Эти Золотые мальчики - Рейчел Джонас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кулаки сжимаются, и меня так и подмывает пустить их в ход, но потом я думаю о Скарлетт. И о том, как в прошлом году все пошло наперекосяк. Я не могу снова упустить шанс. Я должна убедиться, что делаю все, что в моих силах, чтобы дать моей сестре ту жизнь, которую она заслуживает. Жизнь, которой нас до сих пор лишали наши дерьмовые родители.
Поэтому я разжимаю кулаки и позволяю рукам безвольно упасть.
Уэст видит, как я перестаю бороться. Знаю, он принял это за признак слабости, поэтому улыбнулся. Я заставляю себя плотнее прижаться к стене. Лучше посадить затяжку о грубые камни, чем чувствовать его тепло.
– Знаешь, я всякое слышал о девках из твоего района. Ходят слухи, что вы там готовы практически на все, что заработать. Это правда, Саутсайд? А то у меня в кармане завалялась парочка баксов, если ты готова.
Взгляд злой, в нем тлеет непонятная ненависть. Но сейчас я и сама полна ею.
– Вот что я тебе скажу, – киплю я, чувствуя, как стискиваются зубы. – Если сможешь каким-то образом отыскать свой малюсенький член, тогда и посмотрим, что дальше будет, мудак.
Он практически дышит мне в лицо, в его глазах горит ярость.
– Тебе бы это понравилось, да? – огрызается он в ответ, наклоняясь еще ниже, пока его губы не задевают край моего уха. – Вот тебе честное предупреждение: единственное, чего у меня мало, – это терпения. Так что валяй, испытай меня, если хочешь.
Дыхание прерывается, и я знаю, – он это чувствует. Ненавижу это дерьмо. Я не боюсь его, но боюсь за себя. Я не могу начать год, доказывая, что напыщенные северяне правы. Мол, если я из южной части города, значит, от меня одни неприятности.
Я видела, какое влияние здесь имеет Уэст, с каким почтением к нему относились буквально все, кто проходил мимо нас. Что, если эта власть распространяется не только на студентов, но и на персонал?
Я достаточно повидала мир, чтобы знать, как все работает. Чеки семей этих детишек – фундамент, на котором построены подобные школы. Богатые, могущественные, они защищают своих. В любой спорной ситуации – его слово против моего – я окажусь виноватой. Нельзя пойти на такой риск.
– Вот и правильно. Успокойся, как хорошая маленькая сучка, – рычит он мне в шею. Его глубокий голос звучит низко и ровно, спокойно, ведь он знает, что я не смогу защититься.
– Ты меня не сломаешь, – выдыхаю я. – Никогда. Даю слово.
Эти слова вызывают у него мрачный смешок, и он вдавливает меня в стену.
– Никогда не говори «никогда». У нас впереди целый год. Случиться может все что угодно.
Он прав, и да, я здесь совершенно одна, но не в моих правилах сдаваться. Гордость – последняя стоящая часть меня.
Я чувствую, как его длинные, горячие пальцы обхватывают мое горло, сжимаются над моим учащенным пульсом, а после он меня отпускает.
– Увидимся, Саутсайд, – на его губах появляется обманчиво сладкая улыбка, затем он отступает, зловеще добавляя: – Добро пожаловать в «Сайпресс Преп».
#ПодпишисьНаМеня
@КоролеваПандора:
Слухи верны. В «Сайпресс Преп» новая блонди-сенсация. Впервые нашу Новенькую заметили несколько месяцев назад, на вечеринке у костра в Беллвью. Согласно моим источникам, сегодня она снова объявилась, забирала свеженькое удостоверение «Сайпресс Преп». Но на этом слухи не кончаются. Также ее видели в компании «Золотого Трио», и, говорят, один из братьев оказался поражен ею. Неужто в этом году наш король наконец остепенится? Что ж, не будем загадывать раньше времени.
До скорого, птенчики!
П.
Глава 6
БЛУ
Я включаю радио погромче, однако это никак не помогает прочистить мозги. Уверена, мисс Левинсон с этим согласна. Она наблюдает за моей тренировкой с террасы, и хоть я не вижу, что она хмурится из-за громкой музыки, мне не нужно подтверждения. Она, конечно, хмурится.
Обычно в игре я более внимательна, но внутри по-прежнему кипит злость. Такая же сильная, как тогда, когда я стояла лицом к лицу с этим ублюдком. На самом деле, с тремя ублюдками.
