Сводный гад (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

— Яш… ты чо — пьяный?! — шокированно.

— Немного. Но дело не в этом. Кринж?

— Кринж! Мне кажется, ты нагостился.

— Так отцу и сказать? В связи с непреодолимой химией к Царевне? — скептически уточняю я. — И потерей сознания при сближении?

— Ну ладно у тебя там может чего в голове сломано — «сестра-брат», ты в семье не жил ни разу. А с ней то что не так!? Она зачем отвечает??

— А… с ней не так всё! — зажмуриваюсь я. — Она странненькая…

— Яш…

— Да понял, я понял… А если с резинками там убойными тоже табу?

— Яшин! Выпей детокс какой-нибудь, подрочи и спать. И больше ни капли в рот, долбанутый мой друг!

— А про неё дрочить можно или тоже табу? — ною я убито.

— Ну, пиздец! Хочешь — к нам приезжай. Вправим тебе башню.

— Нет, я лучше по первому сценарию.

Скидываю вызов. Чо так несправедливо то, а?

Глава 14 — Друзья

Мы встречаемся теперь только за столом. И не перекидываемся даже парой слов. Я делаю всë, чтобы не пересекаться.

Яся притихла… Болеет.

Ходит в пижаме. С подушкой в виде кота. И когда присаживается, пытается всё время положить на неё голову.

У неё температура, слезящиеся глаза и пропал голос.

Мне сложно на неё злиться, когда она такая.

— Ясь, Эдик не приедет, — переписывается по телефону с кем-то Ольга Валерьевна. — Боится заразится… А у него важное мероприятие с родителями. Мама его написала.

Мой глаз дёргается.

Царевна не комментирует.

Закутавшись в одеяло, уходит на качели. Лежит там, глядя перед собой.

Я торчу в гостиной, в моей комнате генеральная. Мне немного неловко, что кто-то убирается за меня. Но там паропылесос и всякие приблуды, которыми я не владею, и если честно, не жажду научиться.

Развлекаю Ольгу Валерьевну, тренькая на гитаре.

— Давайте перенесём съёмку, — говорит она по телефону. — У нас дочка заболела.

Прикрывает телефон ладонью.

Двигает по столу горячий морс.

— Отнеси Ясе, пожалуйста.

Окей…

Ставлю кружку на столик.

Встречаемся взглядами.

— Спасибо, — хрипит она.

Вау… Хочется поязвить, что царевна таки освоила азы этикета. Но она такая несчастная, что прикусываю язык.

Сажусь с ней рядом. Медленно раскачиваю нас.

Надо бы поговорить нам о том, что случилось. А то как-то оно повисло…

Но что говорить-то?..

Пальцы дёргают струны, качели покачиваются. И не поймав эмоцию, я вдруг понимаю, что пою ей:

— "Тебе так скучно жить… жить… жить… Тебе так нравится жесть… жесть… жесть…".

Царевна неожиданно кладёт мне голову на плечо.

— "Да ты мне только скажи! — разрывает меня, выворачивая на изнанку. — Я прилечу на Mи-6! Я тут всë разнесу… Я тут всё разбомблю… И тебя унесу…".

Зачем ты так сделала?? Зачем?!

Внутри меня нарастает агония. Но я боюсь, пошевелиться и спугнуть её порыв.

Ну зачем это?! И так ведь хреново.

— Перемирие? — выходит, улыбаясь, Ольга Валерьевна с чашкой горячих пончиков в руках.

Яся поднимает голову. Мои пальцы замирают. Опять меня понесло куда-то…

Я тут же встаю.

— Мне уехать надо.

— Куда?

Этот вопрос всегда выбивает. Мне его никогда никто не задавал. И ответа я как обычно не заготовил.

— По делам, — пожимаю плечами. — И я сегодня у друга останусь.

И завтра. И послезавтра. Иначе — пиздец!

— Ты хоть пончик скушай.

— Нельзя ж мне, — пожимаю плечами. — Вон, Яся пусть за меня… Занесите в дом, пожалуйста, — отдаю гитару.

Ещё раз пытаюсь поймать взгляд Ярославны. В солнечном сплетении — камень. Но она закрывает глаза, снова ложась на качели.

Уходи… Уходи… Уходи… Вали отсюда! — выпинываю себя.

Проверив на ходу, что деньги и документы в карманах, выхожу за ворота.

Весь вечер зависаем на аттракционах со Шмелем и девчонками.

— Бабки заканчиваются, — проверяю я счёт.

— Рулетку запульни.

