Дом Макгибуров - Марина Казанцева

Возможно, старый скандалист был пьян. Возможно, поскользнулся и стал биться, обвиваясь своей леской с множеством надетых на неё крючков. Они впились в его тело, и из ранок ещё сочилась кровь. Теперь карпы получат пищу.

Все эти мысли были так мерзки, что Фредерика едва не стошнило. Он торопливо выскочил на песчаную полосу и побежал скорее к дому. Надо сообщить, чтобы конюх вытащил беднягу, пока тот в самом деле не стал добычей рыбам.

В конюшне было пусто. Садовника тоже нигде не видно.

— Леди Лаура! — выпалил он, примчавшись на кухню. — В озере утопленник!

— О, силы небесные! — повалилась она на стул.

Пока он не отпоил её брэнди, она не была в состоянии хоть что-то понимать. Пришлось и самому успокоить нервы.

— Зря вы вчера мне не сказали, что видели Джона на озере, — сразу заявил Макгибур. — Старый дурень трезвым рыбу никогда не удит. И удит только чтоб напиться. Знаю я его снасти. Он этим варварским своим устройством только портит рыбу. Она потом плавает кверху брюхом и отравляет воду. Раньше я позволял ему рыбачить с лодки, а потом запретил, чтобы пьяный дурень не свалился в воду. Ну, что ж, значит, такова судьба!

Старый аристократ не пожелал сам пачкать руки о старого пьяницу и распорядился отправить конюха, чтобы тот вытащил тело на землю.

В тот вечер обед прошёл в молчании. Фредерика возмутило то спокойствие, с которым Макгибур отнёсся к гибели старого пьяницы. Франциск был сдержан. Глория лишь чуть прикоснулась к бокалу вина. А Годрика Сентона вообще ничего не касалось. Своими тёмными скрюченными пальцами он методично натыкал на вилку обесцвеченные овощи и равнодушно жевал пересолёное жаркое. Он сам-то напоминал Фредерику овощ. Более мерзкого человека ему не приходилось ещё встречать. Тётка раскисла над тарелкой и больше плакала, чем ела.

— Ваша воля, брат, — сказала она под конец обеда, — я должна пойти и поставить за него свечу.

— Какое дело утопленнику до свечи? — небрежно отозвался тот. — И вы потащитесь в такой холод в N?

— Это у вас, безбожников-протестантов, не ставят свечи за упокой, — ответила она сурово. — А я честная католичка и должна исполнить свой долг!

После столь примечательного обеда Фредерик, наконец, нашёл возможность встретиться с Глорией наедине.

— Мне очень жаль, — сказала она, прикрывая свои дивные глаза. — что ваш приезд омрачился таким тяжким событием. Старый Джон был человек не чужой в нашем доме. Когда-то он был дворецким.

"Тем более странно, — подумал Фредерик, — что сэр Макгибур так равнодушно отнёсся к его смерти"

Думая так, он поймал себя на том, что рассматривает прекрасный профиль леди Глории. Очень белая кожа и очень чёрные волосы. И эта эффектная прядь на виске. Даже скромное платье, закрытое наглухо, не делало её менее прекрасной. Только старушечья шаль портила впечатление. К такому платью должен идти белый воротничок и белый кашемировый палантин. Леди Глория вообще должна смотреться в белом.

— У вас приготовлено платье для венчания? — спросил Фредерик и тут же раздосадовал. Он совсем не то хотел сказать.

— Да, у меня есть платье, — ровно ответила леди.

И он подумал, что, возможно, это как раз то платье, что она собиралась надеть на свадьбу с Кларенсом. Не оно ли изображено на той картине?

Он мучительно искал слова, желая говорить с ней и не зная, что сказать.

— Я догадываюсь, что вас смущает, — проговорила она. — Но это совсем другое платье. В нём венчалась моя матушка. Хоть оно уже не модное, но в своё время мой отец заплатил за него целое состояние. Тогда дом Макгибуров был ещё богатым.

— А что произошло потом? — спросил Фредерик, радуясь, что нашлась тема для разговора.

— Моя мать умерла в родах. Я никогда не видела её. Отец впал в скупость, а брат начал растранжиривать все деньги, прогуливая их с приятелями из N. Вот почему отец избегает появляться там. Мы едва разобрались с кредиторами после смерти брата. Но скупость моего отца нанесла дому Макгибуров гораздо больший урон. Он рассчитал почти всех слуг. Он запустил хозяйство неумелым руководством. Мужчины дома Макгибуров никогда сами не вели дела. Годрик Сентон тот человек, который за мизерную плату и стол умеет сводить концы с концами и выжимать из нашего хозяйства деньги на налоги.

Девушка усмехнулась:

— Немного вы приобретёте, женясь на мне, сэр Фредерик.

Неожиданно для самого себя он вдруг взял её за руку и горячо заговорил о том, что мечтает увезти леди Глорию отсюда, из этой душной и холодной атмосферы, на жаркие просторы, под сень таинственных лесов. Там воздух напоен ароматами цветов, там дивные плоды, там первозданный рай. Там поются удивительные песни, там босоногие танцовщицы танцуют удивительные танцы. Там буйство красок, там бездна страсти. Там всё дышит жизнью, там хочется и жить, и умереть.

— Какой всё же вы ребёнок, — со слабой улыбкой сказала леди Глория, не отнимая у него руку. Но пальцы её были холодны, как холоден сам воздух дома Макгибуров.

— Глория, я люблю вас, — серьёзно заговорил он.

— Вы не можете меня любить, — уклонилась она от ответного признания. — Мы слишком мало знаем друг друга.

— Ещё скажите, что это говорит во мне молодость! — вскричал сэр Фредерик. — Глория, я вас умоляю, не будьте, как эти отвратительные тётки, сидящие в гостиных, словно пауки в засаде! Почему вы надели на себя эту чёрную шаль?! Я не верю, что в ваших сундуках не сохранилось более праздничной вещицы!

— Ну вот, — невозмутимо ответила она. — Вы уже начинаете упрекать меня в моих привычках. Ещё немного и вы заставите меня танцевать, как ваших танцовщиц.

Этот ничего не значащий разговор продолжался ещё примерно полчаса, а далее тётка потребовала сохранять приличия и не задерживаться до полуночи. И так уже тут нарушаются все мыслимые нормы.

— Да, мой юный друг, — с улыбкой также вмешался Макгибур. — Хоть мы и безбожники-протестанты, но тоже склонны несколько обуздывать порывы молодёжи. Хотя б и им к досаде!

Фредерик с улыбкой же откланялся.

16

— Пойдёмте, посмотрим с вами, придёт наш мокрый человек сегодня или нет! — с таинственным видом прошептал Франциск в дверях комнаты сэра Фредерика.

Тот немного растерялся. Сэр Фредерик уже не понимал, как ему относиться к художнику. Насколько реальны его претензии к сопернику, или это всё навеял сон?

— Давайте… — немного смутился он, сбитый с толку азартом парижанина. Как бы тот не вздумал позабавиться над ним!

Спустя примерно полчаса оба уже заняли свой наблюдательный пункт уже на новом месте, снаружи каменной ограды, у тропинки, ведущей к калитке. Дорожка, выложенная разбитым старым камнем, сильно заросла с одной стороны небольшими елями, что позволило им спрятаться в наступающей вечерней тьме.