Три дня на расплату - Татьяна Исмайлова

Анна помнила о резервных деньгах, их бы хватило, чтобы рассчитаться с Кирей, Бессарабом, Веселым и Воронцом. Но она помнила и о том, что ей надо выручать Стасю, хотя и понимала, что сделать это вряд ли уже сможет. От боли и истязаний она несколько раз теряла сознание. Каждый раз, когда на нее обрушивались удары, она думала, что все, сейчас наступит конец ее мукам. И уже не просто ждала, а мечтала как о великой милости, чтобы свет померк навсегда.

Сашка, школьная любовь, вечная ему память, ее, Анны, жизнь спас, а своя оказалась такой короткой…

Она докурила сигарету и снова принялась листать газеты. В самом последнем сентябрьском номере нашла небольшую информацию о том, что банк «Гарант» приостановил свою деятельность, а председатель совета директоров Анастасия Терехина взята под стражу. Первые несколько номеров в октябре рассказывали о состоявшихся в области выборах губернатора. Минеев лидировал с явным преимуществом. Один из первых приказов нового губернатора касался кадровых перемен: своим замом он назначил Николая Ращинского.

Анастасии Терехиной грозил срок в четыре года. Всю вину она взяла на себя, еще раз поверив любимому Коленьке, пообещавшему обязательно вытянуть ее из тюрьмы. Однако на суде Ращинский и Семенова выступили свидетелями на стороне не защиты, а обвинения. По их показаниям, именно Терехина настояла на реструктуризации банка, не приняв во внимание мнение остальных членов совета директоров.

От свидания с Ращинским Анастасия отказалась. В тот самый черный день история с банком, тягостный суд, суматошная и глупая любовь с милым Коленькой — все это казалось таким нелепым, неглавным, пустым, малозначительным, ненужным! Во время суда Стасе передали записку, в которой коротко сообщалось, что Анечка, ее любимая сестренка, единственная на свете родная душа, умерла от побоев и истязаний.

До самой ночи Анастасия просидела в камере, уставившись в одну точку. Она мысленно представляла, что сделали с Анечкой эти изуверы. Содрогаясь от собственной вины, просила прощения у бога и молила, чтобы быстрее наступила ночь. Петлю она ждала как избавление. Ей нестерпимо было оставаться в этой жизни.

Ольга вернулась в свой кабинет, когда Анна уже просмотрела газеты. Больше о «Гаранте» не было ни строчки. Только в февральском номере 1997 года опубликовано сообщение, что губернатор участвовал в собрании вкладчиков «Гаранта» и принял решение частично возместить потери обманутых людей. Не всех — только ветеранов войны, инвалидов и пенсионеров, чей возраст не менее 70 лет. Подписанное Минеевым постановление обязывало департамент финансов выделить на эти цели деньги из бюджетных средств.

— Нашла, что тебе было нужно? — Ольга спрашивала, просматривая только что отпечатанный завтрашний номер газеты.

— Кое-что. Оля, а почему вы так мало писали о банкротстве банка «Гарант»? Дело-то было громкое.

Аристова отвлеклась от чтения:

— А почему тебя это интересует?

Анна на секунду смешалась.

— И тебя бы заинтересовало, если бы ты была в курсе, что на средства «Гаранта» практически была организована предвыборная кампания Минеева.

Ольга поправила бумаги на столе.

— Об этом говорили многие. Но доказательств никаких. Директор банка повесилась в тюрьме — все концы в воду. Кстати, директрису эту мало кто жалел, больше разговоров было по поводу ее сестрицы. Одни говорили, что ее убили, а тело сбросили в канализационный люк. Другие уверяли, что сестричка миллионы прикарманила и сбежала за границу. А у тебя-то какой интерес к этому «Гаранту»?

— Да какой у меня может быть интерес? Политика — не моя тема. Я думаю, интерес должен быть у тебя, раз ваша газета в оппозиции к губернатору. На чьи деньги Минеев собирается проводить новые выборы?

Анна приказала себе: о «Гаранте» больше ни слова, но Ольга, удобно усевшись в кресле, продолжила тему сама:

— Не писали мы про все эти дела с «Гарантом», потому что был негласный запрет. Особенно когда женой губернатора стала сотрудница этого банка. Бывший наш главный редактор нарушить запрет побоялся. Потом еще пару раз слабину дал — кто ж с таким будет считаться? После очередного вызова на ковер вошел наш Сан Саныч в этот вот кабинет бледный, как полотно, повздыхал-повздыхал, а ночью и умер от обширного инфаркта. С тех пор Минеев четыре раза судился с газетой. И только один раз мы проиграли — не сумели доказать документально очередную губернаторскую аферу. Теперь он и все его окружение очень осторожны — до новых выборов осталось всего четыре месяца. Для них сейчас главная задача — не засветиться, не вляпаться в скандал.

Ольга прошлась тряпкой по столу, придирчиво осмотрела свое хозяйство.

— Слушай, а что бы нам кофейку не попить, пока Валентина моя переделывает макет разворота? Правда, здесь у меня только растворимый, но совсем неплохой. И даже пачка печеньица вкусного есть. Давай?

Вот и хорошо, подумала Анна. В гостях у Аристовой, если получится, она побывает в другой раз. А сейчас, до встречи с Люсьен, у нее есть чем заняться.

— Давай. И сразу договоримся: в гости к тебе я напрошусь в другой раз. Тебе статью еще писать, а я даже толком с родственниками не пообщалась, обидятся, если заявлюсь поздно.

Ольга, разливая кипяток по чашкам, согласно кивнула.

— Да, наверное, так лучше, а то как зацепимся языками, точно, уже не до работы будет.

— Все хотела тебя спросить, — Анна отпила кофе, похвалила, действительно, неплохой. — Почему ты сама пишешь, мало разве тебе редакторских забот?

— Много. Но после того, как несколько раз редакции угрожали — и письма были анонимные, и по телефону, — я решила: все, что касается губернатора, беру на себя.

— А при чем тут губернатор и выставка, с которой ты должна писать репортаж?

Ольга не спешила отвечать.

— Выставка и в самом деле ни при чем, конечно.

Она внимательно посмотрела на Анну:

— Понимаешь, что-то есть такое, что смущает, настораживает меня. Не знаю, что именно, но интуитивно чувствую: смерть Шерсткова как-то связана с губернатором, уж больно суетлив Аркадий Борисович в проявлениях якобы своей дружбы — да не дружили они с Шерстковым! Был Андрей для губернаторской семьи придворным фотографом и не более того, по этой только причине и звали его в высокий терем.

Она удобнее уселась в кресле, медленными глотками допила содержимое чашки.

— Есть факты, от которых не отвертеться: Шерстков убит. Человека, который сделал это, тоже уже нет на этом свете. С подругой Шерсткова зверски расправились. А официально это все преподносится настолько банально и примитивно, что дураку ясно: тут что-то не так. Андрея, дескать, убили во время обычной ссоры. Убийца его, не простив себе тяжкий грех, вешается в камере. Одинокая Машка пострадала от случайных воров-разбойников — и только-то!