Волны и небо! - Олег Ерёмин

Но Конная гвардия не даром носит свой высокий титул. Воины умело отбивались щитами, пригибались, уворачивались и наносили своими длинными прямыми мечами скупые, но молниеносные и страшные в своей силе удары. Разрубали мерзких тварей на лету. Рыцари сгруппировались клином и, не сбавляя скорости, расчленили надвое толпу нападавших, разметали ее в стороны, сбили напор, обратили в бегство и хлынули потоком, догоняя и добивая уцелевших монстров.

Поле покрылось неподвижными и копошащимися косматыми телами, которые нещадно затаптывали боевые кони.

Бой прекратился внезапно. Так сильный встречный удар валит с ног напавшего разбойника, так молния из магического жезла отбрасывает назад нетопыря.

А я сидел на своей угомонившейся кобыле и наблюдал за окончанием сражения.

И корил себя за то, что не поддался импульсивному желанию кинуться со всеми вместе.

Я, конечно, могу найти себе оправдания, и никто никогда не подумает ставить мне это в упрек. Я ведь только летописец, чего с меня взять.

Всего лишь летописец.

Ремесленник

Знаешь, Натанька, хорошо, что жизнь подарила мне тебя.

Мне бывает трудно с тобой. И бывает больно. Но я не приму анестезию. Ни за что на свете не отдам эту боль. Потому что, лишившись ее, я останусь без счастья любви.

Мне хорошо. Меня накрыла теплая волна. Волна любви.

Виталька, вот они твои Волны и Небо. Взлет над самим собой и прозрачно сверкающая водяная гора, что накрывает и смывает с души все лишнее, все, что не нужно, что мешает в Пути.

Я прожил не двадцать восемь лет. Полтора месяца.

Как изменился мир, и как меняюсь я.

Такой осторожный и уравновешенный. Такой мастер лавировать в потоках жизни и находить нужные течения, презирающий тех, кто имеет глупость плыть против них. Такой боязливый и нерешительный.

Где ты, Олег, образца 97 года?

Куда ты скрылся, куда ушел? И не вернешься ли назад?

Надеюсь – нет.

Я не хочу с тобой встречаться.

Никогда.

Но тогда, в декабре, я еще был им.

Я только начал нащупывать новые тропки.

Придя 16 ноября на толчок и стеснительно подав тебе коробочку с кольцами. Ты достала их и долго любовалась, примеряя на пальцы и тихонько улыбаясь. Вот только глаза твои были печальны, и красные прожилки выдавали недавние слезы. Ты делала вид, что все у тебя хорошо, и я ничего не спросил, убедив себя в том, что нельзя лезть в душу человеку, если он ее не хочет открывать. Дурак. Или трус. Моего ума и смелости хватило лишь на то, чтобы предложить:

– Выбирай, какое тебе больше нравится.

Ты вскинула на меня глаза, в которых за наигранной веселостью и затаенной печалью мелькнула искорка радости и теплоты. Так я получил первую положительную оценку в твоей школе…

Забегая к тебе чуть ли не каждый обеденный перерыв, чтобы, якобы, узнать, как продаются безделушки, а на самом деле посмотреть на тебя, услышать твой голос, улыбнуться тебе, случайно встретиться с тобой глазами и убежать, пожелав тебе счастья…

Работая по вечерам над новыми и новыми украшениями, чтобы иметь повод принести их тебе и еще раз тебя увидать.

Мне было наплевать на деньги, и потому они пришли ко мне. Я вскоре понял, что могу зарабатывать ремеслом больше своей зарплаты. Это ничего не меняло – я всегда предпочитал стабильность даже оправданному риску. Но ты однажды заметила, что многие покупатели хотели бы сделать личный заказ, а тебе трудновато торговать без напарника…

В тот же день я написал заявление об увольнении.

И началась жизнь.

Радостная, от того, что я по несколько часов в день проводил рядом с тобой.

Неприятная, из-за необходимости работать продавцом и общаться с людьми.

Уже тогда я начал понимать, что это неспроста. Что жизнь начала новый урок и ты в нем – учитель, стимул к движению вверх.

Я ломал себя.

И это было в кайф.

Я сдирал с себя ошметки задубевшей старой шкуры.

И новая шерстка была пушистая и повышенной лохматости.

Все становилось проще и сложней. Мир складывался как узор калейдоскопа, срастался в мозаику и обретал четкость завершенного полотна.

Люди превратились из монстров в людей. А рядом была принцесса, ради которой ничего не стоило разорвать в клочки тех, кто не хотел превращаться.

Вроде Вадьки.

Он вызывал во мне все большую неприязнь.

