К НЕВЕДОМЫМ БЕРЕГАМ. - Георгий Чиж

Девочка делилась впечатлениями вслух:

– Папочка, ты как настоящий маркиз из сказки – в кру­жевах, а рядом с тобой должна стоять мама или герцогиня, а не грязные, непричесанные алеуты... Туфли ты, конечно, уже промочил, стоишь ведь на мокром-мокром песке. Сергей Пет­рович, – обратилась она к своему учителю, – а это ангел?

– Это греческий бог торговли, Меркурий.

– А почему моржи как люди?

И, обняв мать и задыхаясь от смеха, шептала в ухо ма­тери:

– Смотри, моржи похожи на Сергея Петровича, ну точь-в-точь...

– А я и не знала, что вы к тому же искусный рисоваль­щик, – сказала с запинкой Наталья Алексеевна, едва удерживаясь от смеха, так как сходство моржа с автором было несомненно. Она протянула рисунок мужу и вышла.

Шегшхов сумрачно и долго смотрел на рисунок, медленно читая хвалебную стихотворную надпись:

Коломбы Росские, презрев угрюмый рок,

Меж льдами новый путь отворят на восток,

И наша досягнет в Америку держава,

Во все концы достигнет Россов слава.

– Не надо, – коротко бросил он Басову, возвращая ри­сунок, и добавил: – Вычеркни и «именитого» в титуле.

Однако эта скромность не помешала Шелихову допустить в дальнейшем преувеличения, которые не только не усили­вали значения «славных подвигов», но, наоборот, окутывали их досадным туманом вымысла и вызывали недоверие ко все­му повествованию. Басов твердо настаивал на преувеличе­ниях, приводя десятки вымыслов прославленных мореходов, начиная с Одиссея.

– Пойми, Григорий Иванович, – говорил он, – россияне до сих пор о своих подвигах и открытиях новых земель ниче­го нигде не говорили, а ведь Алеутские острова, Аляску и даже дальние берега Америки мы лучше знаем, чем ино­странные мореплаватели. Почему? А потому, что они пишут и хвастают, а мы о себе сообщаем только государевым воево­дам да губернаторам, которые наши рескрипты прячут, или теряют, или, что еще хуже, выдают иноземцам, не понимая, сколь важны они для отечества...

– Ты говоришь, Кук, – горячо продолжал он. – Ну, так вот, послушай. Кенейскую губу Кук назвал рекой. Врал?.. Пролив между Кадьяком и Афогнаком он принял за залив и дал ему название Вайнтсентайд-бай, а настоящего Кенайского пролива, между Кадьяком и Аляскою, Кук не знал вовсе. Два острова, Ситхунок и Тугидок, подле которых Кук плыл к Кадьяку, он принял за один и назвал их островом Троицы... А кем был послан капитан Джемс Кук к берегам Америки десять лет назад? Ост-Индской торговой компанией. Догады­ваешься зачем? Затем, чтобы записать русские острова анг­лийскими именами. Сам Кук пишет, что он встречал тут наших русских промышленных, но это не помешало ему нашу Нутку переименовать в мыс короля Георга. Поверь, что и встреченный тобою английский капитан Мирс вновь откроет после тебя и Кадьяк и Кенайский пролив и об этом оповестит весь мир. Верно говоришь – к Кадьяку приставали наши русские компании еще в тысяча семьсот шестьдесят первом году. Холодиловская – в семьдесят шестом, Пановых – в восьмидесятом. Но куда приставали? Только к Агаехталицкому мысу, откуда их прогоняли коняги. А самого острова они и не видали. Об этих россиянах я написал, не скрыл.

Сергей Петрович судорожно стал перелистывать рукопись, тыча в разные листы грязным указательным пальцем:

– Вот Холодилов, вот Пановы, вот еще... Нет, открыл по-настоящему и Кыктак и Афогнак все-таки ты, рыльский купец Григорий Иванович Шелихов.

Шелихов молчал.

И действительно, то, что в запальчивости, брызгая слю­ной, доказывал запойный пьяница Басов, было сущей прав­дой. Не ошибся он и в отношении англичанина Мирса, кото­рый, наименовавши показанный ему русскими, промышленни­ками Кенайский. пролив проливом Святого Петра, присвоил его открытие себе.

Соседние государства с завистью смотрели на рас­пространение русских на северных островах Восточного океана, изобиловавших пушным зверем. Государства эти ежегодно десятками посылали своих мореходцев на развед­ки, а попутно отнимали у русских славу первооткрытия но­вых земель. Эти люди ссорили русских промышленников с туземцами и вооружали последних не только ружьями, но и пушками и в изобилии доставляли им порох. Они – осо­бенно англичане – одновременно старались расстроить даже хорошо налаженную русскую торговлю пушниной с Китаем через Кяхту.

В течение нескольких лет, с 1786 года, у берегов Восточ­ного океана, на Алеутских и Курильских островах побывали, кроме Мирса, и другие англичане. Мирс откровенно писал, что занятие какого-нибудь из Курильских островов не встре­тит сопротивления, но благодаря этому окрепнет торговля пушниной.

Именитый купец Шелихов ничего не знал о письмах Мир­са, но это не помешало ему в донесении на имя императрицы Екатерины сказать: «Без монаршего одобрения мал и недостаточен будет труд мой, поелику и по делу сему приступал и приступаю единственно с тем, чтобы в означенном море землям и островам сделать собою обозрение и угодьям оным учинить замечания, а в пристойных местах, в отвращение других держав, расположить надежнейшие наши, служащие к славе премудрой нашей Государыни, в пользу свою и на­ших соотечественников, занятия.

И не без основания питаюсь надеждою, что такое намере­ние и на будущие времена в тех странах по мере моего стремления, сколько сил и возможности будет, открою непредвиденные государству доходы, с пользою притом и своею...»

– Григорий Иванович, кушать подано, приглашай гос­тя, – сказала, появляясь на пороге, Наталья Алексеевна.

Оба тотчас же встали.

Обед был изобилен, но прост. Из закусок к водке поданы были только икра и вяленый омуль. Далее шел пирог рыб­ный, щи мясные, пельмени, холодное заливное из рыбы, ка­ша, молоко с таньгою. От молока Басов просил его осво­бодить.

Во время обеда, по обычаю прошедшего в молчании, Шелихов не удерживал Басова от обильных возлияний, а после обеда отправил его спать в отведенную для этой цели в доме комнатушку. Лег отдохнуть и сам, но заснуть никак не мог... Близилась поездка в Санкт-Петербург.

6. ВЫСОЧАЙШАЯ БЕСЕДА

Приезд Григория Ивановича Шелихова в Петербург на первых порах оказался весьма неудачным: государыня про­должала путешествие по югу России. Зато, пользуясь досу­гом, ему несколько раз удалось побывать и серьезно побесе­довать с президентом коммерц-коллегии графом Александром Романовичем Воронцовым. Весьма скептически настроенный к российским начинаниям, совершенно не доверявший им, этот англофил после нескольких бесед с Шелиховым убедился в том, что видит перед собой незаурядного человека, обладающего, несмотря на отсутствие образования, серьезным и зрелым государственным умом. Шелихов обнаруживал глу­бокие познания в области китайской торговли, а замыслы его о превращении случайных посещений побережья Америки в постоянные заселения очень понравились графу Воронцову.