Собрание сочинений. Том 5. 1981-1982 - Михаил Васильевич Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
все же не соглашается с доктором, требующим снизить напряжение в работе: «Я боюсь не успеть...» Он так оценивает ситуацию в стране: «Полная и всепоглощающая разруха. Объем продукции по всей стране – восемнадцать процентов довоенного. Мертвые поля, мертвые заводы, закоченевшие паровозы...»
Что и говорить, положение было тяжелейшее. Но вот подлинный ленинский документ – Политический отчет ЦК ВКП(б), сделанный Лениным именно в те последние сентябрьские дни 1920 года, 22 сентября: «Если нам суждена зимняя кампания, мы победим, в этом нет сомнения, несмотря на истощение и усталость. За это ручается и наше экономическое положение. Оно значительно улучшилось. Мы приобрели, по сравнению с прошлым, твердую экономическую базу». И, приведя цифры, Ленин заключает: «Это уже не те цифры, в которых мы бились в голодные годы» (ПСС, т. 41, стр. 285).
Таким образом, произвольный подбор и освещение фактов уже в самом начале пьесы создают пессимистический настрой, искажают действительное положение вещей.
После ухода доктора к Ленину обращается «секретарь Председателя Совнаркома Наташа – молодая девушка лет двадцати», передает ему просьбу товарищей из Цекамола принять их и выступить с докладом на третьем съезде РКСМ.
Ленин. С докладом?
Наташа. У них в Цекамоле очень большая дискуссия и склока, совсем запутались.
Ленин. О чем спорят?
Наташа. Ну, например, как называться – коммунистический союз молодежи или союз коммунистической молодежи?
Наташе, по молодости и недостаточному (как выяснится далее) умственному развитию, простительно считать пустой вопрос «большой дискуссией». Но непонятно, почему автор счел необходимым напомнить об этих непринципиальных разногласиях, оставив без внимания то, что было несравненно важнее. Ведь в то же самое время в комсомольской организации «началась подпольно организованная борьба против большинства ЦК РКСМ (см «Всем губкомам и уездкомам РКП (б). Указание ЦК РКП (б), сентябрь 1920 г.»; «КПСС о комсомоле и молодежи», изд-во «Молодая гвардия», М., 1962). Суть этой борьбы заключалась в попытке организовать советы рабочей молодежи, «противопоставляя не класс пролетарский – классу буржуазному, а юных пролетариев – пролетариям взрослым, извращая, таким образом, принцип классовой борьбы». По решению ЦК партии за день до открытия третьего съезда комсомола «были проведены, два заседания коммунистов – делегатов съезда («партийная фракция»), на которых был дан «последний бой» оппозиционерам и одобрены меры ЦК партии» («История ВЛКСМ и Всесоюзной пионерской организации имени В. И. Ленина», изд-во «Просвещение». М., 1978).
Известно из дальнейшей истории международного революционного движения, какие ядовитые плоды дали эти идейки разрыва преемственности поколений, противопоставления молодежи – старшим. С позиции «взгляда из сегодняшнего дня», обещанного М. Шатровым во вступлении к пьесе, эти события далеких двадцатых годов могли бы быть особенно интересными. Очень жаль, что они не получили ни малейшего отзвука в пьесе.
В пьесу включены «эпизоды одного дня жизни В. И. Ленина». По воле драматурга Ленин в этот день встретился в своем кабинете еще с корреспондентом Российского Телеграфного Агентства Долговым, ходоком из уральской деревни, молодым сотрудником Совнаркома и, наконец, работницей Моссовета Сапожниковой, которую «собираются дисциплинарно арестовать на тридцать шесть часов, она говорит, что несправедливо...» Впрочем, молоды все собеседники Ильича, кроме, вероятно, уральского ходока. Его возраст не указан, но деревня отряжала на такое дело самых опытных, мудрых...
Двадцатитрехлетний корреспондент РОСТА берет у Ленина интервью по вопросам внешней политики Советской республики и одновременно излагает свои соображения по этим вопросам в таком, например, духе: «Победоносная война открыла бы для нас в Европе такие возможности... достаточно было маленького толчка, чтобы буржуазные правительства полетели. Вместо того чтобы идти на поклон в Ригу, надо было перегруппировать силы и на плечах Пилсудского ворваться в Европу. Вы даже не представляете себе, что бы там наделала конница Буденного!» И далее: «Но тогда, чтобы ускорить процесс, может быть, нам действительно необходим метод военного принуждения? Ведь человек действительно ленивое животное, без приказа и команды он работать не будет» и т. п.
На всю эту «чепуховину... зеленую» Владимир Ильич дает необходимые разъяснения, доказывает корреспонденту, «что все, что вы сегодня предлагали, – да, да, все, от начала до конца! – противно большевизму, противно человеческому чувству». Узнав, что у молодого человека неоконченное реальное образование, Владимир Ильич произносит обрадованно: «Все дело в этом! Надо учиться, срочно, немедленно!». Однако, убедившись, что Долгов («чистая душа» – «я столько лет знаю вас, Саша, слежу за вами с откровенной симпатией, дома смеются, говорят, что влюблен...») даже не способен понять «безнравственности» своей «постановки вопроса», Ленин говорит, «то просто учиться – мало, надо воспитывать в себе коммунистическую мораль.
В картине третьей Наташа вводит в кабинет ходока.
Xодок. Любезный деятель, поклон тебе от наших мужиков.
Ленин. Благодарю вас, Герасим Севастьянович. Хотите чаю? У нас сегодня с сахаром.
Ходок. Благодарствуем. Пили-с...
Из беседы выясняется, что крестьянина привела в Кремль с Урала большая беда: выбрали они всем миром начальство в Советы, а они «как в Совет-то пришли, ружья-то взяли, все вооружены, и стали нас утюжить, ну и утюжат, ну и утюжат... житья нет. Развяжи ты нас от них, сделай милость…»
Ленин (улыбаясь). Как же это они вас утюжат и за что именно?..
Ходок (оглянувшись и понизив голос)... Добро отбирают, штрафы накладывают, сродственникам помогают, хлеб, муку на учет взяли, а сами его к себе тащат... Мы деньги на школу собрали, а они их к себе в карман, – детишки неучены.
Ленин. Да как же это так? Ведь это оке ваши люди, ваши избранные? Небось лучшие, справедливые люди?
Далее автор заставляет артиста, играющего роль Ленина, еще дважды переспрашивать: «Ваши люди?» – и получать ответ: «Наши люди». Оказывается, выбрали в Советы самых отпетых: «они все больше конокрады да жулье... В тюрьмах им сидеть привычно, потому и выбрали».
Безотрадное впечатление тупости, забитости, неспособности понять самые элементарные вещи производит этот крестьянский ходок, постоянно со страхом оглядывающийся по сторонам и то и дело понижающий голос до шепота (в Московском театре имени Ленинского комсомола его играет Е. Леонов). И речь его приниженнолакейская, которую естественнее было бы услышать от полового в трактире, чем от деревенского мужика: «Благодарствуем. Пили-с», «Любезный деятель» – неоднократно. Он, кажется, даже не понимает, с кем говорит, ни разу не называет Ленина по имени, хотя напоследок обещает «твоему святому свечу зажечь» – если, мол, избавишь нас от жулья.
Нет, этот не из тех мужиков, которые продавали лошадь, чтобы приехать в Ясную Поляну, и с которыми Толстой беседовал на равных.
