Изгнанник с Серых Равнин - Олаф Эйриксон

Переложив свой посох в правую руку, он левой коснулся плеча Просперо.

— Он должен ехать один. Один, понимаешь? И с этим ничего не поделаешь.

— Ты еще здесь? — прорычал Конан, завидев Пелиас. Тебе, по-моему, лучше убраться отсюда — да побыстрее!

Командир Черных Драконов невольно положил ладонь на меч, когда разглядел за спиной волшебника фигуру ночного гостя, доставившего ему столько неприятностей. Тот никак не отреагировал на жест Паллантида, будто никогда и не встречал его.

Чародей развел руками.

— Я прошу извинения, мой король. Я задержался лишь потому, что хочу попросить тебя выполнить мою просьбу.

— Просьбу? — Киммериец хлопнул себя по бедрам. Просперо, ты только послушай его! Колдун, ты связал меня по рукам и ногам, а теперь всего лишь просишь? Так что же тебе надо?

— Я прошу тебя отложить отправление до ночи. Я помогу тебе сократить дорогу.

— Нет!

— Но, друг мой…

— Я тебе не друг!

Пелиас внезапно сник; плечи волшебника сгорбились, он отвесил королю глубокий поклон, повернулся и пошел прочь.

Конан просверлил взглядом спину чародея и обратился к бессметному:

— У тебя нет оружия, можешь выбрать его сам. Кони готовы. Когда соберешься, дай знать. И не мешкай! Паллантид тебе поможет.

Зольдо не проронил ни слова, а только выжидающе уставился на Паллантида. Командир гвардии холодно кивнул ему, приглашая следовать за собой, и они удалились.

— Конан, к чему такая поспешность — ведь ты даже не знаешь, куда отправиться, — вырвалось у графа Понтайнии.

— Какая разница, Просперо… хоть в саму преисподнюю! — Конан с досадой передернул могучими плечами. — Я буду у Зенобии. Пошли за мной, когда все будет готово.

— Хорошо. Только…

— Что еще?

— Мне не дает покоя Пелиас…

— Я не желаю слышать этого имени! — резко оборвал графа Конан. — Не произноси его при мне!

Полководец умолк и только сокрушенно покачал головой. Он смотрел вслед королю, и мысли его были печальны.

В покоях королевы киммериец обнаружил Пелиаса. Траурное убранство, равно как и погребальные одежды вместе с курильницами, исчезло. На ложе королевы опустился полог из кисеи, за которым, посередине широкой кровати, лежала она в повседневном наряде, с легкой короной поверх густых темных прядей.

Волшебник сидел в мягком кресле у ложа Зенобии, уперев подбородок в кулаки, и смотрел на спящую. У изголовья ложа на низком пуфе пристроилась одна из прислужниц — киммериец не помнил ее имени — и тихонько перебирала струны лютни, которую держала на коленях.

— Так… — процедил сквозь зубы Конан. — Что это значит?

Звуки лютни затихли. Девушка, подхватив инструмент под мышку, соскользнула с пуфа и исчезла за драпировкой, найдя укрытие от гнева короля в соседнем помещении.

— Какого дьявола тебе здесь надо? — продолжал Конан. Он направился к волшебнику, намереваясь вышвырнуть того вон собственноручно. — Ты что — ищешь собственной смерти, колдун?

Пелиас оторвался от созерцания спящей и повернул лицо к королю.

— Конан, ради нашей прежней дружбы выслушай меня, сказал он.

Киммериец остановился. Голос Пелиаса был полон искреннего сожаления.

— Ну, говори, — произнес король.

Маг, хрустнув гибкими пальцами, удрученно вздохнул.

— Я не мог поступить иначе, руг мой. Я боялся. Боялся того, что добровольно ты не пойдешь за Камнем Мертвых.

— Так вам, магам, тоже знаком страх? — спросил с насмешкой киммериец.

— Да, Конан, когда дело касается таких вещей, как судьбы мира, — подтвердил Пелиас.

Конан подошел к ложу королевы и откинул полог в сторону.

— Мне нелегко простить тебя, — сказал он, указывая на Зенобию. — Я бы понял это, будь ты моим врагом, но таковым я тебя не считал. Ты ударил мне в спину.

— Я объяснил, почему это сделал. Я боялся, что ты не пойдешь добровольно.

— Вот в это могу поверить, — согласился Конан. — Ладно, Пелиас, считаться будем после моего возвращения. Где хоть находится твое святилище?

— На юге, в джунглях за Черными Королевствами. Где-то за рекой Зархебой.

Конан нахмурился.

— Далековато.

Пелиас согласно кивнул.

— Поэтому я и хочу предположить способ сократить дорогу.

— Как?

— Я вызову двух созданий — из тех, что подвластны мне. На своих крыльях они донесут тебя и Зольдо либо до побережья Аргоса или Шема, либо в глубь Стигии. Дальше они не смогут. Там вы купите лошадей или места на корабле.

— А такое исчадье, чтобы донесло до самого храма, ты вызвать не сможешь?

— Это сложно и опасно, Конан, да и время ныне не подходящее.

— Хорошо. Тогда пусть доставят нас на побережье. Пойдем морем, а то в Стигии чужестранцев не жалуют.

Конан отвернулся от волшебника. По-прежнему сжимая кисею в сильных пальцах, он смотрел на лежащую перед ним супругу.

— Пелиас, — тихо сказал киммериец, не поворачиваясь, иди и вызывай своих тварей. И оставь меня одного. Сейчас.

Сумерки опустились на Тарантию, великую аквилонскую столицу. Тени удлинились, воздух стал прохладным, а солнце приобрело красноватый оттенок.

Конан придирчиво оглядел снаряжение своего спутника. Оружие и доспехи, выбранные Зольдо, доказывали, что в воинском деле он действительно не новичок. Бессмертный выбрал прочную, но не тяжелую кольчугу, крепкий боевой браслет и небольшой круглый шлем, который при надобности можно было укрыть под головным убором. Прямой меч и длинный кинжал составляли его вооружение. Помимо кинжала из-за пояса торчали рукояти двух стилетов. Он также сменил одежду, в которой появился, на другую, более богатую и изукрашенную шитьем — Просперо предложил, чтобы Зольдо представился в роли путешествующего аквилонского дворянина из мелкопоместных. Королю в этом случае выпадала роль слуги. Сам Конан в ответ на это только пожал плечами.

Пелиас стоял посреди обширного дворцового двора, возведя очи горе; губы волшебника шевелились — он неслышно читал заклинание. Когда в зените появились две едва заметные точки, он удовлетворенно облизнул губы и кивнул. Удивленные крики стражей на стенах заставили всех поднять головы; две точки стремительно росли, превращаясь в двух огромных крылатых существ. Конан спешно подошел к чародею и тронул того за рукав. Пелиас обернулся.

Король взглядом показал ему на бессмертного.

— Ты так настойчиво отправлял его со мной, — тихо проговорил он. — Мне ведь придется снести ему голову еще раз, верно? Только там, в святилище? и уже навсегда?

Пелиас мигнул, но ничего не ответил.