Месть предателя - Фридрих Незнанский

– Я помню и буду краток, – ответил Гордеев.

В палате стояло шесть коек. Четыре из них пустовали, но по мятому постельному белью и по наличию на прикроватных тумбочках средств личной гигиены было видно, что три из них заняты пациентами, которые в данный момент отсутствовали. На двух находились больные. Один лежал без движения и то ли спал с открытыми глазами, то ли просто смотрел в потолок. Другой, облокотившись на подушки, сидел на кровати. На коленях у него лежала газета, в правой руке он держал карандаш.

– Слово из пяти букв, означающее сражение, – тут же обратился он к Гордееву.

– Не понял.

– Последняя буква "а".

– Битва, – немного подумав, ответил Гордеев.

– А может… и война, – высказал предположение любитель кроссвордов и уставился в газету. – Смысл вроде бы один, но разница между словами все-таки существует. – Он стал что-то подсчитывать.

– Надо проверить по вертикали… какое подходит, – предложил Гордеев.

– Потом проверю. Сначала закончу с горизонталями, – не отрываясь от своего занятия, ответил больной.

Гордеев посмотрел на вторую кровать, которая стояла у раскрытого настежь окна. Разглядеть лицо лежащего больного из-за повязки, которая покрывала всю голову, было невозможно. К тому же он по-прежнему не проявлял никакого интереса к происходящему в палате.

– Где мне найти Чупрова? – обратился Гордеев скорее в пустоту, чем к кому-либо из обитателей палаты.

Сидевший на кровати любитель кроссвордов, не отрываясь от газеты, показал свободной рукой на своего соседа.

Приблизившись к больничной койке, Юрий узнал Владимира Чупрова. Тот по-прежнему лежал без движений и смотрел в потолок. В уши Чупрова были вставлены крошечные наушники. Провод от них тянулся к небольшому переносному магнитофону, стоявшему на подоконнике. Рядом с магнитофоном лежали газеты и журналы, а также с десяток аудиокассет. Гордеев медленно склонился над Чупровым и увидел, как у того от удивления стали расширяться глаза. Владимир не ожидал прихода Гордеева и потому, увидев над собой вместо белого потолка чье-то лицо, слегка растерялся. Поняв, кто к нему пришел, Чупров чуть приподнялся, подложил под себя подушку и принял полулежачее положение – так ему было удобнее вести разговор. Затем он снял наушники и поздоровался с Гордеевым.

– Здравствуйте, Владимир…

Гордеев сделал небольшую паузу, так как не помнил отчества Чупрова.

– Можно просто Владимир… Я ведь еще не настолько стар, не так ли? – нашел выход из создавшейся неловкости Чупров.

– Как вы себя чувствуете?

– Уже лучше, но, как сказали врачи, еще не настолько, чтобы можно было выписываться.

– Но кризис миновал?

– Да, худшее уже позади.

– Могу я с вами поговорить? Вернее, можете ли вы мне рассказать?..

– О чем? О том, что со мной произошло?

– Нет. Об этом мне рассказал ваш товарищ… Раппопорт.

– Тогда не будем больше об этом. Я хочу забыть. Да и все, что мог вспомнить, я уже рассказал милицейским работникам.

Гордеев согласно кивнул.

– Что же вы, Юрий Петрович, хотите узнать? – спросил Владимир.

– Расскажите мне о фирме «ВДП». О ее руководителях… Как она создавалась?.. В общих чертах я уже об этом знаю, но хотелось бы…

– Да мы с Владленом Семеновичем уже вам рассказывали кое-что…

– Мне необходимо знать все подробности. Насколько это возможно. – Гордеев помолчал и добавил: – Вы же уверены, что Невежина подставили?

– Да, – согласился Чупров. – Уверен… На все сто процентов. И не я один так считаю. И Раппопорт, и многие другие… из тех, кого Невежин привлек к работе.

– Почему вы ушли из «ВДП»? Вы ведь тоже стояли у ее истоков. На ваших глазах эта фирма крепла и расширялась.

– Да, в ее фундаменте есть и мои кирпичики. Я уложил достаточное их количество… Как, впрочем, и Раппопорт, и Перетерский – пусть земля ему будет пухом, – и многие, многие другие, кого зажег своими идеями Федор Евгеньевич Невежин. Мы делали одно дело.

– Мне интересно все, что так или иначе может касаться дела Невежина. Даже то, что на первый взгляд вам покажется не имеющим к нему никакого отношения. Но поверьте, в суде, если он состоится, а дело идет именно к этому, даже самая незначительная деталь играет свою роль.

– Как в спектакле – ружье из первого акта, которое должно обязательно выстрелить в последнем?

– Увы, но это так, – развел руками Юрий.

Негромкий разговор Гордеева с Чупровым был бесцеремонно прерван.

