Орловщина - Владимир Альмендингер

Отряд по железной дороге выехал из Симферополя в Джанкой (дата неизвестна), а оттуда перешел в дер. Татарская Барынь и другие деревни недалеко от Джанкоя. Здесь отряд получил новое обмундирование и вооружение. О состоянии Отряда в это время сообщает П.: «Политически отряд был неустойчив, драться не желал… И вот в ротной канцелярии открыто обсуждается заходящими туда чинами Отряда вопрос — будет ли Отряд драться с красными или, возможно, откроет фронт».

Примирение ген. Слащева с Орловым было, однако, повидимому полное: факты, что Орлов часто посещал Слащева в Штабе, и заботы об обмундировании и вооружении отряда говорят за это. Вскоре отряд был отправлен на Перекопский фронт, наиболее угрожаемый. Отряд, пройдя Воинку, не задерживаясь в ней, остановился и расположился в лежащем между Воинкой и Юшунью большом имении «Чирик». «Любопытно, — пишет один из бывших чинов Отряда, — что от Джанкоя до Чирика Отряд сопровождал один танк. Как помощь Отряду или вследствие его неблагонадежности? (??)».

23-го февраля красные, открыв по Перекопскому участку сильный артиллерийский огонь, перешли в наступление, которое развивалось для красных весьма успешно. Части 8-й кавалерийской, 46-й и Эстонской стрелковых дивизий к восьми часам 24-го овладели дер. Юшунь и продвинулись южнее ее. Однако, в 10 часов 26-го февраля наши части, перейдя в контр-атаку, после упорного боя, нанеся большие потери красным, вновь заняли Юшунь, отбросив противника в исходное положение.

Где же во время этого наступления находился отряд Орлова? — Он находился там же в имении «Чирик» и в контр-атаке не принимал участия. Отряд бездействовал, когда на фронте было очень критическое положение.

Спустя несколько дней, 3-го марта, Орлов с отрядом снялся с места своего расположения в имении «Чирик» и… пошел на Симферополь. Итак, Орлов решил оставить фронт, заявивши отряду, что «большевики прорвали фронт».

Орлов второй раз выступил против командования самостоятельно.

Какие причины побудили Орлова выступить второй раз и, на этот раз, оставить фронт в момент, столь серьезный для фронта? Об этом трудно сейчас сказать с уверенностью, но имеются две версии, которые мы и приведем. По первой версии, Орлову с отрядом было приказано выступить на фронт против наступавших большевиков. Орлов, однако, раздумывал, совещался со своими помощниками, и вот как сообщает П. о решении: «Было два выхода: или, выполняя соглашение с командованием, принять сражение, войдя в соприкосновение с красной армией, прорвавшейся южнее Юшуни; или же, при встрече с противником, перейти на его сторону. Орлов нашел третий, свой выход и, заранее обрекая свой отряд на гибель, бросился в горы»… По второй версии ген. Слащев требовал от Орлова отчета в деньгах, выбранных Орловым из казначейств в Симферополе, Алуште и Ялте» Орлов упорно отказывался, и в результате Слащев потребовал его проезда в Джанкой. Орлов, зная Слащева и предвидя плохой конец, решил сняться с отрядом и покинуть фронт. Разбирая эти две версии, первая версия кажется более правдоподобной. Орлов, зная настроение части своего отряда[4] и своих ближайших помощников, выйдя на фронт — возможно — невольно открыл бы фронт, и получилась бы катастрофа. Боясь результатов этого, ответственности, он ушел дальше от фронта, не сознавая, однако, что будет дальше. Против второй версии говорит то, что, будучи в Джанкое, ген. Слащев имел достаточно времени и возможности для расчета с Орловым по делу о деньгах. Имея силу и иные средства в своих руках, Слащев легко мог разделаться с Орловым.

Ген. Слащев, однако, был предупрежден об измене Орлова двумя офицерами, отправившимися пешком в Джанкой для донесения Слащеву о предполагавшемся уходе Орлова. Немедленно были приняты меры для захвата отряда, двинувшегося в направлении на Симферополь. С Перекопского фронта в догонку Орлову были брошены три эскадрона Ингерманландского полка (Яновский) и из Джанкоя конвой ген. Слащева под командой кап. Мизерницкого. Отряд был настигнут под Сарабузом (недалеко от Симферополя). «Пулеметная команда и прочие, — вспоминает полк. Яновский, — думали, что за ними гналась красная конница. Орлов сказал им, что большевики прорвали фронт». Многие чины Отряда, увидевши, в чем дело, сразу же бросили Орлова, а он, кап. Дубинин и горсть оставшихся верными ему ускакали на конях и тачанках. Догнать их не могли, и они укрылись в горах, где к тому времени Орлов имел много знакомых татар, которые укрывали его, да и он сам знал местность очень хорошо. Чины же его отряда, сдавшиеся под Сарабузом, признали все безрассудство действий Орлова, вступили в части Армии и верно служили до самого конца.

