Речные заводи. Том 1 - Ши Найань
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прошла уже половина стражи, когда он вдруг услышал легкий смех По-си. Это так возмутило Сун Цзяна, что он больше и думать не мог о сне. Ведь недаром еще в старину говорили: «За весельем и ночь коротка, когда же на душе тоскливо, то не дождешься, пока половина стражи пройдет». Время тянулось медленно, хмель проходил, и, как только наступила пятая стража, Сун Цзян поднялся, умыл в тазу лицо холодной водой, оделся и, повязав голову, громко выругался:
– Совсем обнаглела, подлая шлюха!
Услышав ругань, По-си повернулась и сказала:
– А у тебя нет никакого самолюбия.
Эти слова очень рассердили Сун Цзяна. Разгневанный, он сошел вниз. Заслышав его шаги, старая Янь крикнула ему с кровати:
– Зачем вы встали в такую рань? Поспали бы еще немного, господин писарь.
Но Сун Цзян ничего не ответил и поспешил к выходу.
– Когда вы выйдете, господин писарь, закройте, пожалуйста, за собой дверь, – попросила старуха.
Выйдя, Сун Цзян закрыл дверь и, пылая от ярости, направился домой. Проходя мимо уездного управления, он увидел огонек светильника. Желая взглянуть, кто так рано пришел сюда, он подошел ближе и узнал старика Вана – продавца различного рода снадобий, который начинал торговлю спозаранку. Завидев Сун Цзяна, старик поспешил приветствовать его и сказал:
– Что это вы так рано сегодня, господин писарь?
– Да вот выпил с вечера немного лишнего, – ответил Сун Цзян, – и перепутал, какая стража идет.
– Вы, верно, чувствуете себя неважно после выпивки, – заметил старый Ван. – Выпейте-ка чашечку моей микстурки, настоенной на травах двух сортов. Она помогает с похмелья.
– Вот это мне и нужно! – сказал Сун Цзян и присел на скамейку.
Старик налил чашку густой настойки и поднес ее Сун Цзяну. И когда Сун Цзян пил, то вдруг вспомнил: «Я постоянно пью у этого старика настойку, и никогда он с меня не берет денег. Как-то я обещал подарить ему гроб37, однако до сих пор не сделал этого. В моем кошельке лежит слиток золота, который мне вчера прислал Чао Гай. Отдам-ка я его старику на покупку гроба, пусть порадуется». И он тут же обратился к Вану:
– Почтенный Ван, когда-то я обещал тебе денег на покупку гроба, но так и не дал их. Сейчас у меня есть немного золота, вот я и хочу отдать его тебе. Пойди к Чэнь Сань-лану, купи у него гроб и поставь у себя дома. А в день твоего столетия я обещаю подарить тебе еще денег на похороны.
– Благодетель вы мой, – растроганно отвечал старик. – Я и без того постоянно чувствую вашу заботу, а вы еще беспокоитесь о моих похоронах. Если мне не удастся в этой жизни отплатить вам за все добро, то в будущей я готов служить вам ослом или лошадью.
– О, не говори так! – возразил Сун Цзян. Он полез за кошельком и тут же испугался. «Вот беда-то! – подумал он. – Вчера у этой шлюхи я повесил пояс на спинку кровати, а потом так расстроился, что совсем забыл о нем, так как только думал, как бы уйти поскорее. Что там осталось: два ляна золота – это пустяки; беда в том, что золото завернуто в письмо Чао Гая! Я хотел было сжечь это письмо еще в кабачке, где сидел с Лю Таном, да подумал, что он расскажет об этом своим друзьям, и они обидятся. Тогда я решил, что сожгу письмо сразу же, как только вернусь домой. Однако по дороге меня схватила старуха Янь и затащила к себе. Сжечь письмо над свечкой в присутствии этой дряни я тоже не решался, а сегодня так спешил, что даже позабыл о нем. Раньше мне случалось видеть, как эта шлюха читает свои песенники, следовательно, она знает кое-какие иероглифы. Если это письмо попадет к ней в руки, то случится беда!» Подумав обо всем этом, он поднялся со словами:
– Дорогой Ван! Не сердись на меня и не подумай, что я хотел обмануть тебя. Мне казалось, что золото у меня в кошельке, но я забыл, что, уходя сегодня в спешке из дому, оставил его там. Сейчас я пойду и принесу его тебе.
– Стоит ли беспокоиться! – запротестовал старый Ван. – Завтра успеете принести.
– Да нет, дедушка! Дело даже не в золоте, я там еще одну вещь забыл, так что мне все равно надо идти, – сказал Сун Цзян и, поспешно поднявшись, направился к дому старой Янь.
Вернемся теперь к По-си. Когда Сун Цзян ушел, она встала с кровати.
– Этот болван так и не дал мне всю ночь глаз сомкнуть, – ворчала она. – Надеется, тварь, что я буду перед ним извиняться. Только не бывать этому, не стану я больше жить с ним, мне по душе Чжан-сань, а он кому нужен? Лучше всего, если он совсем перестанет ходить сюда.
Ворча, она снова постелила постель, сняла кофту, юбку, сбросила рубашку и вдруг заметила на спинке кровати ярко- красный расшитый бархатный пояс, освещенный светом лампы. Тогда По-си засмеялась и сказала:
– Ай, Хэй-сань, и не попировал-то как следует, а пояс свой здесь оставил. Возьму-ка я его себе и подарю Чжан-саню, пусть носит. – Вместе с поясом По-си взяла кинжал и кошелек, в котором, как она сразу почувствовала, лежало что-то тяжелое. Она развязала его и высыпала содержимое на стол. Из кошелька вместе с письмом выпал какой-то предмет, и когда По-си стала рассматривать его, то при свете лампы блеснуло золото.
– Ну как будто само небо заботится о нас, – засмеялась радостно По-си. – За последнее время мой Чжан-сань похудел, да я и сама хотела купить чего-нибудь, с ним вместе полакомиться.
Она положила золото на стол, поднесла письмо к свету и разобрала, что на листе было написано «Чао Гай» и еще многое другое. – Ну и дела! – воскликнула По-си. – Я думала, что только «бадья падает в колодец», а тут, оказывается, колодец сам вылился в бадью! Я мечтала стать законной женой моего дружка, а Сун Цзян мешал нам. Но теперь-то он в моих руках! Выходит, писарь поддерживает связь с разбойниками из Ляншаньбо и они прислали ему сто лян золота. Погоди же, теперь я над тобой потешусь! – Она завернула золото в письмо, как и было, и положила его в кошелек. – Теперь хоть всех