— Да, надо бы… Порадую подписчиц.

Девчонки и правда — нормальные. Одна уже явно Ромкина. Вторая ловит мой взгляд. А я туплю…

Надо как-то переключиться. Это нас с Царевной занесло так из-за того, что нас как пауков в банке заперли. И там либо грызться, либо трахаться. Вот и..

Натянуто улыбаясь, пытаюсь поддерживать общение. Темнеет. Ромка нетерпеливо кусает губами плечо своей девчонки.

И я вроде бы тоже предвкушаю секс, но внутри всё переворачивается и тошно.

Он оттягивает меня в сторону.

— Ну что? Снимем двушку на ночь, оторвёмся?

Мой взгляд зависает в пространстве.

— Яша! — тормошит он меня. — Ну, нет, понимаешь? Нет!! Не вариант! Она — сестра! Отключись!

Всё понимаю. Как отключиться?! Где рубильник?

В голове только она. Шея, ушко, мокрые трусики, глаза ошалевшие…

— Я, наверное, пас, Ромыч, прости, — закрываю глаза.

Не умею я вынужденно трахаться. Нахера оно, если не в кайф?

— Ну не будет же ничего между вами, Яш!

— Знаю.

Присаживаюсь на невысокий заборчик, достаю сигареты.

— Вот ты дебил, — психует он.

Уходит, бортует девчонок. Возвращается ко мне.

— Ну пошли бухать тогда, что ли!

Смеюсь, качая головой.

— Тарханов сказал ни капли в рот.

— Я всё проконтролирую! Гони телефон сюда, — протягивает руку.

Отдаю. Это чтобы я не звонил, не писал.

— Завтра опять Тарханов красава на тренировке будет, а мы два задрота, да?

— Непорядок…

Скупаем алкоголь, заваливаемся к Марату.

Аленка его спит в комнате, мы тихо ржем на их большом балконе в обнимку с вискарем. Периодически опустошаем их холодильник.

Иногда я забываю, что мне весело. И зависаю взглядом, улыбка стекает.

Парни прессуют, заливают меня вискариком, веселят…

Тему Царевны не поднимают.

Вырубаемся на балконе, на ворсистом ковре под пьяные медленные разговоры.

— Оооо… — будит нас с утра Алëна. — Вы совсем уже оборзели? У вас режим!

Мычим, отказываясь просыпаться.

— Балбесы! — забирает бутылки. — Всë Бесу расскажу!

Не расскажет… Но сама люлей навешает, конечно.

Разлепляем глаза на запах куриного бульона.

— Алëночка Максимовна, мы тебя любим! — подлизываюсь я.

— Всë равно расскажу! — кричит из кухни.

Последним попав в душ, выхожу, присаживаюсь за стол. Супчик…

— Ммм! — со стоном удовольствия закрываю глаза, втягивая запах.

— Ну, ладно тебе, у нас у Яшина горюшко, — примиряюще рисует по Аленкиному плечу спирали Марат.

— Какое горюшко? — настороженно.

— У него чувства без варианта на ответку…

— Потому что не бухать надо, а девушку завоёвывать, — фыркает Алёна, раздавая нам угольные таблетки и аскорбинки.

— Не… Не… Нет! — перебивая друг друга взмахивают руками парни. — Без варианта.

— Так не бывает.

— Бывает!

— Ну что она замужем и семеро по лавкам?

— Хуже.

Хуже, да. Аппетит тут же пропадает.

Выпускаю из пальцев ложку, ухожу на балкон. Ищу по карманам сигареты.

— Я их выкинула, — заходит Алёна. — Хватит, Вань. Саморазрушение никогда проблем не решало. И любви не заменяло. Ни родительской, ни женской.

Взъерошивает волосы мне.

— А вот горячий супчик — да!

Аленка хорошая…

Улыбаюсь, опуская взгляд.

— А есть таблетки какие-нибудь от чувства этого стремного?

— Есть, Вань.

— Пропиши.

— Нет. Любовь такая вещь, её второй раз в жизни может и не случиться. Даже если она безответная, её всё равно стоит прожить. Иначе, так и останешься — неполноценным.

— Какие вы женщины, жестокие…

— Давай, давай… — отправляет меня за стол.

Отбирает у нас солёные помидоры.

— Взвешивание завтра утром у кого?

А они такие вкусные! Мы дружно ноем. Но она непреклонна.

Обуваемся в прихожей. Марат берёт сумку с формой, у нас с Ромкой есть запаска в зале. Мы периодически ночуем где придется, в отличие от Мара.