Повешенный. Том II - Алексей Викторович Вязовский

Сути произошедшего это, конечно, не меняло, но мысль о том, что мы избавили животное от лишних мучений и жестокой расправы хищников, немного меня порадовала. После утренней тренировки и плотного завтрака, мы с Истиславом наточили ножи и занялись делом.

В принципе, разделка лося ничем не отличалась от разделки той же коровы или барана. Если есть навык, то дело это вполне себе рутинное. Просто нужно заранее представлять, что будет готовиться из той или иной части туши. Я представлял, поскольку не раз, и не два, привозил домой мясо с охоты, а потом сам же его и готовил для семьи. Поэтому резал и сортировал отрубы с умом. Истислав в это время промывал готовые куски лосятины колодезной водой и обсушивал их полотенцем.

Но Василиса и тут не удержалась, чтобы не дать нам ценные указания — что за невыносимый характер у этой девчонки!

— Как ты режешь, Павел⁈ Совсем, что ли криворукий неумеха? Тут надо вдоль волокон резать, а не поперек.

Ну, все! Кончилось мое терпение! Я со всей дури вогнал нож в деревянную колоду и резко развернулся к дерзкой нахалке. Одарил ее мрачным взглядом:

— Василиса, тебе не кажется, что ты сейчас перешла все границы? Ты, правда, считаешь, что можешь помыкать взрослым мужчиной, как зеленым юнцом⁈ Ну-ка, сядь и послушай меня, детка — велел я опешившей девушке — пора нам поговорить, пока мы окончательно с тобой не рассорились.

Истислав одобрительно хмыкнул и, взяв котел с готовыми кусками мяса, отправился в дом, чтобы выложить их в подвале на ледник.

— Ты чего разозлился-то? — опомнилась «кормилица» — Ну, назвала я тебя криворуким, так чего сразу на дыбы вставать⁈

— А с чего я вдруг стал «криворукий»? Почему ты постоянно подвергаешь сомнениям любые мои действия и изводишь насмешками? Кто тебе сказал, что я такое терпеть стану? — навис я над Василисой, отчего девушка испуганно втянула голову в плечи — Если мне воспитание не позволяет тебя осадить, как ты того заслуживаешь, это еще не значит, что я подходящих слов не знаю! В следующий раз так отбрею тебя при всех, что всякая охота задираться надолго отпадет. Поняла?

Дождавшись ее неуверенного кивка, я отступил в сторону и закончил свою воспитательную речь, больше напоминавшую выволочку зарвавшегося подростка.

— Сейчас иди, почисти овощи для похлебки. И хорошенько подумай над тем, что я тебе сказал. Ты видишь перед собой Павла, но я не он. И я не любезный дворянин — у меня совсем другой характер и жизненный опыт. У нас ни один нормальный мужчина не станет терпеть подобного унижения от женщины. Не вынуждай меня на крайние меры, Василиса.

Девушка прикусила губу и, подобрав юбку, рванула в дом. Только пыль взметнулась за ней следом. Вот так! А то ишь ты, взяла моду.

— Хоть кто-то ее окоротил… — проворчал вернувшийся Истислав.

— А что ж вы меня ждали? Перевелись среди волхвов отчаянные смельчаки?

— Да, не в этом дело — вздохнул он — Просто жалеем мы ее. Сирота она у нас. Сначала, как ее родители умерли, Василиса при монастыре в Старой Ладоге воспитывалась, а как дар у нее неожиданно открылся, так Володар забрал оттуда девочку в наше святилище.

— Почему? — удивился я

— А как Мокоши в христианском монастыре служить? Для этого сначала посвящение нужно в святилище пройти, потом много древних ритуалов выучить, пропустив их через душу. Не так это все просто. Трудная у Василисы судьба, оттого и ершистая она.

— Так вы, жалея ее, только хуже делаете. Кто такую дерзкую девицу замуж возьмет?

Истислав пожал плечами:

— Многие взяли бы из наших. Только она сама замуж не хочет — привыкла жить вольной птицей. Да, и какая из лекарки жена? В любую погоду и темень вскочила, да побежала кого-то лечить и спасать, а свои дети и муж вроде, как по боку…

Истислав смущенно замолчал, складывая в большой котел кости и мослы для бульона. Таких длинных фраз я от него еще не слышал. Влюблен он, что ли в нее? Нет, не похоже… скорее как к своей младшей сестренке относится. У волхвов ведь тоже подобие братства есть, хотя централизованная власть, такая как в церкви, у язычников отсутствует. Ладно… постараюсь эту нахальную сироту сильно не гнобить, если она, конечно, одумается и начнет вести себя прилично.

— А скажи, Павел — вдруг спрашивает меня волхв — вот ты граф, генеральский сын. Так откуда в тебе мужичья смекалка? Смотри, как ты с топором и ножом ловко обращаешься — ничего у тебя зазря в отходы не идет.

И что мне ему отвечать…? Что у нас раньше схема разделки туши в каждом мясном отделе на стене висела?

— Да, в армии у нас умелец был. Из мясников его забрили — и тут же побыстрее сменил тему — А правда, что Василиса тоже из дворян?

— Правда. У нее и собственный дом в столице есть. Были еще пара деревень с усадьбой, но крестьянам она вольную дала, а усадьбу продала соседям.

— Неужели никто из родственников не попытался оттяпать наследство у сироты?

— Попытались, как же без этого! — усмехнулся Истислав — но ее мудрый отец в завещании опекуном дочери не родню назначил, а игуменью Феофанию, а с той шутки плохи. А ты чего интересуешься — никак жениться собрался и невесту с приданым ищешь?

— Боже упаси! — смеюсь я — Лучше сразу в монастырь к Нектарию, чем такая жена…!

Наш интересный разговор прервал сокол, который с громким клекотом пронесся над озером и молнией спикировал на перила нашего крыльца.

— Вестник от Феофании прилетел — кивнул на птицу Истислав и поднялся со скамьи, чтобы сполоснуть руки — пойду узнаю, какие он новости принес.

— Угощение возьми для монастырского «фельдъегеря» — предложил я, набросав в глиняную плошку мелких мясных обрезков — думаю, сокол от парной лосятины не откажется.

Но раньше Истислава на крыльцо выскочила Василиса, на ходу натягивая на руку толстую кожаную перчатку. Нежно погладила птицу по голове, что-то пошептала ей и подставила руку, чтобы сокол перебрался с перил на запястье. Потом унесла его в дом, даже не посмотрев в мою сторону. Обиженка…

Я, не теряя времени, развел костер и повесил над ним котел, подготовленный Истиславом. Мясо у лося постное, можно сказать диетическое, но бульон для похлебки из него все