Идеальная пара - Карен Локвуд

Виолетта поднялась, прижимая к себе поднос с бусами.

— Что он сделал? — опять повторил свой вопрос Саймон, с сочувствием глядя на молчаливо стоящую девушку. Глаза Виолетты наполнились слезами. Саймон взял у нее поднос с украшениями и передал его Фанни. — Что сделал тебе тот человек, которого ты сегодня встретила?

— Он помог мне бежать из Франции.

— И теперь ты хочешь, чтобы он поверил в то, что тебя не существует? Он ведь видел тебя. С таким же успехом можно постараться стереть из календаря День святого Валентина.

— Пока Арман находится во Франции, я не могу никому доверять.

— Почему?

Она ответила не сразу.

— Может быть, он… нарочно задержал меня, чтобы мы никогда не встретились с Арманом…

— И чтобы вместо вас ваш брат встретился с врагами?

Она кивнула:

— Разве вы сами не сделали бы все для того, чтобы ваша семья осталась жива?

Саймон, почесав лысину, задумался над ответом.

— Я бы даже мог, наверное, совершить убийство ради спасения своей семьи.

А Виолетте всего лишь пришлось изображать из себя девицу легкого поведения…

— Я бы тоже смогла, поверьте, — теперь она обрела самообладание и пришивала последнюю бусину на лайковую печатку. — Некоторые люди поклялись отомстить Арману за мое бегство.

Саймон вновь принялся за работу и стал растягивать новый кусок сырой кожи — последний этап подготовки к разглаживанию и раскрою.

Гаспар взглянул на него из-под бровей:

— Ты слышал, Саймон? Она просит нас молчать ради нее. Может ли джентльмен солгать ради благополучия леди?

— В наше время многие вещи можно оправдать, даже ложь симпатичному джентльмену.

Виолетта резко подняла на него глаза.

— Откуда вам известно, что он симпатичный?

— Догадался, малышка. Ты ведь не могла уехать из Франции, не разбив чьего-нибудь сердца. А у красивых мужчин тоже есть сердца.

Макс был лучшим ее воспоминанием.

— Единственный мужчина, которого я любила, — это мой брат Арман. И никто больше.

Виолетта оторвала нитку и вывернула перчатку на правую сторону. Вышивка была закончена. Все было закончено. И не только с перчаткой, но и с Максом. Он выполнил свой долг — она была жива, и больше от него ничего не требовалось.

Саймон неодобрительно хмыкнул:

— Бог с ней, с революцией, — сказал он, с усталым вздохом расстилая кожу. — Но почему, я спрашиваю, эти молодые смутьяны сеют хаос и считают беспорядки своей новой модой? Посмотрите, сколько судеб они исковеркали, — ворчал он. — Людям в возрасте Гаспара уже нелегко срываться с места и начинать жизнь заново.

Гаспар пожал плечами.

— Мир снимает с себя кожуру старого, он обновляется. И безо всякого умения — как неопытный ученик без наставника… — он снова склонился над своими выкройками. — Будь, что будет.

Раздался громкий звонок в дверь. И Виолетта, встрепенувшись, вскочила на ноги и поспешила подальше, за тоненькую перегородку, скрывавшую ее от посторонних глаз.

Какое-то время Саймон удивленно смотрел на нее. Наконец он отправился обслуживать клиента, самого заурядного клиента. Через несколько мгновении Виолетта, вся еще дрожа, вернулась за свой рабочий стол. Она поймала себя на мысли, что даже слегка разочаровалась, что это был не Макс. И именно эта мысль поразила ее больше всего.

— Ты уверен, что это здесь? — Макс из экипажа разглядывал окна маленького магазинчика, зажатого в длинном ряду других таких же лавчонок, торгующих книгами, канцелярией и бакалеей. Изо всех дверей и окон магазинчиков повысовывались головы торговцев, раскрывших рты от такой вереницы экипажей, проезжавших и — хвала Всевышнему — остановившихся прямо на их улице. Когда же Макс проигнорировал любезные приглашения посетить их лавчонки и вошел в «Золотую перчатку», по улице пронесся всеобщий вздох разочарования.

— В этом году перчаточная лавка пользуется большим успехом, — ворчали они, один за другим закрывая свои окна.

Когда последняя из карет каравана Макса остановилась перед магазином, сам он был уже внутри и направлялся к стоящему за прилавком лысому владельцу, раскладывавшему свой товар. Перчатки. Простые, без дорогих украшений. Простая строчка. Более дешевая кожа. Баранья, вместо ягнячьей.

— Тысяча извинений, милорд, — ответил хозяин на вопрос Макса. — Но девушка, о которой вы спрашиваете, проработала здесь недолго. Она только училась, но слишком медленно, а у нас сейчас слишком много работы, особенно перед Днем святого Валентина. И мне пришлось уволить ее.

— Куда же она пошла?

— Знаете, я не спрашиваю у своих бывших служащих, куда они уходят. Они могут отправиться, куда угодно. Даже на корабле в Америку вместе с другими эмигрантами, если у них есть желание.

Ярость, накопившаяся в Максе, выплеснулась наружу. Он перегнулся через прилавок и схватил Саймона за рубашку.

— Я знаю, что она где-то здесь. Вы прячете ее!

— Милорд!

Макс отпустил его и наблюдал с побелевшим лицом, как Саймон расправляет помятую рубашку.

— Простите меня, — он на мгновение закрыл глаза, словно собирался с силами. — Только скажите, ведь ее зовут Виолетта?

Хозяин лавки оглянулся на тоненькую ширму, отделявшую прилавок от задней комнаты.

— Милорд, у меня работает много девушек, все они шьют для мастерской. Мои работницы приходят, получают материал, а затем уносят домой шить и возвращают уже готовые перчатки. Я даже не всегда знаю, как их зовут.

— Но эту-то девушку вы должны были запомнить… Черные волосы, мраморно-белая кожа, а глаза, как ночное небо, и пухлые, мягкие губы.

— Милорд, я женатый человек.

Макс вспыхнул.

— Я считаю, просто, чтобы запомнить такую девушку, не обязательно знать ее имя.

Хозяин «Золотой перчатки» пожал плечами.

— Мне очень жаль, но больше я вам ничем помочь не могу. — Жестом руки он указал на прилавок: — Могу предложить богатый выбор перчаток. Есть перчатки во французском стиле.

Виолетта, загипнотизированная близостью Макса, вплотную прижалась к занавешенному проходу. В щелочку между стеной и занавеской ей было прекрасно видно Макса, и от его вида у нее перехватило дыхание. Он пришел ради нее. В ее воображении он пришел сюда, потому что любил ее и мог бы перевернуть весь мир, чтобы найти ее. На самом же деле, все могло быть так, как сказала та женщина, Каро; он искал ее лишь для каких-то своих целей. Значит, он заслуживал, чтобы ему солгали.

Виолетта за своей перегородкой прижалась к стене. Макс обманул ее, он неплохо сыграл свою роль. Теперь она никогда не поверит ему. Никогда.