Дайте усопшему уснуть - Дональд Уэстлейк

— Ваше шотландское, — объявил он.

— О! — девица улыбнулась, будто школьница, и Энгель увидел ямочки у нее на щеках. Но рука, принявшая у него бокал, была бледной и худой, почти костлявой. Впрочем, худоба ее не производила неприятного впечатления.

— Благодарю вас, — гостья подняла бокал и, хлопая ресницами, посмотрела на Энгеля. Глаза ее совсем не были похожи на глаза школьницы. А голос? То с хрипотцой, то визгливый. Весьма забавный.

— Присядем? — предложил Энгель, указывая на диван.

— Пожалуй, — девица тотчас подошла к креслу викторианской эпохи, с деревянными подлокотниками и багровым суконным сиденьем. Она устроилась в нем, шурша нейлоном, прикрыла колени подолом черного платья и сказала: — Теперь можно и поговорить.

— Слава богу, — ответил Энгель, присаживаясь на диван.

— Не понимаю, как человек может быть настолько эклектичен, — заявила девица.

Энгель тоже этого не понимал. Главным образом потому, что она употребила неведомое ему словечко. Поэтому он спросил:

— Как вы меня нашли?

— О! Я услышала, как полицейский произнес ваше имя, навела справки, и вот я здесь.

— Где вы их навели?

— В управлении полиции, разумеется. Я прямиком оттуда.

Энгель невольно покосился на дверь. Если чутье не обманывает его, меньше чем через полчаса в нее будут ломиться легавые. Каллагэн и компания какое-то время просидят в заточении в проулке, еще несколько минут понадобится, чтобы разобраться с путаницей в салоне скорби. Но рано или поздно Каллагэн соберет своих людей и двинет их в поход. Как только это случится, сюда явятся два пехотинца. Вряд ли они надеются застать его тут, но для порядка заглянут: им нравится считать себя дотошными работниками. Поэтому, когда призрак в женском обличье упомянул о полицейском управлении, Энгель невольно посмотрел на… Откуда?!

— Откуда? — вслух спросил он. — Из управления полиции?

— Ну разумеется, — ответила девица, отнимая от губ стакан и улыбаясь Энгелю так же фальшиво и натянуто, как улыбаются красотки, рекламирующие зубную пасту. — Не могла же я оставить все как есть.

— О, конечно, — согласился Энгель. — Конечно, не могли!

Улыбка исчезла с лица гостьи.

— Неужели в мире и без того не хватает тревог, грусти и неизвестности? — спросила девица с дрожью в голосе.

— Разделяю ваше мнение, — ответил Энгель.

— Поэтому, когда я пришла в себя и осознала, что натворила, я отправилась прямо в управление полиции. Там еще ничего не знали, им понадобилось чертовски много времени, чтобы разыскать полицейских, гнавшихся за вами. Но я все объяснила, и вас больше не будут преследовать. Они мне обещали.

— Они вам обещали…

— Да! — Девица опять просияла — будто включился прожектор. — Полицейские — милые люди, надо только узнать их получше.

— Это уж кому как.

— Разумеется, они не могли понять, почему вы побежали, если не сделали ничего плохого, но я-то сразу все поняла. Еще бы не побежать, когда кто-то ни с того ни с сего обвиняет вас в ужасном преступлении, а вокруг — целая когорта полицейских. Я бы и сама побежала.

— Но вы все объяснили, — сказал Энгель. — Пошли в полицию и все рассказали, так что меня больше не будут преследовать.

— Я считала это своим долгом, — она сделала глоток, включила улыбку, бросила взгляд и обронила замечание: — А у вас хорошее виски.

— Я тоже хотел бы получить объяснения, — сказал Энгель. — Объясните мне, что вы объяснили полицейским.

— Для этого я и пришла. Понимаете, когда мой… э… а можно я сперва еще выпью?

— Конечно, — Энгель встал, взял у нее стакан и пошел к бару. Таинственная женщина направилась за ним и села на табурет. Она передвигалась, будто под водой.

— Вы и впрямь очень интересный человек. Даже выразить не могу, как мне жаль, что я причинила вам столько неудобств.

— Да ладно, пустяки. Коль скоро все кончится хорошо…

— Мне просто не верится, что вы гангстер. Ой! Я сказала что-то ужасное?

— Это вас в управлении полиции просветили?

— Мне сказали, что вы — отпетый тип, — ответила девица. — Говорят, вы состоите в мафии, коза-ностре, синдикате и еще бог знает где.

— В клубе гурманов. Они упоминали клуб гурманов или масонскую ложу?

Девица засмеялась.

— Нет. Полагаю, они описали вас весьма однобоко.

— Они не беспристрастны.

— По-моему, никакой вы не гангстер.

— Нет?

— Я нахожу вас очаровательным.

