Приговор - Джеймс Шиан

Уэс опять кивнул, но не с такой уверенностью.

— В таком случае мы вправе вовсе не принимать во внимание данные анализа спермы. Так? — Уэс согласился. Блестящая мысль. Раз не было изнасилования, следовательно, нет оснований говорить о сперме и давать присяжным повод для всякой ерунды вроде «обоснованного сомнения».[9] Вполне возможно, что такую потаскуху, как Люси Очоа, мог трахнуть кто-то еще до того, как к ней заявился Руди.

— Согласен, — кивнул полицейский.

— Отлично. Но мы должны об этом помалкивать. Вы можете поклясться, что Дел будет держать язык за зубами?

— Не вопрос. А как насчет коронера?

— Гарри Татхилла? Не тревожьтесь. Я его беру на себя. Поскольку они официально вступили в сговор, Клей решил обсудить организационные вопросы.

— Откройте еще одно дело об изнасиловании.

— А если просто похерить результаты анализа спермы?

— Слишком рискованно. — Клей знал, что коронер никогда бы не пошел на то, чтобы уничтожить улику, но Кряхтелке об этом не стал говорить. — Если вопрос о сперме всплывет, мы объясним свою позицию. Уничтожение вещественной улики выглядело бы слишком некрасиво.

— Но как мы можем заводить дело об изнасиловании, если считаем, что никакого изнасилования не было?

— У нас нет веских оснований полагать, что совершилось насилие, но мы продолжаем расследование, не разглашая его детали. В противном случае любой газетный писака имел бы право спросить, какие улики обнаружены в доме убитой, и мы обязаны были бы все рассказать. Таким образом, защита получила бы преимущества, а это нам совершенно ни к чему. Не следует афишировать информацию — так будет лучше. А когда шумиха утихнет, мы, так сказать, рассекретимся. Федералы сплошь и рядом используют этот метод.

На Уэса снова произвело впечатление, насколько глубоко все продумал Клей. Ничего не скажешь, способный человек. И, покачивая головой, полицейский вышел из кабинета прокурора, не в силах поверить, насколько удачно прошла встреча. Он всю жизнь мечтал о таком обвинителе.

ГЛАВА 9

Пока Клей Эванс Четвертый строил заговор, чтобы пожертвовать сыном Элены ради собственной карьеры, встревоженная мать собиралась нанести визит в адвокатскую контору Трейси Джеймс и получить первую консультацию. Остин, как и обещал, позвонил своей знакомой и назначил встречу на следующий вторник. Элена удивилась, что ему удалось устроить визит так быстро. А Остин умолчал, что был заинтересованной стороной.

— Ее главная контора в Веро-Бич, — объяснил он. — Тебе придется отправиться туда, если хочешь повидаться с ней во вторник.

— Ничего, доберусь, — ответила Элена. — Большое тебе спасибо, что все организовал.

— Не за что. Рад был тебе помочь. — «И себе, разумеется», — подумал он.

Штаб-квартира адвоката представляла собой эффектное трехэтажное здание в северной части города. Изначально его построили в качестве дома престарелых, но после того, как финансирование проекта прекратилось, строение пустовало. Трейси нашла его и приобрела за гроши. Переделок потребовалось немного. Второй и третий этажи, если не считать столовой, занимали палаты для пациентов. Джеймс рассадила в них своих помощников. В ремонте нуждались лишь первый этаж и фасад. Перед домом она устроила полукруглую подъездную аллею с фонтаном в середине. По сторонам входа установила огромные одинаковые камни с вырезанными надписями: «Юридическая контора Джеймс» и «Дружина Джеймс будет бороться за вас». Вход украшали великолепные колонны. На первом этаже посетитель попадал в вестибюль с мраморным полом. Далее следовал всегда пустующий зал ожидания, где за антикварным столом из красного дерева сидела секретарь.

Трейси назначала каждому клиенту свое время, и благодаря такой политике они чувствовали к себе особый подход. В назначенный час посетителя проводили по узкому коридору в кабинет главы адвокатской фирмы, который занимал добрую треть нижнего этажа. Вся западная часть представляла собой панорамное окно в изумительный сад, куда нога самой Трейси никогда не ступала. Мало того, адвокат не сумела бы привести название хотя бы одного из произрастающих на благодатной почве цветов. Сад предназначался исключительно для услаждения взоров клиентов. Великолепный персидский ковер, украшения на стенах, стол из эвкалипта, обитый синей кожей диван и стулья — все создавало ощущение, что человек находится в обществе великого юриста.

