Проблема для некроманта - Наталья Шнейдер

на рассвете над травой. Едва уловимый – в помещении, чуть плотнее – вокруг моего тела, один плотный сгусток —метрах в трех от меня и еще один – метрах в пяти.

Я посмотрела на свою ладонь, облаченную в фиолетовый туман. Профессор прав: смерть – естественная часть мира. Она – везде. Везде, где есть жизнь. Ведь как ни парадоксально, без смерти не может быть жизни. Ежесекундно в нашем теле гибнут тысячи клеток, исчерпавших свой срок, чтобы дать место свеженародившимся. Клетка, потерявшая способность умереть, становится раковой, пожирая все вокруг себя.

Нет нужды в человеческих жертвах. Силу можно брать просто из воздуха. Я представила, как на ладони собирается шарик из тумана, мысленно покрутила его, уплотняя, словно снежок. Шар засветился, рассеивая тьму – не ярким желтым светом, как у профессора, он оставался холодным, лиловатым, тусклым, словно отслужившая свое люминесцентная лампа. Но все же его оказалось достаточно, чтобы я увидела пол у себя под ногами и стены вокруг. Едва не запрыгала от радости – и упустила. Темнота обрушилась, снова ослепив, а у меня заломило затылок, словно весь день просидела, склонившись над учебниками.

Я размяла загривок, потянулась, довольно улыбаясь. Получилось один раз, получится и второй. Расфокусировала взгляд, словно смотря в бесконечную даль, и снова увидела. В этот раз собрать туман в «снежок» оказалось проще. По-прежнему тусклый, по-прежнему удерживать его было все равно, что нести мячик на ракетке для пинг-понга: чуть потеряешь равновесие, и покатится в сторону. Но все же у меня получилось!

Из темноты проступили стены, гладкие и блестящие. Я сдвинулась в сторону, тронула стену – в самом деле, очень похоже на кафель, только не плитка, а нечто цельное, без швов. Такой же потолок, в котором не было видно светильников. Действительно, зачем им светильники, если все вокруг маги.

В углу справа от меня обнаружился письменный стол, поставленный так, что сидящий за ним мог видеть дверь и весь подвал. На поверхности стола не было ничего, в ящики я не полезла, даже не стала проверять, заперты ли они. У противоположной стены стоял шкаф. Там, где мне поначалу привиделся туманный сгусток, оказался еще один стол, где под темной тканью лежало что-то, очень похожее на человеческое тело. Рядом со столом виднелась дверь, я подошла, толкнулась – заперто. Жаль, найти второй выход отсюда не получилось. Значит, возвращаемся к первоначальном плану: ждать, пока кто-нибудь появится.

Я уселась на столешницу, поболтала ногами. Держать свет становилось все сложнее, и я бросила его, поняв, наконец, что имел в виду профессор, требуя «отпустить силу». Темнота снова сгустилась, но сейчас она показалась мне какой-то… уютной, что ли. Она словно сулила отдых – непривычные умственные усилия утомили меня. Я посидела с закрытыми глазами, чувствуя, как наваливается дремота, пару раз клюнула носом, а потом, махнув на все рукой, свернулась калачиком на столе, подложила руку под голову и закрыла глаза. Смысл таращиться в темноту?

Я думала немного подремать и спрыгнуть со стола, едва услышу скрежет засова, но, похоже, я слишком мало спала сегодня, потому что, казалось, едва закрыла глаза, а в следующий миг над моей головой раздался голос профессора:

– Освободите мой стол, будьте любезны.

Я подлетела, отгоняя сонную одурь, зачем-то пригладила волосы, прежде чем посмотреть ему в лицо. А паршиво он выглядит, будто вовсе не спал. Синячищи под глазами, красные веки, прорезались складки у углов губ. И выражение лица не сулило ничего хорошего.

За спиной профессора маячила давешняя парочка: белобрысый скалился, коренастый смотрел на меня, пожалуй, задумчиво. Рядом с ними оказался еще один, рыжий и вихрастый. Этот таращился на меня словно на диковинного зверя из зоопарка.

– Прошу прощения, профессор.

Он склонил набок голову, глядя на меня сверху вниз.

– Пожалуй, спрашивать, почему вы не явились на теоретическую часть, уже излишне. Как вас угораздило закрыться?

Я поймала настороженный взгляд коренаст6ого, опустила глаза, почему-то не решаясь смотреть на Винсента.

– Это вышло случайно.

– Так же случайно, как… – Он осекся. – Как вчера на кладбище?

– Нет. Совершенно случайно. – Твердо произнесла я.

Надо будет – сама разберусь. В любом случае, начинать знакомство с жалобы – не лучшая идея.

Профессор хмыкнул, явно не веря.

– Что ж, оставим это. Я планировал представить вас коллегам-первокурсникам, но поскольку вы предпочли сидеть здесь вместо того, чтобы слушать теорию, познакомитесь позже сами. – Он обернулся, уставившись на коренастого, и с нажимом произнес: – Если уже не познакомились.

Глаза у профессора на затылке, что ли? Или мысли читать умеет? Коренастый выдержал его взгляд с таким честным и простодушным лицом, что я сама едва не поверила, будто все это вышло случайно.

– А теперь переходим к практике.

Глава 7

Профессор подошел к столу, на котором лежало тело, мы встали рядом. Не знаю, как так вышло, что все трое парней оказались у меня за спиной. Винсент отвернулся стянуть простыню с покойника.

– Возвращайся в хлев, из которого ты вылезла, девка, – прошипели мне на ухо. – Какой из тебя некромант?

Я оглянулась. Белобрысый. Шелковый камзол с золотыми позументами, перстни – если профессор свои килограммы золота носил с небрежным изяществом, то этот походил на сороку, дорвавшуюся до блестяшек. И выражение лица типичного мажора, уверенного, что весь мир готов расстелиться у его ног. Да уж, повезло мне с «коллегой».

Удостаивать его ответом я не стала, тем более что профессор уже разворачивался к нам.

– Инга, что именно вам не терпелось сообщить коллеге Якобу именно сейчас?

Я мысленно выругалась. Он что, из тех типов, которые считают, что когда он вещает, должно быть слышно, как муха летит?

– Ничего, профессор.

– Подойдите сюда.

Да что ж ты от меня никак не отвяжешься? Сколько еще будешь мстить за разбитый нос? Я и так знаю, что при желании ты меня отсюда выставишь с треском! Или хочешь, чтобы я сама психанула, наломала дров и хлопнула дверью? Не дождешься! В смысле, сама я не уйду. Сорваться могу. Внутри уже и так разгорается злость. Отвыкла я от подобного отношения.

Я шагнула вперед, зацепилась за что-то – подставили подножку – и едва не свалилась. В последний момент успела опереться о край стола. За спиной заржали в три голоса. Профессор обернулся, и гогот разом прекратился, точно выключили звук. Снова обратил внимание на меня. Ну как «внимание» – повернуться-то повернулся, но, кажется, сейчас его куда больше занимал один из собственных перстней, который он крутил на пальце, то снимая, то надевая обратно.

– Можете