Паранойя - Джейсон Старр

На часах было уже без двадцати двенадцать. Я пошел в кафе на Сорок восьмой улице, где пару раз обедал, но, когда пришел туда, есть мне расхотелось. Вместо того я зашагал дальше, к Мэдисон-авеню.

Я запомнил адрес Майкла Дж. Рудника, эсквайра, который на прошлой неделе нашел в Интернете, и теперь решил дойти до здания, где помещалась фирма, и уточнить, тот ли это самый Майкл Рудник, с которым я был когда-то знаком. Я понятия не имел, что из этого выйдет, но мне позарез нужно было увидеть его снова.

На часах все еще было меньше двенадцати, и я решил поторчать перед входом в его контору на углу Пятьдесят четвертой и Мэдисон до часу дня. Я надеялся, что до часу он уж точно выйдет из здания и пойдет обедать. Если же нет, можно вернуться сюда как-нибудь в другой раз.

Стояла чудесная солнечная погода, и здание принимало и выпускало непрерывные вереницы людей. Пока я покупал пирожок с лотка на углу, я все время оборачивался на вход, чтобы не упустить Рудника. Я вернулся к зданию и стоя ел свой пирожок, привалившись к стене. Через улицу от меня был дворик, где за столиками сидели люди, ели и разговаривали. В глубине, у стены соседнего здания, был устроен фонтанчик с искусственным водопадом. Я доел пирожок, снял пиджак, промокнул салфеткой выступивший на лбу пот, не спуская глаз с интересовавшего меня дома.

Я решил, что, скорее всего, напрасно трачу время. Даже если Майкл Дж. Рудник, эсквайр, и правда был тот Майкл Рудник, откуда мне знать, что в обеденный перерыв он уходит из конторы, а не ест прямо в офисе или что он не вышел из здания через другой вход, на Сорок четвертую? Может быть, здесь имелся еще один вход — на Мэдисон-авеню или на Пятьдесят пятой.

Был уже почти час, а Рудник по-прежнему не появлялся. Я решил подождать еще десять минут. Когда десять минут прошло, я решил подождать еще пять. Наконец я сдался. По пути назад к Мэдисон я позвонил по сотовому в свой офис проверить, нет ли для меня сообщений, — сообщений не было. Я сунул мобильник в портфель и тут вдруг увидел Рудника: он шел в мою сторону. С ним был спутник, они шли и весело смеялись. На этот раз на нем не было темных очков, и сомнений в том, что это именно тот Рудник, у меня уже не возникало. Особенно его выдавали брови. Он выщипал волоски над переносицей, чтобы они меньше походили на гусеницу, но брови по-прежнему бросались в глаза своей толщиной, как и в те времена, когда он был подростком.

Когда я заметил его, нас разделяло метров десять, но время, тянувшееся до того момента, когда мы, поравнявшись, разошлись, казалось вечностью. Я сам заметил, как здорово испугался, словно ученик, которого вдруг вызывают к доске. Рубашка взмокла от пота, и меня стала колотить дрожь. Когда нас разделяло совсем немного, его взгляд изменил направление, теперь он смотрел прямо на меня. Вероятно, это продолжалось всего одно мгновение, но мне показалось, что прошло много времени. Его темные, близко посаженные глаза прожгли меня, как два лазера. И хотя я был выше его и весил, наверное, как минимум килограммов на шесть больше, мне показалось, что передо мной двухметровый амбал с телом Майка Тайсона, а я — тщедушный заморыш. В мгновение ока из взрослого человека я превратился в слабого, наивного и беззащитного десятилетнего мальчишку.

Когда Рудник проходил мимо, я услышал, как неожиданно низким голосом он сказал «до свидания». Подождав несколько секунд, я оглянулся посмотреть, не смотрит ли он мне вслед. Он не обернулся — или не узнал меня, или нарочно сделал вид, что не заметил. Я смотрел, как он идет к зданию офиса на углу Мэдисон и Пятьдесят четвертой и заходит внутрь через вращающуюся дверь.

Когда я вернулся в офис, меня все еще трясло, а в ушах стоял звон. Позвонила Хайди и сказала, что Боб хочет немедленно меня видеть. Когда я спросил, на какой предмет, она повторила: «Он хочет вас видеть».

Я так и знал — этот сукин сын Стив уже успел настучать. Чувствуя упадок сил от того, что сейчас придется разгребать все это дерьмо, я сходил в туалет и плеснул на лицо холодной воды, обтерся бумажным полотенцем, поправил галстук перед зеркалом над раковиной и пошел к Бобу.

Когда я явился к нему в кабинет, Боб стоял и таращился в какую-то бумагу. Рукава его белой рубашки были закатаны, а черная ермолка сидела на голове кривовато.

— Сядьте, Ричард, — сказал он без всякого выражения.

Я сел, и он уселся за свой стол напротив меня.

