Прелестная Ромина - Барбара Картленд

— Интересно почему?

— Потому что теперь я смогу уделять внимание лишь вам одной, — учтиво поклонился Алекс.

Столь приятные слова пришлись ей по душе. Девушка не уловила в них ни нотки лжи, ни пустой лести.

К тому же Алекс был весьма хорош сам собой, а в своем стилизованном костюме «русского дворянина семнадцатого века» выглядел по-настоящему неотразимым.

Вначале ей казалось, что в своем маскарадном костюме она невольно будет стесняться, но к тому времени, как они выпили по бокалу ароматного коктейля и прошли в соседнюю залу, где им тут же подали великолепный обед, а потом десерт с ярко-красными ягодами редчайшей клубники, как ей объяснили, специально доставленной из России, Ромина забыла буквально все, кроме… кроме того, насколько интересный кавалер Алекс и как же прекрасно, когда за тобой так потрясающе ухаживает мужчина, от которого без ума чуть ли не все самые красивые женщины лондонского высшего света!

В общем, вечер проходил просто великолепно — отрицать глупо, — до… до той поры, пока они не оказались в ее, то есть в их с Крисом квартире.

«Не надо думать об этом, не надо…» — твердила себе Ромина, сидя на заднем сиденье серого «ягуара», стремительно несшегося по скоростному шоссе к лондонском аэропорту.

Она открыла глаза, только когда машина въехала на территорию аэропорта и, резко снизив скорость, медленно подъезжала к крытому проходу в центральное здание. Шофер, не задавая вопросов, остановился у зала внутренних рейсов. Он выскочил из машины, открыл переднюю дверцу и взял чемодан Ромины.

Слегка поколебавшись, думая, давать ему чаевые или нет, она все-таки решила, что в данной ситуации это лишнее, и, коротко поблагодарив, вышла из автомобиля. В ответ водитель вежливо прикоснулся к ободку фирменной фуражки.

Она проследовала за носильщиком к стойке с табличкой «Регистрация», протянула симпатичной, приветливо улыбающейся девушке в форме билет, терпеливо подождала, пока взвесят ее багаж, и по коротенькому эскалатору поднялась наверх в зал ожидания.

Ромине казалось, будто она пересекает границу одной жизни и вступает в совсем иную… Ее старая жизнь, друзья, любимые увлечения оставались в каком-то уже далеком прошлом!

Итак, мисс Ромины Хантли больше не существовало. Ее место заняла мисс Ромина Фей, голливудская кокотка и любовница известного американского мультимиллионера Мерлина Никойлоса!

«Как можно быстрее и глубже войди в свою новую роль. Старайся думать и поступать именно так, как думала бы и поступала она! Убеди себя, а еще лучше поверь в то, что ты — это она… — как бы слышала она голос Криса, дающего последние наставления. — Запомни: главное — это сила духа и мысль!»

«Главное — это сила духа и мысль!»

Ромина повторяла и повторяла про себя слова брата все время, пока сидела в переполненном зале, нетерпеливо ожидая посадки на рейс…

Глава 3

С той минуты, как мисс Ромина Фей вошла в отель «Савой» и, подойдя к стойке регистрации, со вновь приобретенным американским акцентом небрежно поинтересовалась у администратора, где остановился мистер Никойлос, у нее сложилось отчетливое ощущение, будто ее вытолкнули на сцену играть главную роль в серьезнейшей драматической, возможно даже трагической, пьесе, не удосужившись ознакомить со сценарием.

Ее мучили дурные предчувствия — вдруг она встретит здесь кого-то из старых знакомых? А может, это не более чем дешевый фарс Мерлина Форда? А что, если этот самонадеянный, самовлюбленный индюк хочет просто-напросто выставить ее на всеобщее посмешище? Чтобы потом с удовольствием посплетничать со своими светскими собутыльниками…

Но Ромина вспомнила, что генерал Фортескью, их с Крисом доверенный попечитель, вряд ли так легко доверил бы ее заботам Мерлина, не будь в нем уверен.

«Так или иначе, — успокаивала себя Ромина, — на все эти мучительные вопросы скоро, даже очень скоро я получу исчерпывающие ответы…»

Коридорный в ливрее почтительно открыл перед ней дверь люкса для новобрачных, и она вошла внутрь. Робко и… затаив дыхание от страха.

Дверь из огромного холла в гостиную была приоткрыта, и через эту широкую щель Ромина отчетливо видела нескольких мужчин, сидящих на стульях и в креслах с бокалами в руках.

Беззвучно вошедший вслед за ней коридорный тихонько постучал в полуоткрытую дверь и громким, хорошо поставленным голосом произнес:

— К вам мисс Фей, сэр!

На мгновение в гостиной воцарилась тишина. Затем Мерлин Никойлос, с негромким стуком поставив бокал на низенький журнальный столик, широко распахнул дверь и решительной походкой вышел в просторный холл.

Ромина с трудом узнала его. Необычная, чуть ли не экзотическая прическа, неизвестно откуда взявшиеся длинные бакенбарды, вдруг посмуглевшая кожа лица и… вызывающая, до неприличия обтягивающая одежда…

Но главные перемены заключались не столько в резко изменившемся внешнем виде, сколько в манере поведения.

— Ромина, детка, ну наконец-то! — радостным, просто-таки масленым голосом воскликнул «мистер Никойлос», простирая к ней обе руки и звонко целуя в обе щеки.

Почувствовав его прикосновение, девушка напряглась, но затем взяла себя в руки и неестественно ярко накрашенными губами тоже громко чмокнула Мерлина. Где-то возле уха…

— Наконец-то ты приехала, дорогая! А то я заждался. Даже начал считать минуты… Ладно, иди приведи себя в порядок после дороги, любимая. Я подойду через несколько минут. — Он, чуть повернувшись, бросил быстрый взгляд назад. — Как только закончу с господами… А пока ты будешь переодеваться, я попрошу принести в номер шампанское. После такого долгого перелета бокал-другой тебе не помешает. Ну, до скорой встречи, дорогая!

Мерлин послал ей воздушный поцелуй, сверкнув при этом перстнем с потрясающим бриллиантом неимоверных размеров, и медленно вернулся в гостиную, плотно прикрыв за собой дверь.

— Извините, господа, что пришлось ненадолго оставить вас, — небрежным тоном произнес он. — Это моя подруга, точнее говоря, очень близкая подруга. Она только что прилетела из Голливуда.

— А кто она, мистер Никойлос? Кинозвезда?

— Нет-нет, друзья, никаких расспросов. Особенно личного плана, — отмахнулся Мерлин. — Моя личная жизнь — это моя личная жизнь, и совать в нее нос я, извините, никому не позволю! Даже вам… Кстати, не вздумайте нигде публиковать информацию о ее приезде. Учтите, тем самым вы поставите меня в очень неудобное положение…

И он издал короткий, но весьма многозначительный смешок.

— А у вас что, сердечные дела или матримониальный треугольник, мистер Никойлос? — с понимающей усмешкой поинтересовался кто-то из присутствующих.