— Да?

— Да. Как Аким Тамиров из ночной телепрограммы. Только повыше и без усов. И без акцента. И лицо у вас уже. Но общее впечатление такое же.

— Правда?

— Я так и не назвала свое имя.

— Не назвали.

— Марго, — объявила девица. — Марго Кейн.

— Энгель, — в свою очередь представился он. — Ало… Эл Энгель.

— Я знаю. Как поживаете? — она протянула ему руку, держа ее очень высоко, как истинная леди. Такая худая рука, и вдруг такая теплая.

— А вы как поживаете?

— Прекрасно, благодарю вас. То есть насколько это возможно в сложившихся обстоятельствах, если вспомнить о постигшем меня горе.

Энгель поставил перед ней полный стакан.

— Горе? Какое горе?

— Ну… я собиралась рассказать вам о Нем.

— Вас постигло горе?

— Да, — глаза ее сделались печальными. — Вчера мой муж скоропостижно скончался.

— О, как жаль.

— Я была потрясена. Такая внезапная, такая страшная, такая безвременная смерть.

— Безвременная?

— Он был далеко не старик. Пятьдесят два года. Мог бы еще жить да жить… Извините, сейчас я успокоюсь.

Она достала маленький кружевной платочек и промокнула уголки глаз.

— Все это так ужасно.

Энгель быстро произвел подсчеты. Мужу было пятьдесят два. Вдове, очевидно, лет двадцать семь — двадцать восемь. Вряд ли больше. Временами она выглядела старше, но лишь из-за сочетания черной ткани и белой кожи.

— Что стряслось? — спросил он. — Сердечный приступ?

— Нет, глупейший несчастный случай… Ну, да хватит мусолить эту тему. Что случилось, то случилось, и дело с концом.

— В бюро вы сказали, что это я его убил, и тем самым натравили на меня полицейских.

— Не знаю, что на меня нашло, — растерянно ответила девица и поднесла ладонь к глазам. — Я хотела встретиться с мистером Мерриуэзером, — продолжала она таким тоном, будто рассказывала о событии, происшедшем в далеком туманном прошлом, — чтобы условиться о погребении. Разумеется, голова была полна мыслей о муже, о том, как глупо и безвременно он скончался. В одночасье… Это все равно как убийство, совершенное Роком, Судьбой… Как знать, что уготовила нам жизнь за ближайшим поворотом…

— Мерриуэзер, — напомнил ей Энгель. — Вы пришли договориться о погребении.

— Да. А потом увидела, как он лежит там, убитый, и совсем даже не судьбой, а каким-то человеком… Я на миг сбрендила.

— Сбрендила, — повторил Энгель. Судя по молниеносной смене стилей, возрастов и настроений, девица наверняка сбрендила далеко не на миг.

— Наверное, так все и было. Я приняла вас за Рок, а бедного мистера Мерриуэзера — за своего мужа, и все смешалось…

— Воистину так.

— Я упала в обморок, вы ведь знаете. А когда пришла в себя, то была уже не я. Убеждена в этом. Мне показалось, что там лежит мой Мюррей. Убиенный… — Она опять провела ладонью по глазам. — Мюррея умертвили, и я видела мысленным взором лицо его лиходея… И это были вы.

— Я просто первым попался вам на глаза.

— Да, это была всего лишь случайность, — по лицу девицы пробежала тень, но потом она тряхнула головой и продолжала: — Придя в себя, я отправилась за подмогой, увидела вас и… сказала то, что сказала. — Теперь на ее лице было раскаяние. — Извините.

— Это вы и объяснили полицейским? — спросил Энгель.

— Да. Поначалу они рассердились, но потом сказали, что понимают, как это могло случиться.

— Вы разговаривали с помощником инспектора Каллагэном?

— Не лично, только по телефону. Когда я ушла из управления, он еще не добрался туда.

— Прошу прощения, — сказал Энгель, — мне надо позвонить.

— Конечно.

Энгель снова набрал номер Ораса Стэмфорда, назвался и спросил:

— Та машина, о которой мы говорили, уже запущена?

— Еще нет.

— Тогда все отменяется.

Стэмфорд ни о чем не спросил. Его оружием была точность, а не осведомленность.

Положив трубку, Энгель вернулся к своей гостье.

— Дела, — извинился он.

— Надо полагать, преступные? — Она окинула его оценивающим взглядом и по-приятельски улыбнулась. — Мне так трудно думать о вас как о…

Ее речь была прервана пасторальной трелью дверного звонка. Глаза девицы расширились, и она сказала:

— Нельзя, чтобы меня видели здесь.

— Что? Почему?

— Сестры Мюррея! Они и так собираются оспаривать завещание, припомнить прошлое, облить меня грязью, оболгать и опорочить! Уж вам ли не знать, что такое поклеп.