Записки следователя - Геннадий Скубилин

— Нет уже проблем, жена сама со мной справилась, — соглашается щупленький супруг, растирая на своем лбу свежую фиолетовую шишку.

Этот мужчина живет у нас во дворе. Где он работает, я не знаю. На лице у него постоянно кислая мина. Он всем недоволен: строят у нас плохо, продавцы в магазинах грубые, в школах учат детей кое-как, в троллейбусах грязно, в электричках холодно. Его любимая поговорка: «Разве наши умеют?!»

Узнав, что воры обокрали магазин, он раздраженно произнес:

— Черта лысого найдут грабителя. Разве наши умеют ловить жуликов!

Через несколько дней вор был пойман. От этой скверной новости лицо у соседа еще больше скривилось, точно он проглотил самый кислый лимон.

Сосед раздраженно, с досадой и категорически вымолвил:

— Тоже мне — преступники, тоже мне — бандиты? Уже и попались. Впрочем, что тут долго говорить: разве наши умеют воровать!

В обеденный перерыв продавцы и грузчики столпились в торговом зале. Выбрали президиум и начали собрание. Председатель профкома Катя Ландышева предоставила слово следователю, который доложил о том, что разнорабочий Баландин во дворе универсама в пьяном виде приставал к незнакомому мужчине, выражался нецензурными словами, толкнул того и даже ударил.

В заключение следователь сказал:

— Решайте, товарищи, как поступить с Баландиным.

— А что тут долго рассуждать, — крикнул грузчик Стопариков. — На поруки парня!

Ему вторил завсекцией Халимажников:

— Конечно, на поруки. За что человека судить? Что он — убил кого, ограбил? Баландина я знаю только с положительной стороны. Может, и потерпевший какой-нибудь склочник и забулдыга?

Катя Ландышева молниеносно отреагировала на реплику Халимажникова:

— Полегче, Халимажников, потерпевший — сам товарищ Васин. Он назначается к нам директором вместо Нины Ивановны, которая уходит на пенсию.

Халимажников от таких слов вытаращил глаза, на секунду онемел, закрутил головой и тупо обвел всех взглядом. Наконец, торопливо вымолвил:

— Вот так новость, что ж раньше об этом не сказали? Это тогда совсем другое дело. Мы Баландина спасать не станем. Каждому ясно, что он совершил злостное хулиганство. А поэтому нужно к Баландину подойти по всей строгости закона. Нечего нам брать его под защиту. Не стоит он этого. Вспомним, как работал, спустя рукава, этот разгильдяй, куда катился. Нет, не прикроет его трудовой коллектив своей широкой рабочей спиной. Пьяницам — не место среди нас!

— Васина не утвердили директором. Не бойся ребята, — крикнул кто-то в зале.

— Не утвердили? — настороженно переспросил Халимажников. — Тогда что ж вы мне голову морочите! И нечего нам тут антимонию разводить. Из-за какого-то ханыги чуть наш прекрасный товарищ не пострадал. Лучший, так сказать, производственник. Предлагаю взять Баландина на…

Он не успел договорить, потому что Катя захлопала в ладоши, призывая к тишине:

— Спокойно, спокойно. О назначении товарища Васина к нам директором уже подписан в управлении приказ. Сама читала…

Халимажников поперхнулся, тупо замолчал, словно подавился. Но через секунду обрел себя и твердо сказал:

— Всем ясно, что вновь назначенный к нам товарищ Васин, уважаемый человек, ни за что ни про что пострадал от какого-то бездельника, хулигана и алкоголика. Я категорически требую: в суд Баландина и точка. Нам таких работников не надо.

Лихач, некто Петр Матюшкин, на своем «Запорожце» так стукнул на переходной дорожке бедную старушку, что та еле выкарабкалась на тротуар. К ней тотчас подошел бодрой походкой владелец автомобиля. Петр Матюшкин помог встать потерпевшей, отряхнул ее одежду и добродушно сообщил:

— Так и быть, мамаша, я к вам претензий не имею, ступайте домой с богом, да впредь не лезьте под машины. Подфарник и бампер «Запорожца» я подремонтирую за свой счет. Что с вас возьмешь…

— Спасибо, — ответила благодарная старушка, — а то пенсия моя невелика, сынок.

В дежурную комнату милиции решительно вошли модно одетые мужчина и женщина. Оказалось — супруги. Заявление их было тревожным:

— Представляете, дочь пропала, двадцати лет.

Даже в самом большом заграничном городе не часто похищают взрослых дочерей, а в нашем — никто не помнит, когда это было.

