди руки, легонько погладил Оту по спине. Тот тут же, как будто его ударили, повалился вперёд и растянулся на земле.

— Эй, кончай, ты со своей медвежьей силой ему хребет сломаешь, — сказал Какиути.

— Да что ты понимаешь? Дрянному поэтишке вообще лучше держаться подальше. Знаю я тебя как облупленного.

Ота не спеша поднялся на ноги и широко разинул рот, словно собираясь снова завопить, но на этот раз только тяжело вздохнул и перевёл взгляд на Сунаду. И тут же, вытаращив глаза, стал медленно пятиться, будто увидев перед собой какого-то диковинного зверя, готового напасть на него.

— Эй, Тёскэ, брось переживать. Я тебе свою птицу отдам. Она у меня в порядке — жива и здорова. Слышишь? Жи-ва — здо-ро-ва! — раздельно произнёс Сунада, словно увещевая малого ребёнка.

— Жи-ва — здо-ро-ва… — повторил Ота, скривив рот и с явным усилием выталкивая из себя слова.

— Ну вот, заговорил, — обрадовался Андо и покрутил в воздухе ракеткой.

— Да, именно — жи-ва — здо-ро-ва. Так что нечего реветь. Слышь? Не-че-го ре-ве-ть.

— Не-че-го… — кивнул Ота.

— Вот и хорошо. Всё понял. Будь умницей, ладно?

Сунада подбадривающе вскинул голову, и Ота тут же повторил это движение, словно отразив его в зеркале.

— Ну ты и молодчина, Суна-тян! — сказал Андо.

Сунада, быстро обернувшись, протянул к нему руку, но Андо был начеку и сумел ловко увернуться.