Ты никогда не говорила о нем плохо, но слишком часто я встречал в твоих глазах печаль. Следы недавних слез.

Я ни о чем не спрашивал тебя. И вовсе не из страха. Страх ушел. Я не хотел, не мог доставить тебе боль. И я старался быть тем островком, где ты смогла бы отдохнуть, расслабиться, набраться сил. А если ты захочешь поделиться своим грузом, то я всегда готов его принять.

И я не спрашивал, я наблюдал.

За твоим странным отношением к Вадиму. За мимолетными словами и выражением лица. И эти наблюдения сложились в четкую и некрасивую картину.

Но чем дальше, тем больше я видел, что в картине есть кто-то еще.

Генка. Он давно уже завязан с Вадькой общим бизнесом. Но слишком часто он «случайно» ходит мимо. И ты становишься такой веселой, ласковой и мягкой. Только грусть не уходит со дна твоих глаз.

Так проходили дни.

А вечерами я включал компьютер.

В это время Андрюшка приходил с работы к себе домой и вызывал меня по модему. Мы какое-то время болтали, а затем, прервавшись для того, чтобы сготовить и поставить возле компьютеров что-нибудь вкусненькое, запускали игры.

Обычно мы резались в стратегии. Строили замки и города, открывали звездные миры. И устаивали войнушки. Мы всегда выбирали максимальный уровень сложности с наибольшим числом компьютерных соперников и первую часть игры посвящали их уничтожению, захвату территорий и ресурсов. Мы до последнего, выдерживали нейтралитет по отношению друг к другу. Но в какой-то момент Андрюшкины армии устремлялись к моим границам, и начиналось…

Космические флоты утюжили миры, и планеты превращались в облака плазмы, на уцелевшие высаживались десанты разумных жаб, или происходило тотальное телепатическое зомбирование…

Драконы нападали плотной стаей. Но сторожевые башни сбивали их и рушились под ударами каменных глыб, выпущенных из катапульт. А ответные рейды магов опустошали сверкающим каскадом небесных камнепадов деревни орков, валили проворных гоблинов и заставляли разбегаться некромантов…

Массированный ядерный удар, и одна единственная танковая дивизия захватывает целый континент…

У каждого из нас был свой особый почерк. Я действовал осторожно и тщательно, взвешивал каждый шаг, скрупулезно выстраивал инфраструктуру, собирая мощные и хорошо сбалансированные армии, которые шли в бой планомерно и тактически безупречно. А Андрейка…

Андрейка как жил, так и играл. Быстро и бесстрашно, не обращая внимания на мелочи, нанося неожиданные и, на первый взгляд, бессмысленные удары. Только на первый взгляд. Его манера ведения боя представляла собой сплошной поток атаки, где каждый удар был не особо опасен и обычно мной отбивался. Но невозможно успеть везде и сразу, и Андрей, нащупав слабое место, шел в прорыв, а мне приходилось мобилизовать все ресурсы, уходить в глухую оборону. Или проигрывать.

Обычно игры продолжались много дней подряд. Успех переходил из рук в руки, и победа доставалась в основном благодаря ошибкам противника. Я ловил Андрея на мелких неточностях и медленно, но верно дожимал его силой. А он ловил меня на одном-двух крупных проколах, и тогда мое поражение было молниеносным и сокрушительным.

Еще Андрей любил побегать толпой в «Квейк», но без меня, с другими ребятами, знакомыми по сети. Я лишь изредка составлял ему компанию. Не люблю я экшин, с их тупым слонянием по уровням в поисках ключей к запертым дверям. Да и думер я был ниже среднего. Это Андрюша мог без перезагрузки и ключей пробегать насквозь на уровне «Невозможно».

Вот так мы и развлекались, погрузившись в иллюзорный и захватывающий виртуальный мир.

Но этим наши контакты с Андрюшкой не ограничивались.

Он все чаще забегал на обеде к нам в палатку. И очень быстро сделался своим, и накрепко с тобой сдружился. Вы стали друг для друга Ната и Андрюшенька. Меня это нисколько не цепляло. Я только радовался вашей дружбе, и, если надо, отходил на второй план. Он для тебя был младшим братишкой, а ты для него самым близким и искренним другом, и он был готов любому перегрызть за тебя горло.

Вот ведь как получилось. У вас сложился тот вид отношений, который я пытался изобразить. Чувствуя к тебе совсем другое…

Иногда вместе с Андрюшей к нам в гости приходил Рома. Он был всегда молчалив и приветлив. Внимательно и понимающе слушал наши беседы и тихонько, необидно посмеивался над шутками и приколами. А они были у нас постоянно.