Дежурный враз сосредоточился, взялся за карандаш, чтобы записать необходимые сведения о пропавшей и отбить телефонограммы во все районы области, может, и коллегам по всей стране: «Срочно ищите девушку… приметы…» Но родительница торопливо пресекла оперативные мероприятия капитана милиции:

— Успокойтесь, пожалуйста. Мы примерно знаем, где наша Светлана. Разрешите позвонить от вас?

— Куда? — изумился сотрудник милиции.

— В Москву. У них телефон на квартире.

— У кого? — продолжал недоумевать дежурный.

— У зятя… Мы вам назовем номер их квартирного аппарата, а вы закажете за ваш счет. С автомата мы не можем дозвониться. Да и дешевле нам будет. Уже неделю от нее нет писем. Считайте, пропала дочь…

Моя семья и друзья усаживались за праздничный стол. Не терпелось поскорее поднять бокал за уходящий год. Однако моя жена медлила с тостом и говорила: «Еще рано!» Будто ждала кого-то. И дождалась! Когда до 12 оставалось несколько минут, раздался звонок и на пороге в прихожей появился спортивного вида юноша со шкиперской бородкой.

— Это дом номер сорок?

— Точно, — вышел я навстречу нежданному гостю.

— Квартира десять?

— Десять.

— Здравствуйте, я ваш племянник.

— Кто к нам приехал, мать! — засуетился я, помогая молодому человеку снять шубу. И пояснил друзьям: — Мальцом его видел. А как вымахал! Сестры моей сын. Юрист, будущий следователь. По моим стопам пошел.

— Да нет, я только учусь… — сконфузился парень.

Но я не обращал на его скромность внимания.

— Владимир! Так, кажется, тебя зовут? Не забыл?

— Запамятовали, дядя. Валеркой меня величают.

— Извини, Валера, в нашей суматошной жизни собственное имя забудешь. Быстро — к умывальнику, в ванную. Пять минут тебе. Охладись с дороги. И к столу, к столу.

Валера отлучился принять душ, я потер ему спину и вернулся к гостям, чтобы с радостью прокомментировать:

— Пятнадцать лет с сестрой не виделся. Какого сына вырастила! И вот нежданно-негаданно он среди нас. Для меня и, надеюсь, моей супруги, это приятный сюрприз: позавчера от сестры письмо получил. И ни слова о том, что едет ко мне Валерий. Ясно, специально не предупредила.

Племянника усадили за стол. Я, наконец, взялся за бокал.

— Выпьем, дорогие друзья, за старый благословенный! За всех нас! За мою сестру, которая в сорок пять лет защитила диссертацию.

Племянник на мой тост странно отреагировал:

— Откуда вы взяли, дядя! Моя мама ничего не защищала.

— Как так, — сконфузился я, потому что хотел похвалиться. И полез в шкаф за письмом: — Вот она пишет…

— Это почерк не моей мамы, — пришел в замешательство Валерий.

— Ты что, милый, говоришь?

— Не моя мама писала, — твердил племянник.

Я положил тогда перед ним конверт с обратным адресом:

— Читай!

— Город Североморск, — поджал губы Валерий. — А мы в Житомире живем…

— Давно переехали? Разыгрываешь. Неделю назад сестра письмо написала и вдруг другое место жительства?

— В Житомире всегда мы жили!

Жена первая заподозрила неладное.

— Твоя мать Клавдия Ивановна? — спросила она.

— Нет…

— Как нет?! Ты — Долгов?

— Какой Долгов? Я — Гаврилов.

— При чем здесь Гаврилов, — закричал я. А куранты отбивали уже полночь. — Мой племянник Долгов!

У парня округлились глаза:

— Стойте! Ваш дом номер сорок, квартира десять переулка Кирова?

— Какого переулка Кирова? Улицы Кирова! Милый, ты ошибся адресом.

Едва майор милиции Нилин вошел в переполненный билетный зал кинотеатра, как у многих появилось желание обратиться к нему с каким-нибудь вопросом.

Первым остро отреагировал на появление блюстителя порядка седой старичок. Он стоял около автомата для продажи газет и бил его по бокам.

Кивая на механизм, симпатичный дедуля озабоченно проговорил:

— Примите меры к адской машине. Возбудите против нее строгое дело. Явным образом жульничает. Обманывает честных людей. Монету проглотила, а прессу не выдает.

Можно было жалобщику ответить: «А при чем тут милиция?», но майор был совсем другого склада. Он доброжелательно заметил:

— А вот мы сейчас автомат с норовом и проверим.

Майор плавно нажал на педальку и в тот же миг, очертив дугу, высунулся угол газеты, что привело старичка в неописуемое и благодарственное волнение:

— Это ж надо! Я же говорил: милиция — она все может!