— Я знаю, о чем вы хотите поговорить, — начал я. — Видимо, Стив уже рассказал вам, но я могу объяснить…

— Мне не нужны объяснения, — сказал Боб. Я никогда раньше не слышал в его голосе таких серьезных ноток. — Во-первых, где вы были последние сорок пять минут?

— Я обедал, — объяснил я.

— Стив сказал, что ваша сегодняшняя встреча закончилась в половине двенадцатого. — Боб посмотрел на часы. — Сейчас половина второго.

— Встреча закончилась позже половины двенадцатого, — сказал я.

— В нашей компании всем служащим на обед отводится час, — сказал Боб. — В договоре, который вы подписывали, поступая к нам на работу, есть такой пункт. Обычно я не устраиваю шума из-за подобных пустяков. Если бы это произошло в первый раз, я бы слова не сказал, но, похоже, у вас это начинает входить в привычку…

— В привычку? Когда вообще я задерживался на обеде?

— В котором часу вы ушли с работы в пятницу?

— Я не помню.

— Запись в компьютере показывает, что вы отметили свой уход с работы в три тридцать. Опять же, обычно я не стал бы проверять вас, но, положа руку на сердце, я не понимаю, о чем вы думаете. Ваша продуктивность равна нулю, и в то же время вы позволяете себе такие вольности.

— Я ушел пораньше только в тот день, — объяснил я, — и только потому, что мне нужно было забрать арендованную машину. Обычно я прихожу рано и ухожу поздно, а в большинстве случаев даже не хожу на обед.

— Второе, о чем я хотел с вами поговорить, — сказал Боб, меняя тему, — это ваша утренняя встреча и то, что там произошло.

— Произошло то, что Стив сорвал мне готовую сделку…

— По его словам, он пытался вам помочь, а потом вы вдруг набросились на него в лифте.

— Это не так…

— Откровенно говоря, мне все равно, что там произошло. Вам понятно? Можно сидеть здесь целый день и смотреть, как вы будете тыкать друг в друга пальцем, но это ничего не даст. Единственное, что меня волнует, — практический результат, а факты таковы: Стив — лучший менеджер компании, вам же до сих пор не удалось закрыть для нас ни одной сделки. И пока такое положение не изменится, мне кажется, вам нужно внимательно следить за тем, что вы говорите и кому. В данный момент, на мой взгляд, вы не в том положении, чтобы говорить, что он вам что-то сорвал.

— Вас там не было.

— Слушайте, — продолжил Боб. — Вы — хороший парень. Вы мне нравитесь, и думаю, вы можете принести нашей компании много денег. Но вы должны впредь уважительно относиться к своей работе и к своим коллегам, иначе надолго вы здесь не задержитесь. Не хочу вас обижать, но дела обстоят именно так. Я понятно выразился?

— Да, — униженно сказал я.

— Хорошо. Есть еще кое-что, что мне нужно с вами обсудить. Это касается помещений в нашем офисе. Вам предстоит перебраться в общее помещение. Это временная мера — мы снова вернем вас в кабинет, как только у нас решится вопрос с местом. Но сейчас вам придется переехать.

— Это из-за того, что я не заключаю сделок?

— Нет, дело не в этом, а в старшинстве. Вы позже других пришли к нам работать, и я решил, что поэтому именно вам надлежит уступить свой кабинет. Понимаю, что это не самый лучший выход, но пока придется сделать так.

Мне захотелось немедленно уволиться, но, с другой стороны, я чувствовал, что должен им что-то доказать. Уходя, я будто признавал, что Стив — лучший сейлз, чем я.

Остаток дня я провел на телефоне, пытаясь вызвонить хоть что-нибудь толковое, но никак не мог сосредоточиться. Майкл Рудник не шел у меня из головы. Я вспоминал, как он улыбался, каким выглядел довольным, и меня колотило от злости. Я сделал несколько формальных звонков, потом в оставшееся время просто сидел в Интернете.

Я нарочно ушел только в начале шестого. Когда я выходил из здания, меня охватило такое чувство, как в школе, когда заканчивались занятия, — внезапная свобода, радость от того, что до завтра не нужно возвращаться в этот сумасшедший дом.

По дороге домой я решил заглянуть в «Старую Стойку» на пересечении Пятьдесят пятой и Третьей и опрокинуть стаканчик. Это был ирландский бар, и здесь после работы отдыхало полно народу — в основном шумные молодые ребята в рубашках и при галстуках. Я заказал ром с кока-колой и прикончил коктейль в несколько глотков. Мне захотелось тут же заказать по-новой, но я опомнился. Я не сомневался, что справлюсь со вторым — слава богу, я не алкоголик, — но мне не хотелось приходить домой в легком подпитии, чтобы Пола снова начала разоряться. Поэтому, как мне ни хотелось перехватить еще стаканчик, я вышел из бара.