Справедливость силы - Юрий Власов

Из меня уходил тот, больной человек. Уходил, чтобы уже никогда не возвращаться. Но сила нервного напряжения дала себя знать болезнями в олимпийский год, едва отбился…

Счастливы ищущие!..

"Я, конечно, не хочу выступать в роли безошибочного предсказателя. Мысль о том, что предела совершенствованию нет, посетила меня в Финляндии, где… Юрий Власов, я бы сказал, очень изящно выбросил на вытянутые руки фантастический вес-211 кг",-вспоминал после Бруно Нюберг (Советский спорт, 1963, 19 марта).

Оказывается, даже изящно…

Да, мой друг, жизнь – это всегда акт воли! Сама по себе она не сложится – оборвется или пойдет наперекос…

Глава 140.

В Москве не до тренировок: заедают бессонница и бессилие воли – хвосты болезни. Контролирую свое поведение, даю отчет в состоянии, а подавлен, угнетен, не сплю. Инерция болезненного состояния.

Волком озираюсь на день. Все шаги – будто по обнаженным струнам души. Топчу ее. И люди – казнит их любопытство. Горячеют ночи, нет покоя. Во все глаза смотрю на мир: будто впервые увидел. Мнится жестоким. Ранят слова людей, музыка, смех. Книги – обжигают страницы. И каждое утро – не свежесть чувств, а новое испытание на боль…

12 июня обратился за советом к члену-корреспонденту Академии наук СССР, известному невропатологу Снежневскому. Встреча запомнилась. В комнату вошел загорелый человек, походка упругая, похож на теннисиста. Послушал, посмотрел – и смеется: "Я еще не видел такого здорового во всех отношениях человека. Совершенно нормальная, устойчивая психика, но… истощена работой. Тренировки и всякую работу прекратить. Два месяца отдыхать. После тренируйтесь сколько душе угодно…"

Сколько душе угодно. Моей – так десятка жизней мало, помешана на пробах себя и меня…

Еще бы, и быть иначе не могло: я уже испытал себя, что называется, огнем и убедился – везде и во всем владею собой. Вот только отвратительная разболтанность организма – тут одним волевым управлением не соберешь себя. Нужно время и изменение некоторых величин в тренировках – поправка на опыт.

Я взял отпуск – и на Волгу. Что ж, рассчитываюсь за пренебрежение всеми нормами отдыха, да и сама жестокость экспериментальных тренировок… ведь какой год пробую, перетренировываюсь, с ходу переключаюсь на новый режим работы, снова расшибаюсь, а еще выступления, мощный расход на рекорды, обязательные лекции-встречи (до пятидесяти– в год) и труд за рукописями.

Такое чувство, будто не живу, а пожираю огонь. Выжег он меня, а теперь трудно жить.

Я разумел свое состояние как совокупность ошибок. Шел я на эти ошибки сознательно. Нельзя докопаться до правды тренировок без издержек. Никто не пробовал эти дороги, ни строчки в учебниках. Все заново, все сызнова… О жалобах, обвинениях спорту и думать не смею. Вспоминаю с единственной целью: открыть, показать цену побед, существо борьбы и постижений нового.

"Кто уважает человека,– писал Горький,– тот должен молчать о себе. Кто дал нам злое право отравлять людей тяжелым видом наших личных язв?.." По-видимому, это право все же есть, когда за ним – преодоление, дыхание и строение нового. Пути гладких судеб что утвердили?

По-моему, слова "такова твоя судьба" – лживые. Судьба – понятие посмертное, итоговое. Если способен к восприятию жизни – значит, строй ее, поворачивай. При чем тут судьба? Ведь даже гибель в строительстве цели не есть доказательство судьбы. Сколько раз она уже оборачивалась победой! А победа есть преодоление судьбы, если под таковой понимать и сопротивление среды. Но высший расчет борьбы – это взятие цели, обложение ее разумностью подходов и сохранение в себе достоинства при любых условиях. Жив – значит, сохранены все возможности для доказательства цели. Пока жив человек – ничто не поздно. Я уверен в этом и сейчас, в пятьдесят три года, после жестоких испытаний и потерь (Книга задержалась с изданием, и я еще раз просмотрел ее в январе 1989 года).

Глава 141.

Истощение забежало далеко. Ни июнь, ни июль я не прикасался к штанге. И вообще отказался от тренировок, даже обычных зарядок.

Минул август. При таком пропуске отказ от чемпионата мира неизбежен. Я иначе и не представлял. Что бы ни было, а эксперимент был правильный! Потерять около десяти килограммов веса, в состоянии морального и физического упадка, почти месяц сон не больше трех-четырех часов в сутки, в непрерывных переездах, без правильного питания, без единой полноценной тренировки за этот месяц – и взять рекорд! Значит, я вел тренировки в верном направлении. Следует просто кое-что учесть и повести эксперимент на другом уровне. Я докажу правоту новых методов работы. Я не сомневаюсь: мы на верном пути.

Я растренирован по всем статьям, нужны, по крайней мере, полгода для наверстывания упущенного. С таким настроением я и взялся за тренировки…

Но кто знал о моем срыве? Для всех я оставался первым, которого следовало атаковать и который должен отвечать силой новых рекордов.

В этом смысле примечателен очерк Эверта Лейона в шведском ежемесячном журнале "Аль спорт", напечатанный тогда же (All Sport, 1962, № 7. С. 22-25).

"Звучит как сказка, но это действительно так: 600 кг – заветная мечта феноменального атлета Власова. Сам Власов считает, что сможет добиться результата 600 кг… Если случится что-нибудь подобное – рекорд будет фантастический…"

Это цитата из одного олимпийского издания. Написана она после того, как феноменальный русский атлет побил в Риме, в 1960 году, как полагали, незыблемый рекорд в троеборье…

Не будем толковать, сможет ли Власов или какой-нибудь другой атлет достичь этого фантастического результата. Факт остается фактом: русский опрокинул все существующие представления о том, какую тяжесть может поднимать человек. Француза Шарля Ригуло считали феноменом, и старый Калле Свен говаривал: Шарль силен, как бог…

Рекорд немца Мангера в жиме двумя руками – 145 кг-продержался до 1948 года, пока техничный американский негр Джон Дэвис не увеличил его до 152 кг…

В толчке доминировал с 1947 года Джон Дэвис. Он внес поправку в рекорд Куценко, увеличив его со 171 до 174,5 кг, и потом довел до 182 кг. Шемански показал себя и здесь. В 1953 году он толкнул 187,5 кг, а через год– 192,5 кг. В 1955 году на арену вышел Пол Эндер-сон и поднял рекорд до 196,5 кг. Но в 1959 году в игру вмешался Власов. В 1960 году на Играх в Риме выдающийся русский праздновал триумф – он первым в мире по всем правилам толкнул 200 кг. На штанге стояли 202,5 кг. Вместе с этим рекордом "испарился" также легендарный рекорд Пола Эндерсона… в троеборье, рекорд, который, по мнению специалистов, никогда не мог быть побитым…