Записки следователя - Геннадий Скубилин

Разговоры ведутся вполголоса, нехотя. В основном, молчат и поглядывают на входную дверь здания: кого позовут следующим.

Вдруг через открытое окно слышу бойкий молодой голос с акцентом. Привстаю из-за стола. Вижу юркую чернявую женщину в цветастой кофте и широкой юбке. Она предлагает то одному, то другому… погадать. Этого только не хватало. Под самым, как говорится, носом у милиции.

Но ко мне заходят люди и я не могу оборваться, чтобы спугнуть гадалку. Вскоре слышу, что гадалка нашла в скверике себе клиентку. Подхожу к окну поближе. Седая женщина интеллигентной наружности подставила руку «пиковой даме». До меня доносится: «Скажу, касаточка, что ждет тебя у следователя. В казенном доме узнаешь, золотая, неприятность…» Говорит, предсказывает цыганка что-то еще. Наблюдаю, как шевелятся ее губы. Нет, надо определенно принять меры. Я звоню в дежурную комнату. И тут же ко мне в кабинет входит эта седая старушка, которая доверилась «провидице».

— Кармушкина я. Сына моего вызывали, да нет его дома. В студенческом строительном отряде. Неужто беда какая? Что он натворил? Не поверите, сердце обрывается. С ума и в правду сойду…

Умоляющими глазами она смотрит на меня. Томительно ждет ответа. Теперь не могу скрыть улыбки, объясняю примолкшей женщине:

— Напрасно себя мучите. Сын ваш чудесный парень. И гадать на него не рекомендую! Вообще — пустое занятие. Надувательство. Сами можете убедиться. Ваш сын помог нам задержать злоумышленника. Подписан приказ о его поощрении. Берите подарок. Вот он — фотоаппарат. Это — сыну. И от нас еще раз вам спасибо.

Женщина на минуту лишилась дара речи. Зарделась, сконфузилась:

— Фу, с горя да в радость.

Она несколько раз сердечно поблагодарила мое начальство за большое внимание и честь, оказанные ее сыну — студенту и выбежала из кабинета. А через полминуты слышу гневные слова в адрес нерасчетливо оставшейся в сквере гадалки:

— Неприятности в казенном доме! Простаков все ищете. Я-то, дура, подставила руку. Вот фотоаппарат сыну. Заслужил у милиции. А ты мне — неприятность.

Еще долго слышу в открытое окно, как старушка и присоединившиеся к ней люди ругали гадалку. Тут же «предсказательницей» занялся сотрудник уголовного розыска.

Полдень. Стрелка на моих именных часах показывает без пяти час. Я собираюсь на обед. Пожилая женщина, сутулясь, робко входит в кабинет. В коридоре я заметил ее чуть ли не с утра. Она уже несколько раз приоткрывала дверь, но увидев, что я не один, отступала назад.

Теперь она застала меня одного.

— Я на малость к вам. Да вот заметила: не легкая у вас работа, — облизывая засохшие бесцветные губы, произносит посетительница. — К обеду я подгадывала. Да вижу — в самый раз, защитник вы мой.

Я ничего не могу понять. Вроде бы где-то видел старушку, да сразу не вспомню. Замечаю, что за пазухой старомодного пальто она что-то придерживает. Посетительница бочком идет к моему столу. Свободной рукой поправляет седые волосы под теплым шерстяным платком.

— Родименький, никак запамятовал? Похоже, вы ж меня, старую, от соседа защитили. Покушался на мое жилище, вспомнили? Из-за кладовой, архаровец, озорничал, дверь и стекла повредил. Ну?..

— Ну как же, как же. Теперь помню, — повеселел я, — как дела сейчас? Не обижает? Приструним! Что вы хотели?

— Не забижает, прямо шелковый. Спасибо, соколик. Вот я пришла отблагодарить. Только не прогневайся, если что не так.

— Вот это зря. Нас, мать, государство благодарит. У вас все хорошо, значит порядок. Справедливость торжествует, как говорят. Замечательно. И я рад. Ступайте. Отдыхайте на здоровье. У вас все?

— Э, нет, уж соколик, — упрямо ответила мне старуха, — не затем я путь такой проделала. Мы тоже люди и понимаем, что к чему…

Из-под пальто ее на письменный стол сползла банка шпротов в масле. Я на секунду онемел. Замахал протестующе руками. Наконец, придя в себя от изумления, стал неловко совать банку шпротов обратно старухе. Но все было напрасно и бесполезно. Она упрямо считала своим святым долгом вручить мне гостинец. Ее добрые, по-детски наивные и доверчивые глаза не понимали моего замешательства и категорического протеста. Тогда я пошел на хитрость.

— Допустим, вы меня угощаете. Но долг платежом красен. Так?

— Так, соколик, — покорно повторила старуха.

— В таком случае, я тоже имею право, даже обязан вас угостить. Согласны? Скажите?

— Согласна, — утвердительно кивнула головой долгожительница.

