Повседневная жизнь русского гусара в царствование императора Александра I - Алла Бегунова

Правда, с октября 1812 года в России стали собирать и формировать кавалерийские резервы. Эта работа была поручена генерал-лейтенанту А. С. Кологривову. Центром формирования вначале был избран город Муром; позже корпус кавалерийских резервов перебрался в Могилев, потом — в Слоним, а расформирован был, уже находясь в Брест-Литовске. До конца 1812 года в Муроме собрали примерно 9 тысяч человек из отставших от полков и выписанных из госпиталей солдат, а также из рекрутов 83-го и 84-го наборов. Их обучали верховой езде, владению оружием, обмундировывали и отправляли в армию. Первый раз такая партия в 14 эскадронов ушла в апреле 1813 года, в июне было сформировано 32 эскадрона, а всего — 319 эскадронов. Из-за нехватки обмундирования и снаряжения, и особенно из-за недостатка лошадей, годных к строю, дело шло медленно. И все-таки в начале октября 1813 года в «битве народов» при Лейпциге русские гусарские и уланские полки выступали уже в большем составе:

Александрийский гусарский полк — 648 человек,

Ахтырский гусарский полк — 786 человек,

Белорусский гусарский полк — 565 человек,

Елисаветградский гусарский полк — 900 человек,

Мариупольский гусарский полк — 638 человек,

Павлоградский гусарский полк — 1102 человека (почти полностью сформирован из рекрутов, прибывших из Мурома),

Сумский гусарский полк — 900 человек (также полностью сформирован из рекрутов),

Волынский уланский полк — 495 человек,

Житомирский уланский полк — 189 человек,

Польский уланский полк — 704 человека,

Ямбургский уланский полк — 508 человек{25}.

Однако корпус кавалерийских резервов готовил в основном рядовых. В полках же ощущалась острая нехватка также и унтер-офицеров. Нередко из положения выходили следующим образом: при поступлении пополнения всех оставшихся в строю рядовых, прослуживших к этому времени хотя бы два-три года, производили в унтер-офицеры, чтобы сохранить преемственность в боевых традициях части.

Унтер-офицеры

Один немецкий военный теоретик назвал унтер-офицерский корпус становым хребтом армии. Действительно, если перелистать страницы павловского «Воинского Устава о полевой Гусарской службе», то истинный масштаб этой фигуры проступает ярко и полно. Над солдатом возвышается целая пирамида начальников, но унтер-офицер — первый и ближайший к нему строевой чин. Все-то он должен был знать и все уметь. Если эскадрон готовится к учению, то «унтер-офицеры, за четверть часа собрав людей перед вахмистровскую квартиру, должны осмотреть: 1-е, так ли, как приказано, люди одеты; 2-е, хорошо ли вычищены и подкованы лошади; 3-е, в порядке ли седла, стремена и мундиры, то же — сабли, карабины и пистолеты, а учиня сей смотр, когда трубачи по приказу командира затрубят, вывести людей на сборное место и обще с прочими соединиться…»{26}.

На учениях и в бою унтер-офицеры занимали при построении эскадрона в две шеренги строго определенные места, как бы скрепляя весь строй. Два унтер-офицера всегда находились на флангах, три — на равном расстоянии вдоль всей шеренги, три — «в замке», то есть ехали позади второй шеренги, наблюдая за действиями рядовых. Устав обязывал их «…беспрерывно примечать: 1-е, сигналы эскадронных командиров; 2-е, чтоб эскадрон равнялся в линию; 3-е, чтоб вдруг за эскадронными командирами (при начале атаки на противника. — А.Б.) сабли во всем эскадроне подняты были…».

На аванпостах в поле ответственность за несение службы лежала как на офицерах, так и на унтер-офицерах: «Гусарской авангард составляет самых передовых таким образом: первое, поручик с 30 гусарами и тремя унтер-офицерами на конце авангарда; второе, впереди унтер-офицер с 13-ю гусарами, расстоянием от офицера в чистом поле на 350 и более шагов; третье, пред унтер-офицерскою командою расторопный опытный унтер-офицер с четырьмя такими же надежными гусарами в 150 и более шагах от унтер-офицерской команды; четвертое, два из сих четырех гусар во 100 и более шагах пред унтер-офицером на самом переди, а другие два при унтер-офицере…»

Вся тяжесть строевого образования в полках также лежала на унтер-офицерах: «Как скоро рекруты обмундированы будут, отдать их одному знающему унтер-офицеру для обучения их сперва строиться и маршировать без ружья…» Унтер-офицер должен был иметь не только способности педагога, но и навыки хорошего берейтора: «ремонтных молодых лошадей, которые большею частью степные быть должны, отучать от их дикости… чего ради в эскадроне смотрение за ними поручить известному своей попечительностью вахмистру или унтер-офицеру…»{27}.

