Слова. Том II. Духовное пробуждение - Старец Паисий Святогорец

– Геронда, вы коснулись обнародования нравственных прегрешений. А нужно ли оповещать других о грехах или нездоровых состояниях иного характера?

– Смотри: с некоторыми своими знакомыми я так поступаю. Например, я вижу, как кто-то бесчинствует и соблазняет других. Я советую ему исправиться: один раз, пять, десять, двадцать, тридцать, но он не исправляется. Однако после многократных напоминаний он не имеет права продолжать бесчинствовать, потому что увлекаются и другие и подражают ему. Видишь ли, люди способны легко подражать злому, но не доброму. И поэтому наступает время, когда я вынужден сказать об этом другим, видящим это бесчинство, чтобы предохранить их.

Иными словами, когда я говорю: "То, что делает такой-то, мне не нравится", я говорю это не ради осуждения, потому что я уже пятьсот раз ему самому об этом сказал, но потому, что другие, видящие его слабость, попадают под воздействие, подражают ему и вдобавок говорят: "Раз Старец Паисий ничего ему не говорит, значит, в его поведении нет ничего страшного". И если я не выскажу своего помысла, что мне это не нравится, то создастся впечатление, что я это благословляю, что мне тоже это нравится. И таким образом разрушается целое, потому что кто-то может решить, что тактика бесчинствующего правильна, и начать применять ее сам. А что из этого выйдет? И думают, между прочим, что я ему не говорил, потому что не знают, как он меня измучил за все это время. А еще и диавол тут как тут и говорит: "Ничего страшного, что ты это делаешь. Видишь, и другой делает то же самое, и Старец Паисий ему ничего не говорит". Поэтому, когда я вижу, что кто-то продолжает жить по своему типикону[58], бесчинствовать, тогда как я советовал ему исправиться, то в разговоре с тем, кто знает этого человека, говорю: "То, что делает такой-то, мне не нравится", чтобы уберечь его от повреждения. Это не осуждение, не надо путать разные вещи.

А потом приходят некоторые и начинают упрекать: "Ты зачем об этом рассказал другому? Это ведь был секрет". – "Какой еще, – говорю, – секрет? Я тебе тысячу раз говорил, а ты не исправился. Ты не имеешь права портить других, полагающих, что я согласен с тем, что ты творишь!". Еще не хватало мне молчать, а он будет портить других! Особенно когда приходит ребенок из знакомой мне семьи, и я вижу, что своим поведением он разрушает семью, я говорю ему: "Слушай, если ты не исправишься, то я скажу об этом твоей матери. Никто тебе не давал права приходить ко мне, все это рассказывать, а потом продолжать дуть в свою дуду. Я скажу твоей матери для того, чтобы сберечь вашу семью". Если у него есть покаяние, тогда дело другое. Но если он продолжает свою тактику, то я должен сказать об этом его матери, потому что несу за это ответственность.

Глава четвертая. О том, что действовать подобает с благоразумием и любовью

Работа над самими собой

– Если ты хочешь помочь Церкви, то старайся лучше исправить себя самого, а не других. Если ты исправишь самого себя, то сразу же исправится частичка Церкви. И понятно, что если бы так поступали все, то Церковь была бы приведена в полный порядок. Но люди сегодня занимаются всем, чем угодно, кроме самих себя, потому что заниматься другими легко, а для того, чтобы заниматься самим собой, нужен труд.

Если мы займемся самоисправлением и, полагаясь преимущественно на божественную помощь, обратимся более ко внутренней деятельности, чем ко внешней, то мы поможем другим больше и результативнее. Кроме того, мы сумеем стяжать и внутреннюю тишину, которая будет тихо помогать тем душам, с которыми мы встретимся, потому что внутреннее духовное состояние выдает душевную добродетель и изменяет души других. Когда кто-то отдается внешней деятельности, не достигнув еще очищенного внутреннего духовного состояния, то он может вести какую-то духовную борьбу, но иметь при этом и расстройство, терзание, ему будет не хватать доверия Богу, и он часто будет терять мир. Если он не делает добрым самого себя, то не может сказать и того, что его интерес об общем благе является чистым. Освободившись от своего ветхого человека и от всего мирского, он будет иметь уже божественную Благодать. Так что и у него самого на душе будет покой, и он будет в состоянии помочь человеку любого склада. Но если он не имеет Благодати Божией, то не может ни совладать с самим собой, ни помочь другим так, чтобы результат был угоден Богу. Сначала сам он должен погрузиться в Благодать, и лишь потом его силы, уже освященные, могут быть использованы для спасения других.