— Тогда сделаем так. Я принимаю ваш подарок. Теперь шпроты становятся моими. Я ими распоряжаюсь. Что я с ними делаю? Я угощаю этой баночкой вас. Возьмите, возьмите. Как договорились. Иначе обижусь. Это нечестно. Не отказывайтесь.

Старуха в раздумье почесала двумя пальцами под платком и нерешительно взяла из моих рук шпроты. Неловко и неуверенно отступила назад, пятясь к двери, приговаривая:

— Какой уважительный. Молодой, а уважительный. Дай вам бог здоровья. Возьму ваш гостинец. Не откажусь из ваших старательных рук принять подарок.

Старуха прячет банку шпрот за пазуху старого пальтишка и медленно, задумчиво покидает мой кабинет.

Конец рабочего дня. Я опечатываю сейф. Слышу вкрадчивые шаги по коридору. В кабинет заглядывает молодой, тщедушный мужчина. Сутуля высокую фигуру, отрешенно подходит ко мне. Ломает себе руки. Хрустят длинные, узловатые пальцы. На лице, измученном и высохшем, следы бессонницы, душевных переживаний.

Он что-то невнятно мямлит, смущенно опускает глаза. Переспрашиваю его. Оказывается, это он поздоровался со мной. Я прошу его говорить поразборчивее и — весь во внимании.

Он откашлялся, отказался от стула. Наконец, членораздельно выговорил:

— Мне очень неприятно вас беспокоить. Не кривлю душой. Но и вы войдите в мое положение. С бухты-барахты не стал бы милицию тревожить. Тут все посложнее. В общем, лишился сна. Которую ночь. Хоть караул кричи. Да вот и пришел к вам, чтобы закричать. Спасайте.

— А что случилось?

— Случилось вот что. Сделайте доброе дело. Прошу и уповаю. Я, что называется, влип. В полном смысле слова. Теперь, наверное, и сам генеральный бессилен.

— Вы не волнуйтесь. Давайте разберемся. Чем я могу помочь?

— Начну по порядку. Вроде бы издалека. А фактически с сердцевины. Читаю, читаю в прессе, что при нынешней криминалистической технике и богатом опыте следователей, — вашем, стало быть, — все преступления раскрываются…

— Да, это так. Во всяком случае мы гордимся этим… Достижения!

— Не сомневаюсь. — Худосочные плечи мужчины поежились. Он совсем раскис, как квелая женщина. Но пытаюсь его понять. Он продолжает.

— Не сомневаюсь, потому и пришел. Как говорят, раньше сяду, раньше выпустят. Бухгалтер перед вами. Проверьте мою работу. Документы в ажуре ли? Стали казаться липовыми накладные. Словом, дайте из КРУ ревизоров. Отбуду наказание, если виноват, пока молод и нет детей.

Приходил он еще и еще раз. В конце концов мне пришлось заняться этим молодым человеком по фамилии Футков. Я попросил главного бухгалтера треста, в котором трудился Футков, досконально во всем покопаться.

Он так и сделал. Документы у Футкова оказались в полном порядке.

— Вот теперь, — сказал мне по телефону Футков, — совесть моя чиста. Выходит, ошибался, зря себя терзал и мучил.

В голосе бывшего просителя почувствовал облегчение и радость.

В дежурной комнате райотдела внутренних дел резко зазвонил телефон. Майор милиции Нилин поднял трубку.

Слушая абонента, лицо следователя все больше хмурилось и бледнело. Но на то и милиция, чтобы принимать сообщения о страшных происшествиях, затем спешно выезжать на них. И сейчас в телефонную трубку он коротко сказал:

— Все понятно. Покушение на убийство. Выезжаем, — положив трубку, он спешно приказал:

— Кинолог с овчаркой и два сотрудника уголовного розыска — со мной.

Желтого цвета УАЗик с синей полосой по бокам на предельной скорости летел по указанному адресу. «Успеть бы, — тревожно думал каждый из опергруппы, — задержать преступника, не допустить убийства».

Но вот и нужный дом, нужная квартира.

Нажата кнопка звонка, вмонтированного в дверной косяк.

Томительная минута ожидания.

— Может быть, еще придется выламывать дверь, — произнес кто-то из опергруппы — но нет, ее открывает, дружелюбно улыбаясь, крупная телом и ростом женщина лет сорока. Она чуть-чуть смущена, увидев солидный состав вызванной ею опергруппы.

— Да, да, это я звонила. Я вас вызывала. Думала, нужна будет помощь.

— А что, собственно, случилось? — настороженно спрашивает майор.

— Уже все в порядке, — опять мило улыбаясь, отвечает хозяйка, — малость повздорили с мужем. — Она нежно обнимает рядом с ней стоящего худенького, тщедушного мужчину, который на голову ниже жены.

— Нет уже проблем, жена сама со мной справилась, — соглашается щупленький супруг, растирая на своем лбу свежую фиолетовую шишку.