Справедливость силы - Юрий Власов

Итак, вторая встреча с маэстро Шемански, бывшим "самым сильным человеком мира", фанатичным бойцом "железной игры". Губнера я всерьез не принимал, да и самого Шемански – лишь отчасти, только как мастера рывка. Пусть я ослаблен болезнью и турне, но свои 530 кг соберу, а при удаче – и все 540. Эти килограммы я исключал для Шемански. Я исключал, но не он…

Глава 144.

В конце ноября 1986 года (уже при очередном просмотре рукописи этой книги – в который-то раз с 1979 года!) я получил письмо из США. Оно воссоздает, ,пусть отчасти, обстановку тех лет.

"Дорогой Юрий Власов!

Я старый штангист. Я соревновался штангистом от 1955 года до 1961, когда вы были чемпионом мира. Я тренировался в Детройте, Мичигане. Я был член клуба Шемански "Астро". Это был маленький клуб в подвале малой гостиницы в центре города. Я был студент в университет, где я учился литературе и истории и также русскому языку.

Кроме Шемански у нас в клубе был американский чемпион Джозеф Пулео и пять-шесть других хороших штангистов.

Потому что я читал по-русски, я подписывался на газету "Советский спорт", которую я алчно читал. Когда я приходил в "гим", товарищество,– штангисты меня спрашивают: а что нового о русских штангистах?

Если что-нибудь было в газете о тяжелой атлетике, я им давал известия. Имена и фамилии им нравятся, и они любят произносить их: Власов, Стогов, Минаев, Бушуев, Богдановский, Ломакин, Воробьев и Медведев. Они увлекались этими русскими атлетами и любили звуки странных фамилий и имен.

Когда я услышал, что вы писатель, я… узнал о книге "Себя преодолеть" (это моя первая книга.-Ю. В.)… В Нью-Йорке, во время 1966 года, я шел в русскую книжную лавку "Четыре континента" и заказывать "Себя преодолеть" – ваш "первый подход" в русской литературе. Когда я получил вашу маленькую книгу, я начинал читать с удовольствием…

В 1970 году я ехал в Колумбус на чемпионат мира как зритель. Там я встретился с русскими атлетами – Куренцов, Алексеев, Ригерт и Тальтс. Они подписывались внутри обложках вашей книги. Там же подписывались братья Мияке – от Японии, Дитрих – от Восточной Германии, Рединг – от Бельгии и Ладенрата, Курко и Кайяларви – от Финляндии. Я надеялся, что вы будете и подпишете эту отличную вашу книгу тоже…

Я тоже писатель. Я пишу статьи для газет, журналов о физкультуре, питании, здоровье. Я тоже пишу о других предметах, особенно общественных. Теперь я работаю над первым романом…

Чарлз Фрэйзер. 3 октября 1986 г.".

Глава 145.

Осень в Будапеште напоминала венскую. Солнечные дни. Знойная дымка над крышами. А потом вдруг удари ли дожди.

Мы с Наташей остановились отдельно от всех в гостинице "Ройяль".

Главное – не показать соперникам спортивную несостоятельность, скрыть, утаить ущербность спортивной формы.

Мы коротали время подальше от гостиницы – в парках или на острове Маргит. Я даже тренера видел редко. Кроме силы я полагался на опыт. Я уже знал кое-что о борьбе. Вызовы Эндерсона, угрозы газет подавить меня силой Шемански, категоричные, порой бестактные заявления Губнера. На то и спорт – взять верх, отнять титул.

Я был сыт тренировками и силой. Сыт по горло. Все, что напоминало о штанге, вызывало отвращение. Мы с Наташей говорили о том времени, когда я брошу спорт. Нам казалось, это время будет замечательным. А почему бы ему не быть таким?..

Трамваем возвращались в центр. Старались незаметней проскользнуть в номер. А вечерами в ресторане к нашему столу подходил и играл скрипач-горбун. Каким глупым и надуманным представлялось мне бахвальство силой-чемпионаты мира! Сорю днями. Болью мечу дни. А зачем? Всего лишь очередной чемпион в списке чемпи-онов. Для чего все это, если время смывает, смоет па мять? Что доказываю?..

А газеты рассуждали совсем в духе венского журнала "Атлетик": "…Уже несколько дней Юрий Власов прогуливается со своей супругой, высокой, стройной блондин кой, возле гранд-отеля "Ройяль", заставляя восхищаться собой множество людей со всех концов света. Чемпион мира охотно появляется со своей женой, по слухам, художницей, и, надо признать, Власовы представляют собой прекрасную пару. В противоположность остальным –русским атлетам, Власов остановился в отеле "Ройяль"…"

И верно, кому какое дело до моего состояния? Я – чемпион, я – из счастливчиков. Я купаюсь в славе. Я непробиваемо здоров и готов взять еще одну победу.

Это была не первая и не последняя встреча с газетной .выдумкой, с узостью приложения к тому миру, который носит имя "большой спорт", с недопониманием существа спортивного труда, платы за победы, цены усилий, недопониманием конечности силы, выгребаемой предельными напряжениями.

Меня отличало выраженное честолюбие. В то лето оно выгорело в приложении к спорту. С тех пор я уже "делал дело". Да, надо было довести до конца работу, доказать определенные цифры. И я жил для этого, как для дела: сделать его и освободить себя. Отмерить назначенные шаги… Отступать я в любом случае отказывался…

Пройти все шаги…

Из страсти, любви, мечты эта большая игра внезапно обернулась делом. Суровым делом. Мой спорт вдруг потерял душу. Я не узнавал его. Дело, дело… .. Я пытался понять себя, движение, смысл, а слышал: "Счастливый! У тебя слава!.." Да что люди, помешались на этом? Что для них слава – сытость, ублажение лестью?..

К такому повороту в жизни я не был готов совершенно, А вопросы, которые она вдруг начала ставить, нарастали лавиной.

Я демонстрировал улыбки и бодрость. И в самом деле, разве это испытание? Это еще только начало испытаний. Оно так ничтожно, что его не видно от земли. "Берега дыхание,– внушал я себе.– И не отворачивайся от жизни. Она прекрасна! Она открывается лишь на чувства, ее достойные. Ты потерял их, но обязательно найдешь".

Счастливы ищущие!

Глава 146.

Шемански из того типа атлетов, который знает, что и как делать, дабы стать чемпионом. К 1962 году он уже обладал опытом семнадцати лет тренировок и выступлений. Он работал с такими атлетами, как Дэвис, Эндерсон, и с годами сумел превзойти их. При одаренности и опыте фанатичная преданность спорту превращала его в грозного соперника. Уязвимость его прямо зависела от возраста. Критический для спорта возраст сокращал возможности атлета с каждым сезоном.

Норб был совершенно лишен рисовки, не интересовался, какое производит впечатление. Вне тяжелой атлетики его мало что привлекало. Таким трудно уходить из спорта…

Руки Норба огрубели, обещая новую силу,– я это сообразил, как только встретился с ним на тренировке. Он ограничивался легкими разминочными тренировками. Однажды я написал цифру "527,5" и показал ему, Норб покачал головой. Значит, не дает себе такой результат. Что ж, это согласуется с моим предположением. Он готов на новый результат, но не тот, что прочат газеты.