Невеста в бегах. Гуси, грядки... герцог?! (СИ) - Константин Фрес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— У тебя нет сердца, — чуть не со слезами в голосе простонал Петрович. — Такие вещи говорить умирающему… О, небо! Еще волна! Я сейчас взорвусь! Яд захлестывает меня целиком!
— У тебя газы, — язвительно заметила Анника. — Эстелла, давай его во двор выгоним. А то он сейчас все полы устряпает. Он же ведро личинок съел, ей-богу!
— Я вижу! Свет! В конце! Тоннеля! — проорал Петрович, вытянув изо всех сил шею и выпучив глаза. — Прощайте! Ко-ко-ко-ко!
Он на миг замер, замолк, а потом клюнул гузкой вниз. И на чистых досках пола осталось свежее, чистенькое и беленькое яйцо!
— Фух, кажется, отпустило, — пробормотал Петрович слабым голосом.
Я глазам своим не могла поверить.
— Петрович! — выдохнула я. — Так ты все-таки курица?! Не петух — ты курица, Петрович!
— Ась?! — встрепенулся страдалец и обернулся назад. — Что?!
— Несушка ты, — пояснила «роженице» Анника. — Я же говорила, что это курица. Для петуха она мелкая. Хорошо, кстати, что это так и оказалось. От курицы больше толку. Яйца теперь у нас будут всегда! Так что ешь, Петрович, теперь больше червяков. Тебе полезно.
Петрович покраснел от смешанных стыда и гнева.
— Я петух! — чуть ли не брызжа слюной, прокричал он.
— Ага, — усмехнулась я.
— Вы это мне подкинули!!! А у меня всего лишь газы!
— Да-да-да, — поддакнула Анника.
Глава 10
Яйцо было не просто кстати, а очень даже кстати!
— Вот, и гусятам на прокорм хоть немного! — радовалась Анника, обтирая подолом свежее яичко. — Молодец, Петрович! Хоть и демон, а все равно молодец!
Тут Петрович, оказавшийся все-таки курицей, вдруг побагровел и испустил душераздирающий вопль.
— Что? — удивилась я. — Понимаю, это ужасная психологическая травма, узнать, что ты все-таки курица. Но знаешь, все не так уж трагично… Ты мог бы вообще не родиться. Так бы и остался там, за чертой смерти.
Но Петрович будто не слышал меня.
— А-а-а-а! — проорал он, тараща глаза и терзая на голове остатки перьев.
— Мы никому не скажем, что ты был когда-то демоном, — неуклюже попыталась утешить его Анника. — Смотри, как убивается. Стыдно ему. Наверное, это ужасно — быть могучим демоном, имеющим власть над душами, вершащим судьбы людей, и вдруг превратиться в простую курицу. Которая яйца несет.
— Ко-о-о-о! — орал Петрович отчаянно. — Ко-о-о-онечно!
— Не вершил бы судьбы людей как попало, — сварливо ответила я, — может, и не пришлось бы яйца нести!
В этот момент Петрович как следует поднапрягся. Горло его дрожало от душераздирающего крика.
— Ко-о-о, мать твою! — орал он, пуча глаза. — Ко-ко-ко, чтоб вам всем!
Он задрал гузку и чуть не зарычал от усердия.
И на пол из-под его лысого хвоста… вдруг вывалилось еще одно яйцо.
— Что?! — в один голос вскричали мы с Анникой. — Второе?! Как это может быть?!
Обычно курицы несут только одно яйцо.
И даже не каждый день.
Но чтоб сразу два? Такого я не слышала!
Но, вероятно, Петрович был очень волшебной курицей. Или карму отрабатывал сверх плана.
— А что, третьего не будет? — спросила прагматичная Анника. — Петрович, ты постарайся. Ну, а вдруг?!
Петрович же, взмокший, утомленный родами, лежал на полу, раскинув крылья и слабо шевеля откинутыми лапами.
— Мои близнецы, — простонал он, закатывая глаза. — Скажите мне, что все с ними в порядке…
— Петрович, ты в своем уме? — грубо одернула я страдальца. — Какие близнецы? Яйца — это просто яйцеклетки. В твоем случае неоплодотворенные. Кто меня попрекал незнанием предмета? А сам-то невежда!
— О, жестокие люди! — пустив слезу, прошептал Петрович. — Вы выдумаете сто оправданий себе, чтобы отнять моих деток… и съесть их… Как жесток мир!
— Тебя что, петух потоптал? — удивленно спросила Анника. — Ты еще вчера клялся, что цыпленок! И слишком молод! Так что это первые твои яйца!
Услыхав про петуха, размякший и обессилевший Петрович тотчас обрел тургор.
Он подскочил, встряхнув нервно головой, и посмотрел на нас безумным взглядом.
— Какой еще петух?! — заорал он не своим голосом. — Не было никакого петуха! И это… эти яйца не мои! Вы мне их вообще подкинули!
— Да ты кукушка, Петрович! — изумилась я. — Быстро ж ты отказываешься от родства!
— До завтра, неудачники! — проквохтал Петрович и с достоинством, неспеша, вышел за дверь.
Видно, ночевать он собрался на улице. Чтоб не видеть наших насмешливых улыбок.
Хотя, конечно, мы были так потрясены, что и не думали смеяться над Петровичем.
А мы тотчас решили отварить яйца и покормить ими гусят.
Трава — это, конечно, хорошо. Но сбалансированное питание лучше!
И тут нас снова поджидал приятный сюрприз.
Готовые яйца никак не остывали. Я уж обливала, обливала их холодной водой, а они все жгли руки.
А потом, когда их все ж удалось остудить, я никак не могла разбить скорлупу.
— Да это что ж такое! — ругалась я, с грохотом колошматя яйцом о стол. Так, что ложки подпрыгивали. — Петрович! Ты что, засунул себе в зад пару камней?! И это никакие не яйца? Шутка так себе!
В этот момент яйцо — крак! — раскололось точно пополам.
Я ахнула, подхватив скорлупу.
Вареное содержимое, обычное яйцо, сваренное вкрутую, вывалилось из нее, словно скорлупа была большевата.
А в моих руках осталось…
— Да это же серебро, Эстелла! — изумленная, ахнула Анника.
И это было правдой.
Под тонкой, как бумага, белой скорлупой была еще одна, серебряная.
Чистое, белое, мягкое отличное серебро.
Его даже удалось сплющить, приложив немного усилий.
— Петровича что, монетами серебряными кормили?! — изумилась я, рассматривая тонкую серебряную скорлупку. — Да если б и кормили, он не смог бы снести серебряное яйцо!
— Настоящее серебро! — шептала Анника, разглядывая сокровище круглыми от восторга глазами. — Это же просто клад какой-то!
— А второе яйцо? Оно тоже серебряное?
Тоже.
Его скорлупа была такая же серебряная, как и у первого яйца.
— Ты понимаешь, что это практически твое жалование за месяц? — произнесла я, рассматривая чудо-яйца.
Я была потрясена.
Курочка Ряба не была в списке моих любимых книг. А вот ты поди ж…
— Если продать серебро ювелиру, — неуверенно произнесла Анника, — он даст две серебряных монеты?
— Вероятно, и больше, — ответила я. — Серебро-то чистое! Здорово было бы, если б Петрович нес яйца каждый день, как любая приличная курица! Если это будет так, мы разбогатеем.
— И тогда сможем…
— Мы сможем накопить и выкупить домик, — продолжила я за нее. — Этот домик и кусок огорода, как ты и хотела.
— Ты будешь так щедра, — со слезами пробормотала Анника, — что не прогонишь меня отсюда, если получится