– Эй, театралы! – обратился к ним сосед Чупрова. – Подскажите, как называется классическая пьеса, с которой связано первое произнесение слов «носовой платок» на французской сцене?

Воцарилась тишина.

Чупров, который, как видно, уже привык к подобному поведению соседа, никак не отреагировал на заданный непонятно кому вопрос, а неготовый к такой беспардонности Гордеев лишь удивленно приподнял брови и пожал плечами.

Но тут в палату вошла дежурная медсестра. В ее руках был металлический поднос, на котором стояли небольшие стаканчики из прозрачной пластмассы с разноцветными пилюлями и лежали ампулы со шприцами. Вслед за сестрой в помещение вошли еще три пациента. Они проковыляли к своим местам и, оголив ягодицы, улеглись на койках лицами низ.

– Тогда каким металлом средневековые медики лечили заворот кишок? – возобновил допрос любитель кроссвордов.

– Ртутью, Петрухин, ртутью, – ответила дежурная и добавила: – Вы уже все отделение достали своими кроссвордами. Попросите ваших родственников, пусть принесут вам словарь.

– Или Большую советскую энциклопедию, – предложил кто-то из пациентов.

– Лучше Брокгауза и Ефрона, – подключился к разговору следующий.

– Подходит, – радостно констатировал Петрухин и вписал слово.

– Тогда переворачивайтесь на живот, – приказала дежурная.

Раздав всем лекарства и сделав уколы, медсестра торопливо покинула палату. Вслед за ней так же торопливо проковыляли к выходу и все соседи Чупрова, включая и любителя кроссвордов.

– Куда это они все? – поинтересовался Гордеев.

– В столовую.

– Ужин так рано?

– Нет, смотреть телевизор, – пояснил Чупров. – А я не любитель, – Владимир указал рукой на подоконник, где рядом с портативной магнитолой лежали аудиокассеты. – Ну так что, вернемся к нашим баранам?

– Давайте.

– С Невежиным я познакомился в аудиторской фирме, – начал свой рассказ Чупров. – Мы вместе работали. В одной конторе, но в разных отделах. Занимались разными направлениями. До этого, насколько я знаю, Федор Евгеньевич сотрудничал с Егором Тимуровичем Гайдаром. Но когда Гайдара, как говорили в то время, вытолкнули на обочину новейшей истории, Невежин на какое-то время оказался не у дел. Стал безработным. В общем, хлебнул лиха.

– Чем же он занимался?

– Федор Евгеньевич не пал духом. Он по-прежнему изучал экономику. Поэтому в моральном плане проблем у него не было…

– Но в материальном – были?

– Да, победствовал.

– Долго это продолжалось?

– Я точно не знаю. Для кого-то ведь и день кажется вечностью, а для кого-то век – мгновение… Одно могу сказать с уверенностью: таких специалистов, как Невежин, немного…

Рассказывая о Невежине, Владимир часто делал короткие паузы. Юрию было видно, что Чупров еще слаб, ему трудно и говорить и вспоминать – перенесенное сотрясение мозга давало о себе знать.

– Владимир, если вам трудно говорить, мы можем прервать нашу беседу, – предложил Гордеев. – Поговорим, когда вы будете чувствовать себя лучше.

– Нет. У меня есть силы. Давайте продолжим.

– Хорошо.

– И еще… если я буду в чем-то повторяться, то вы уж, Юрий Петрович, простите меня.

– Не волнуйтесь, я очень внимательно буду слушать все, что вы мне расскажете.

– Вскоре, – продолжил Чупров, – Федору Евгеньевичу предложили работу. В аудиторской фирме. В той самой, в которой потом появился и ваш покорный слуга. Там мы и познакомились. Я был рядовым сотрудником. А Невежин возглавлял отдел. Он был ведущим аналитиком. Потом меня перевели в его отдел. На этом настоял сам Невежин. И я был ему за это очень благодарен. Работая с Федором Евгеньевичем, я понял, что такое настоящий хороший руководитель, и стал свидетелем того, как Невежин пытается использовать на практике некоторые законы западного бизнеса. До этого он уже давно изучал их, а изучив, открыл для себя истину, усвоенную его коллегами из зарубежных стран – стран с хорошо развитой рыночной экономикой. И об этой истине Федор Евгеньевич нам постоянно напоминал.

– А в чем же она заключается? – поинтересовался Гордеев.

– Эта истина заключалась в том, что, по мнению Невежина, успех в бизнесе сопутствует тем, кто умеет создать для людей такие условия, при которых они будут трудиться честно и с воодушевлением, а для этого необходимо внедрять в трудовой коллектив атмосферу психологического комфорта. К делу или, если хотите, к бизнесу необходимо в полной мере прилагать, как рычаг, так называемый человеческий фактор.