Добро должно делаться по-доброму

– Геронда, о чем вы думаете, когда встречаетесь с какой-нибудь проблемой?

– Думаю, что можно и чего нельзя сделать по-человечески. Я рассматриваю вопрос со всех сторон: "Сделаю я так-то: а как это отзовется там-то и как там-то?.. Что плохое может из этого выйти и что хорошее?". Всегда стараюсь рассмотреть проблему со многих сторон, так, чтобы принятое мной решение было, насколько можно, наиболее верным. Потому что по невниманию можно наделать много ошибок. И когда задним умом понимаешь потом, что надо было делать, то пользы от этого нет – все, птичка, как говорится, улетела!.. Скажем, кто-то по невниманию спалил дом. Ладно, что делать, не казнить же его. Но – злое дело уже сделано…

[Однажды] в одной организации возникла некая проблема. Пришел ко мне тамошний начальник и говорит "Ну, все улажено. Я сходил туда-то, нашел такого-то и такого-то, сказал им то-то и то-то, и проблема разрешилась". – "Проблема, – говорю, – только сейчас и началась. То, что было до этого, не проблема была. Сперва была пара угольков, они бы сами по себе и потухли, а вот сейчас пошло пламя полыхать". Он-то думал, что своими действиями все уладил, да еще хотел, чтобы мы его похвалили. А на самом деле он наделал своими действиями много шуму, и проблема осложнилась.

Необходимо много внимания, благоразумия и рассуждения, чтобы добро делалось по-доброму и приносило пользу, потому что иначе вместо пользы оно будет бесить другого. И вот что еще: лучше дать созреть тому, что думаешь сделать. Потому что если "сорвать" дело неспелым, то есть принять поспешное решение, то потом можно столкнуться с трудностями и страдать. Когда серьезные дела маленько призадерживаются, то потом они делаются быстро и правильно. Можно быть и о семи пядей во лбу, но иметь при этом тщеславие с эгоизмом, которые будут предшествовать твоим действиям, а ты можешь не обращать [на это] внимания. Например, на охоте, если пес и не породистый, но ищет со вниманием, то находит следы зайца. А другой пес, самый что ни на есть распородистый, со всеми наилучшими собачьими характеристиками, но когда он торопится, то бегает вправо-влево без толку. Действие прежде мысли есть гордость. Поэтому надо не торопиться действовать, но предварительно все обдумывать и молиться. Когда предшествует молитва, то работает не рассудочная пена, не легкомыслие, но освященный разум.

Мы, духовные люди, часто ведем себя так, словно нет Бога – мы не даем Ему действовать. А Бог Свое дело знает. Я имею в виду, что мы хотим действовать по-мирски тогда, когда есть духовные средства для того, чтобы улаживать сложности по-духовному. Когда я был на Синае, один ходжа[59] каждую пятницу приходил в монастырь, заходил внутрь, поднимался на минарет мечети, которая там была, и начинал вопиять! И какой же у него был голосище! Даже наверх доносилось, до пещеры святой Епистимии. Потом монастырь нашел "выход": по пятницам, когда приходил ходжа, дверь монастыря стали закрывать, чтобы он не мог войти. Я об этом не знал. Спускаюсь однажды вниз и вижу ходжу в ярости. "Сейчас, – говорит, – я им покажу, как закрывать дверь перед моим носом!". Я говорю: "Да ее закрыли, чтобы верблюды не входили. Не думаю, что ее закрыли для того, чтобы ты не мог войти". Потом я сказал об этом отцам монастыря. Один секретарь говорит "Я ему покажу, этому ходже! Я ему пропишу пилюлю! Я в правительство напишу, что ходжа нас притесняет!" – "Слушай, – говорю я ему, – Православие это ведь не пилюля. Давайте отслужим бдение преподобным Синайским отцам и святой Екатерине и оставим слово за Богом. Пойду и я наверх и буду молиться". Некоторым из братии я тоже сказал, чтобы они молились, и получил-таки ходжа свое! Собрался, уехал, исчез! А если бы дверь продолжали закрывать, то правительство все равно бы выяснило, что неправда, будто нас ходжа притесняет, и начались бы скандалы. Ходжа бы говорил, что дверь закрывали потому, что он приходил каждую пятницу, и навредил бы монастырю. А еще раньше один [богач] увидел [Синайскую] гору и захотел построить себе дачу на вершине святой Екатерины. Заболел чем-то и умер. И не так давно кто-то тоже хотел чего-то там устроить – и он тоже умер. Поэтому лучше не полагаться единственно на наши собственные человеческие старания, но молиться и давать действовать Богу.

Поведение с рассуждением