За побеги солдат тоже отвечал унтер-офицер: «…вахмистра того эскадрона, из которого побег сделан, с каждого особо иметь быть вычтено полное солдата содержание, разумея все, во что мундир, амуниция и вооружение, срочное и бессрочное, казне разом обходится». Были у унтер-офицеров и другие, порой не совсем приятные обязанности. Например, при исполнении наказаний (прогнание сквозь строй) именно они должны были вести арестанта между двух шеренг солдат, которые держали в руках прутья и по очереди наносили удары. Или по пробитии вечерней зори унтер-офицеру, назначенному в палочный караул, надо было обходить маркитантские лавки и выгонять оттуда нижних чинов, задержавшихся у стойки с чаркой вина. При службе в гарнизонах унтер-офицеры назначались старшими в караул на гауптвахту.

Освоить все эти обязанности кандидат в унтер-офицеры мог в течение не менее чем четырехлетнего пребывания в рядовых, наблюдая за порядком службы в полку. Специальных учебных заведений для унтер-офицеров до 1809 года в русской армии не имелось. Лишь по инициативе цесаревича великого князя Константина Павловича был учрежден Учебный кавалерийский эскадрон в Санкт-Петербурге в количестве 200 рядовых и 180 строевых лошадей для подготовки унтер-офицеров и трубачей для конных полков. Брали в него кантонистов (солдатских сыновей) и обучали в течение года. Каждый год эскадрон отправлял в полки по сто своих выпускников. Для заполнения всех ваканский этого, конечно, не хватало, и в полках унтер-офицерами служили в основном люди, имеющие многолетний военный стаж, выходцы из разных сословий.

По штатам от 17 декабря 1803 года в 10-эскадронном гусарском полку с 1 запасным эскадроном должно было состоять 11 вахмистров, 11 квартермистров и 90 младших унтер-офицеров. Налицо в Александрийском гусарском полкуна 1 января 1805 года числилось: 11 вахмистров, 2 каптенармуса[1], 11 квартермистров и 90 младших унтер-офицеров. Из солдатских детей происходили 26 человек, из унтер-офицерских детей — 5 человек, из обер-офицерских детей — 2 человека, из купеческих детей — 1 человек, из духовенства — 1 человек. Остальные 80 человек были «нации малороссийской из воинских поселян». Возрастные границы тут оказались довольно широкими: 4 человека — в возрасте от 20 до 23 лет, 46 человек — в возрасте от 25 до 30 лет, 64 человека — в возрасте от 30 до 38 лет и один человек — в возрасте 40 лет. Читать и писать из 115 не умели 55 человек, 17 человек состояли в законном браке и имели детей{28}.

Кстати говоря, жениться солдатам и унтер-офицерам не возбранялось. Устав лишь советовал полковым командирам следить за тем, чтобы солдатские невесты были «хорошего состояния и поведения». Жены унтер-офицеров, которые с мужьями жили при полках, нередко держали лавки и торговали съестными припасами, напитками и разными необходимыми для армейской жизни вещами, то есть были маркитантками. Это тоже разрешалось и даже регламентировалось инструкциями: не менее одной лавки на эскадрон.

Особые виды имело государство на солдатских сыновей: они должны были унаследовать профессию отцов. Эскадронным и полковым командирам следовало заботиться об их воспитании и обучении, а с 15 лет отсылать в гарнизонные полки, где они поступали на военную службу «и не иначе, как в солдаты, а не в писари…»

Самым старым унтер-офицером в Александрийском гусарском полку в 1805 году был Иван Филиппович Олейников, 40 лет от роду, «нации малороссийской из военных поселян Бахмутского уезда слободы Боровенька Екатеринославской губернии». Служить он начал довольно поздно, в 26 лет, поступив в 1790 году в Александрийский легко-конный полк. Через пять лет был произведен в капралы, еще через четыре года — в унтер-офицеры. Читать и писать он не умел, семьи не завел, в отпусках и штрафах никогда не бывал, с полком участвовал в походах в Приднестровье (1791 год) и в Польшу (1792 и 1794 годы).

Самым молодым унтер-офицером числился Иван Иванович Шалыгин, 20 лет от роду, «из солдатских детей Тульской губернии уездного города Белева». Он поступил в гусарский генерал-майора Чорбы полк в мае 1799 года рядовым, а в декабре уже пришил на воротник и обшлага золотые унтер-офицерские галуны. В 1801 году его перевели в Александрийский гусарский полк. Он умел читать и писать, был холост, но за какие особые заслуги его наградили чином унтер-офицера всего через полгода службы, в формулярном списке не сказано. Тем более что никаких походов и сражений в это время у полка не было, и совершить какой-нибудь замечательный подвиг 15-летний солдат не мог.