Дочь моего врага - Морин Чайлд

Сегодня утром они вместе завтракали. Они втроем сидели на кухне, которая в три раза больше ее кухни. Она с умилением наблюдала за тем, как Саймон кормил Натана овсянкой, время от времени вытирая кашу со своего лица. Они выглядели как настоящая семья.

Тула застонала про себя и приказала себе успокоиться. Она не должна строить напрасных иллюзий. Она здесь ненадолго.

Войдя в ее кабинет, он огляделся по сторонам и изумленно произнес:

— Как вы можете работать в этом беспорядке?

Она сама думает так же, но не собирается ему об этом говорить.

— Порядок — это скучно.

Его темная бровь поднялась.

— Вы еще и рисуете? — спросил Саймон, глядя на ее эскизы на столе.

— Немного. В основном иллюстрации для своих книг.

— Впечатляет, — сказал он, подойдя ближе.

Интересно, что он сказал бы, если бы внимательнее изучил ее рисунки? Отец никогда ее не хвалил. Но в конце концов, это не имеет значения. Главное, что ее творчество нравится детям. Безусловно, у нее есть способности, но она никогда не считала себя талантливой художницей.

Саймон принялся рассматривать ее эскизы — изображения Одинокого Кролика и животных из его мира. Встретившись с ним взглядом, он сказал:

— Вы хорошо рисуете. Видно, что вы вкладываете в работу душу.

— Спасибо. — Его неожиданная похвала доставила ей удовольствие, и она одарила его улыбкой. Когда он улыбнулся ей в ответ, по ее телу разлилось приятное тепло.

— У Натана есть плюшевый кролик. Он уже потрепанный, и его нужно заменить.

Тула печально покачала головой. Очевидно, он не знает, что старые потрепанные игрушки зачастую самые любимые.

— Очевидно, вы не читали моего «Вельветового кролика», — заметила она. — Любовь хозяина делает игрушку живой. Даже вельветовый кролик, сшитый бабушкой, может быть прекрасен, если его любят.

— Полагаю, вы правы. — Мягко рассмеявшись, Саймон снова переключил внимание на ее рисунки. — Как вам пришло это в голову? Я имею в виду, писать про Одинокого Кролика.

Ей не следует говорить с ним о личном. Официальной версии будет вполне достаточно.

— Люди часто спрашивают, откуда писатели черпают свои идеи. Лично я нахожу свои на полках с товарами для дома в местном супермаркете.

Один уголок его рта поднялся.

— Остроумно, но это отговорка.

— Да, — призналась Тула, обхватив себя руками. — Отговорка.

Посмотрев в его карие глаза, она прочитала в них не праздное любопытство, а искренний интерес. До этого момента никто, кроме Анны, не интересовался всерьез, чем она живет.

Подойдя к нему, она взяла со стола один из рисунков. На нем был изображен Одинокий Кролик с большими печальными глазами, который так вовремя появился в ее жизни.

— Я часто рисовала его в детстве, — сказала она, обведя пальцем контур его уха. — Когда мы с мамой переехали в Кристал-Бэй, я обнаружила, что в парке за нашим домом живут дикие кролики.

Она почувствовала, как Саймон приблизился к ней сзади.

— Один кролик отличался от своих собратьев. Одно ухо у него висело, и он всегда держался особняком. — Она улыбнулась, вспомнив, как тщетно пыталась угостить его морковкой. — Мне казалось, что мы с ним похожи. — Я только приехала в городок и еще не успела обзавестись друзьями. Я решила с ним подружиться, но, сколько ни пыталась, у меня ничего не выходило. Я очень старалась. В течение месяца каждый день приходила в парк. Однажды я пришла туда и не обнаружила его. Другие кролики там были, а его нигде не было. Я неделю его искала. Заглядывала под каждый кустик, за каждый камень, но все тщетно. Тогда я рассказала все своей матери и попросила ее помочь мне его искать.

— Она помогла? — мягко спросил Саймон.

— Нет, — ответила Тула, вздохнув. — Она предположила, что его, наверное, сбила машина.

— Что? — ужаснулся Саймон. — Да как у нее только язык повернулся сказать такое ребенку!

Тула рассмеялась:

— Спасибо за понимание, но это давно уже в прошлом. Кроме того, я ей не поверила. Я убедила себя в том, что он встретил красивую крольчиху и перебрался к ней.

Положив рисунок на стол, она повернулась к нему лицом и засунула руки в карманы джинсов:

— Я никогда больше его не видела, но очень благодарна ему. Если бы не он, я бы, возможно, не стала писательницей.

Кивнув, Саймон дотронулся пальцем до ее серьги, и она закачалась.

— Думаю, он вам тоже благодарен. Наверное, он сейчас рассказывает своим внукам о маленькой девочке, которая любила его.

От его слов у нее сдавило горло.

— Иногда вы меня удивляете, Саймон.

— А вы меня удивляете все время.

Секунды шли. Они смотрели друг на друга так, словно только сейчас по-настоящему друг друга узнали. Саймон первый нарушил молчание, и чары рассеялись.

— У вас есть все необходимое?

— Да. — Она сделала глубокий вдох. — Мне осталось переставить кресло и…

— Куда вы хотите его поставить? — спросил он.

— Вам не нужно…

Сняв пиджак, он повесил его на спинку стула и поднял кресло. Тула тяжело сглотнула. Она не понимала, почему ее взволновало то, что он снял пиджак. Возможно, дело в том, что костюм — это символ упорядоченного мира, в котором он живет, и, избавившись от его части, он словно приблизился к ней.

Тула прогнала эту мысль сразу, как только она пришла ей в голову. «Ничего не происходит», — сказала она себе. Хозяин дома просто помогает ей переставить кресло. Ей следует об этом помнить.

— Вон туда, — произнесла она, указывая на дальний угол.

— Уберите, пожалуйста, коробку с прохода.

Тула отодвинула в сторону коробку с книгами. Тогда Саймон перенес тяжелое кресло в другой конец комнаты и поставил его таким образом, чтобы, сидя в нем, она смогла смотреть в оба окна.

— Так хорошо?

— Отлично.

Саймон огляделся по сторонам:

— Где Натан?

— Спит.

Он начал ходить по комнате и заглядывать в коробки с книгами, рисунками и рукописями.

— Знаете, у меня в кабинете есть несколько пустых скоросшивателей. Можете их взять, если хотите.

— У меня своя собственная система хранения, — отрезала она.

Саймон поднял бровь:

— Разве хаос можно называть системой?

— Хаос только для тех беспорядок, кто не может ничего в нем найти. Я могу.

— Ну, раз вы так говорите. — Он подошел к ней. — Я могу быть еще чем-нибудь вам полезен?

— Нет, спасибо, — прошептала Тула, почувствовав его тепло.

Напряжение между ними начало нарастать. Она сама во всем виновата. Если бы она вчера не поддалась безумному импульсу и не поцеловала его, их отношения до сих пор были бы натянутыми. Если бы она не открыла ему душу, сейчас у нее не было бы никаких трудностей.