Элена родилась в Пуэрто-Рико, в развалюхе на ферме, где ее отец был издольщиком. Когда девочке исполнилось пять лет, семья переехала в Нью-Йорк, ребенок вырос на суровых улицах испанского Гарлема. В двадцать один год она поняла, что ее муж — законченный алкоголик, забрала сына и двести долларов и отправилась во Флориду на поиски новой жизни. Ютилась в трущобах без отопления и водопровода. Работала на всякий сброд. Ее трудно было чем-нибудь поразить, и когда в ожидании великого выхода королевы женщина опустилась на мягкую кожаную обивку стула и посмотрела в сад, у нее возникло лишь неприятное ощущение, сходное с тем, какое возникает в метро в час пик, — чувствуешь, что у тебя вот-вот стянут кошелек. И когда в дверях появилась Трейси и улыбнулась, пожалуй, слишком приторно. Элена инстинктивно прижала к себе сумочку.

Трейси редко обращала внимание на клиентов. Разумеется, когда наступало время показаться искренней, она смотрела им прямо в глаза, но все это было не более чем искусным представлением. Она забалтывала их, но после того, как ее нанимали и уходили, не могла даже вспомнить, как они выглядели. И так до следующего раза, пока не возникала необходимость снова увидеться. Но Элена оказалась чем-то не похожа на других. Трейси ворвалась в кабинет, приготовившись вывалить ей обычный рекламный набор слов, но, увидев клиентку, словно проглотила язык, хотя сама не могла понять почему. Может, причиной послужила природная красота Элены и разительное несходство между ними. Элена была темноволосой, немного смуглая кожа, шелковистые волосы иссиня-черные. Несмотря на то что клиентка сидела, было видно, что она высока и худощава, но ее фигура отличается женственностью форм. А может, потому что Элена посмотрела на адвоката так, будто заглянула в самую душу.

Трейси еще не догадывалась, что Элена и ее сын превратятся в самую сложную проблему в ее карьере, а то, как она поведет себя с этой женщиной и как поступит с ее делом, определит ее судьбу.

В колледже Трейси была одной из первых. Она пошла по стопам отца. Мать умерла во время родов, и с тех пор они жили вдвоем — она и папа. Отец был бизнесменом, и Трейси тоже хотела заниматься бизнесом.

— Работай на себя, — поучал ее отец. — Тебе не удастся разбогатеть, если станешь работать на другого.

Трейси близко к сердцу приняла совет родителя и решила сделать юриспруденцию предметом бизнеса — открыть собственную юридическую контору и стать самой себе начальником. Но прежде чем переступить порог институтской аудитории, хорошенько все просчитала.

Она избороздила весь штат, изучая опыт маленьких процветающих фирм. И обнаружила, что самые крупные заработки юристам с небольшой практикой приносят дела, связанные с исками о возмещении личного ущерба. А реклама — способ заполучить выгодных клиентов.

— Опыт — единственный учитель, — не уставал наставлять ее отец. Последний разговор на эту тему состоялся за месяц до его смерти. — Никогда не суйся в воду, не зная броду. Обследуй все углы и закоулки. Работать без риска невозможно, но надо стараться его минимизировать.

И снова Трейси последовала мудрому совету родителя. Получив диплом, не спешила, два года провела в адвокатской конторе в Форт-Лодердейле, где занималась мисдиминорами[10] и фелониями.[11] Там она приобрела опыт поведения в зале суда, хотя в дальнейшей частной практике не собиралась лично представать перед судьями. И там же узнала, что в больших городах множество адвокатов пытаются прокормиться тем, что грызут одну на всех кость. Путь к успеху лежал в стороне от мегаполисов, но в этом заключалось противоречие: каким образом заработать деньги вдали от денежных центров?

В штате оказалось много городишек, где люди нуждались в квалифицированных юридических услугах. Это была незанятая ниша рынка, но зато и рискованная. Нельзя было ограничиться каким-нибудь одним населенным пунктом — тогда ей пришлось бы жить впроголодь. Чтобы обеспечить себя, следовало обзавестись крепкой базой и одновременно налаживать связи с окрестными городками.

Таков был план Трейси. Она выбрала в качестве штаб-квартиры Веро-Бич, сонный городишко на восточном побережье, где жили в основном пенсионеры, но достаточно крупный, чтобы открыть практику. Получила в банке солидную ссуду и занялась рекламой — начала с того, что поместила объявления в «Желтых страницах», затем на радио и рекламных щитах. Поначалу телевидение было для нее слишком дорого. Трейси нацелилась на ведение дел, связанных с нанесением личного ущерба, но не отказывалась и от тех, что подпадали под действие уголовного права. Это были части одного и того же плана.