Невероятно, что такие люди существуют на свете.
Мяч срывается с кончиков пальцев и рикошетом отскакивает от корзины. Уэст испортил даже мой бросок.
Еще одна причина ненавидеть эту сволочь.
– Черт, Блу. У тебя что, все еще сломан палец? Это было отстойно.
Не оборачиваясь, я узнаю этот голос. Вздыхаю, и это вызывает у него смех.
– Чего… ты хочешь, Руиз?
– Ты называешь меня так, только когда злишься, но это невозможно. Ведь у меня не было и шанса провиниться: ты избегала меня в течение нескольких месяцев.
Я еще раз кидаю мяч, и… снова промахиваюсь, бормоча себе под нос ругательства.
– Ты явно не понял намека, – говорю я вслух, гоняя мяч между ног. Из-за сорняков, пробивающихся сквозь трещины в цементе, это сложнее, чем в зале, но хватка у меня хорошая. Надеюсь, скоро поймаю свой ритм.
– Ладно, а если я скажу, что пришел с подарками? Это изменит твое мнение?
Мне любопытно, я почти поворачиваюсь.
– Зависит от того, что ты принес.
Мне следовало просто сказать ему, чтобы он валил отсюда, но сегодня я сама не своя. По понятным причинам.
– Сказал тетушке, что заеду с тобой поговорить и что сначала мне нужно тебя разжалобить. Поэтому она приготовила это.
Ох… он знает, что еда его тети Карлы – моя слабость. Когда мы с Рикки были детьми, она пекла торт на каждый мой день рождения.
Решив удовлетворить его просьбу, я поворачиваюсь к нему лицом. И сразу же сожалею об этом. Один взгляд – и я вспоминаю, почему держалась подальше.
С глаз долой, из сердца вон.
Еще я вспоминаю, почему впустила его в дом той ночью чуть больше года назад. Он заходил повидаться с Хантером, но дома была только я. Ничего необычного в том, что он захотел задержаться и составить мне компанию, не было, поэтому я впустила его. Однако в какой-то момент невинной дружбы отношения между нами стали… странными.
Короткие братско-сестринские объятия, которыми мы иногда обменивались с начальной школы, стали длиться немного дольше. Затем состоялся «случайный» поцелуй, когда мне было четырнадцать, а ему – шестнадцать. А два года спустя – новый случайный поцелуй. Следующее, что я помню, – моя девственность оказалась у Рикки в кармане, и после первого раза это случалось еще много раз.
Типа… много-много раз.
Ага, точно, оборачиваться не стоило.
Он все так же привлекателен, как и тогда, когда я впервые начала избегать его. Его темные, взъерошенные волосы аккуратно уложены, и теперь он носит козлиную бородку. Ему идет, и мне неловко это признавать.
Приталенная футболка и темные джинсы выглядят новыми, как и белоснежные кроссовки. Впрочем, в этом нет ничего необычного. У него более чем достаточно наличных, чтобы позволить себе это. Бриллиантовая серьга в его ухе отражает солнечный свет, и блеск выводит меня из оцепенения.
– Брауни, – небрежно произносит он.
Я несколько раз моргаю, прежде чем заговорить.
– Мне не…
– Я напомнил ей об аллергии на орехи, – вставляет он, игриво закатывая глаза. – Я такого дерьма не забываю.
Рикки выжидающе протягивает мне пластиковый контейнер. Клянусь, у него память как у слона.
– Спасибо.
Я тотчас открываю крышку и откусываю кусочек, что вызывает у Рикки смех. Следующее, что я помню: мяч выскальзывает из-под локтя. И я едва ли замечаю, куда он отскакивает. Ведь я позволила себе прикоснуться к десерту, и уже ничего не могу с собой поделать, потому что… брауни.
Звенья цепочки, соединяющей бумажник в его кармане с петлей на поясе, издают лязгающий звук, когда Рикки поднимает мяч и бросает его. Конечно, забивает с первой попытки. Чертов выпендрежник.
– Не «работаешь» сегодня? – ехидно спрашиваю я, и Рикки не упускает это из виду.
Он забрасывает еще один мяч в корзину, затем смотрит через плечо с понимающей улыбкой. Наши с ним представления о «работе» очень различаются. На самом деле, эта пропасть во взглядах и стала причиной нашей размолвки. А также гарантией, что мы