Ген. Слащев отдал приказ с сообщением о ликвидации отряда Орлова., в котором говорилось:

«3 марта капитан Орлов опять нарушил долг службы. Приказом № 57, посланным вам в копии, я объявил его преступником и подлецом, о чем разбросал воззвания с аэроплана по его войскам и сего марта послал войска и выехал на Сарабуз, так как Орлов пошел на Симферополь. Пока сдалось 157 орловцев Южному карасубазарскому отряду, трофеев Северного отряда еще не знаю. Арестован штаб Дубинина и все бумаги с печатью, а сам Орлов остался с 16 человеками и мечется в охваченном районе. Постараюсь и его поймать. Потери Орлова огромны. Слащев».

Вскоре (дата неизвестна) кап. Орлов из Бахчисарая послал ген. Слащеву телеграмму следующего содержания:

«Срочно, военная, ген. Слащеву, копия начгарнизону Симферополя, Ялты, Алушты, Начдив 34, 13, 9 и всем частям фронта и тыла.

Сегодня мною с одним из моих отрядов занят Бахчисарай и временно задержаны все должностные лица, другие отряды двинулись на Ялту через Алушту и кавалерийские части — на Севастополь. Объявляю всем воинским частям, что ген. Слащевым был допущен подлый поступок, недостойный русского офицера, каковым себя, кажется, считает. 4-го марта по его приказанию 9-й кавалерийской дивизией полковника Выграна был открыт в упор орудийный огонь по мирно идущей обозной колонне моих отрядов, не стесняясь даже присутствием в колонне одиннадцати санитарных двуколок с больными и медицинским персоналом. Возмущенный столь подлым поступком, призываю все офицерство и солдат, оставшихся честными долгу перед родиной, поднять, наконец, высоко голову и громко сказать: «Довольно подлостей и преступлений от высшего командного состава! Довольно быть рабами и слепо идти за преступниками, губящими дорогую нашу Россию!» Всех русских патриотов, офицеров и солдат призываю к себе.

Если у вас, генерал, осталась хоть капля чести, то вы разошлете копию этой телеграммы всем вышеуказанным. Капитан Орлов.»

Ген. Слащев, объявляя эту телеграмму в своем приказе «по войскам, обороняющим Крым, и во все газеты», отвечает на нее:

«Объявляю комическую телеграмму капитана Орлова за № 388 из Бахчисарая.

(следует текст телеграммы).

Мне остается спросить капитана Орлова: 1) Почему вы подчинились моему приказу — не потому ли, что я пригрозил вам опубликовать нашу переписку? 2) Почему вы вторично восстали — не потому ли, что я потребовал от вас отчета в деньгах? 3) Почему вы считаете себя защитником России — неужели потому, что вы бежали с фронта? 4) Почему вы объявляете о движении своих армий во все города Крыма — неужели потому, что имеете 16 человек?

Повторяю, что работаю для России и таких людей, как вы, которые украли 10 миллионов, считаю своими врагами. Как назвать человека, клявшегося мне в беззаветной службе Родине к в то же время не выдававшего своим людям содержания и довольствия, украв 10 миллионов и получив от меня три миллиона и 550 комплектов английского обмундирования на 300 человек? Я своего мнения высказывать не стану, боясь, что русские люди выскажутся так, что неприлично опубликовать в газетах. Требую от вас только — дайте отчет в 13 миллионах народных денег и 550 полных комплектах обмундирования и явитесь на гласный суд. В противном случае вы — вор. Слащев.»

Орлов с остатками своего отряда присоединяется к бандам «зеленых», скрывавшихся в горах. Большевицкое подполье, надежды которого Орлов не оправдал (не выпустил политических заключенных из тюрьмы в январе), не поддерживало его, и, как пишет Макаров, «краснозеленые», то есть «зеленые» большевицкого толка, не имели связи с ним.

К Орлову, однако, в горах присоединялись укрывавшиеся в горах и деревушках дезертиры. Он изредка появлялся на Алуштинском шоссе, нападая на проезжающих и одиночных стражников. На более крупные предприятия он, повидимому, не решался. Орлов терял популярность в рядах офицерства и в рядах тех политических и общественных кругов Крыма, которые возлагали на него какие-то надежды.

Оставил Орлова и его ближайший помощник кап. Дубинин, пытавшийся возвратиться в свой Марковский пех. полк, когда полк, в составе частей Добровольческой армии, эвакуированных в середине марта 1920 года из Новороссийска, прибыл в Крым. В книге «Марковцы в боях и походах…» на стр. 237 описывается «возвращение» в свой полк кап. Дубинина и его дальнейшая судьба: